На развалинах Мира
Шрифт:
— Он будто все понимает!
— Даже слишком…
Угар оторвался от рук девушки и пододвинулся ко мне. Я напрягся, не зная, что ожидать от этого, слишком уж умного пса… Угар склонил голову передо мной и, вильнув хвостом, поднялся на задние лапы, закинув передние на постель. Это было чересчур — я не разрешал ему никогда такого делать, чтобы не приучать лежать на своей постели. Но сейчас я промолчал, ожидая дальнейших действий переродившегося пса.
— Погладь же его… Он ждет твоей ласки! — Ната с мольбой смотрела на меня.
Я
Одно движение — и он мог бы раздробить мне ее в мелкие кусочки. Ната сглотнула — этот звук прозвучал так сильно, словно в подвале что-то разбилось. Пес разжал пасть…
— Ты понял? Он мог… и не стал! Он прежний, он не изменился, Дар!
— Я вижу.
Я откинул одеяло и присел на край кровати. Пес ждал, так и оставшись в этой позе — лапами на постели. Я ухватил его за баки на морде и прижал к своей груди…
— Как же ты напугал нас, Черный…
Ната вскинула удивленно брови — она не слышала прежней клички щенка. Но мне было не до объяснений…
— Как же ты так мог! Щеня, щеня…
Это был мир. Он, со свойственной ему проницательностью, смог сделать то, что я сам оказался не способен — сломать возникшее меж нами напряжение, едва не приведшее к кровопролитию… Пес изменился — но остался прежним, преданным и верным щенком, помнящим все, что с ним было. И он не видел во мне соперника или врага…
Угар радостно залаял. Это уже был не щенячий тембр — эхо заполнило все помещение гулом, от которого стала даже дребезжать посуда! Я невольно воскликнул:
— О! Нет, дорогой, хватит! Так больше не делай, а то от твоего баса все стены рассыпятся!
— Да, от одного его голоса, все крысы теперь разбегутся!
— И от вида… и от зубов. Он сможет, по-моему, с двумя-тремя справится, как нечего делать!
Ната соскользнула с постели — я прикрыл глаза, не в силах видеть ее, почти обнаженного тела — и присела возле пса. Она обняла его за шею — было трогательно смотреть, как юная девушка, стоя на коленях, была даже ниже пса и при этом отважно прижимала к себе его громадную голову…
— Знаешь, — Ната задумчиво посмотрела на пса, всем своим существом выражая дружелюбие и преданность. — Он ведь не прост. Далеко, не прост.
— Не новость, — спокойно заметил я в ответ. — Это было видно и до его перерождения.
— А если он умнее нас?
— Не думаю, Наточка… Он, что бы там ни было — собака. И все. Умная, сообразительная… очень сообразительная. Но — собака.
— Но, почему-то, ты нашел живыми именно собак, а не умных, в гораздо большей степени, людей.
Я откинулся на постель.
— Ну вот. Говорили о собаке, а перешли…
— Дар, ты же сам начал!
— Я?
— Да, — она невинно пожала плечами. — И не делай вид, что я не права! Тебе просто нравится меня все время вызывать
— Ну… знаешь!
Наш разговор нарушил Угар. Он снова гулко рявкнул — по подвалу словно пронесся раскат грома!
— Пожалуй, придется его выпустить на улицу. А не то он нам здесь все разнесет вдребезги! Ну и глотка…
— Я сама! — Ната быстро поднялась и, набросив на себя одеяло, выскочила в лаз. Я остался лежать, ожидая их возвращения.
Она вернулась очень тихо — я не успел опомниться, как она мышкой проскочила в постель, и сразу прижалась ко мне, согреваясь после уличной прохлады. Все ее тело было холодным — она была почти раздета, ожидая, пока пес закончит свои дела…
— Дар…
— Ната!
Я прижал ее к себе. Маленькая, упругая грудь девушки уперлась в мою… Желание, сдерживаемое с трудом, едва не выплеснулось наружу. Я стиснул в руках хрупкое тело и, теряя голову, приблизил свои губы к губам девушки.
— Дар… Не надо, пожалуйста.
— Ната!
Мои руки легли на ее бедра. Сдерживаться уже не было никакой возможности.
Я больше не мог терпеть такую муку…
Ната резким движением ткнула меня, куда-то, в живот, потом в область груди
— у меня перехватило дыхание от жуткой боли! Я хватал губами воздух, а она, насупившись, сидела рядом, ожидая, пока я приду в себя.
— Прости. Ты меня вынудил так сделать.
— Уходи.
Я отвернул лицо к стене.
— Дар, я не хоте…
— Уходи!
Ната молча соскользнула и пропала в темноте. Раздался скрип в ее углу — она вернулась на свою половину…
Прошло несколько дней. Пес ничем не выказывал своей агрессивности — и я, постепенно, перестал ожидать скрытой угрозы в наш адрес. Напротив — он даже, как-то, остепенился, перестал носиться и убегать. Он стал больше слушать Нату — что раньше достигалось с большим трудом. Стал взрослее…
Ната не уставала восторгаться его способностями, расхваливая его при каждом удобном случае. Тот поздний вечер, завершившийся так нелепо, мы не упоминали. Я не хотел, стыдясь самого себя, и того, как ловко обездвижила меня молодая девчонка — а она… Она вела себя так, будто ничего и не было.
Мы уже давно перестали бояться нападения крыс — за все время, пока мы здесь находились, эти твари ни разу не нарушали границ города. Не считая той, жуткой, буро-коричневой бестии, которую убил щенок, иных хищников в нашем районе не водилось. Тем не менее, без оружия я из подвала никогда не выходил, принуждая и Нату следовать этому правилу.
Я решил провести ее к развалинам банка. Показать то, что хранилось среди упавших стен. Мне была интересна ее реакция на несметные — по недавним временам — сокровища. Но она, на удивление спокойно, восприняла информацию о хранилище — лишь ее сузившиеся глаза выдавали, что она не так уж и равнодушна… Выждав паузу, я спросил: