Начало
Шрифт:
Мир под номером десять был нараспашку, мы взобрались по лесенке и выглянули из сарая.
— Кого звать будем? Деда или бабу? — спохватился я.
Но сосед и тут вывернулся.
— А как все. Просто, кликаем хозяев, — предложил он и сразу же проревел нарочито взрослым голосом: — Хозяева! Есть кто в хате?
— А кто спрашивает? — откликнулась десятая баба Нюра.
Мы осмелели и вышли на поклон, а одиннадцатый сразу же отрекомендовался:
— Здравствуйте. Я Александр-одиннадцатый. Прибыл для учебного ознакомления.
— Здравствуйте,
— Так вы к нам в гости? Может попотчевать вас? — вежливо поинтересовалась бабушка.
— Спасибочко вам, — ответил близнец. — Мы только узнать, как вы тут поживаете, да как наш десятый брат. Не шкодит?
— Как не шкодит? Шкодит, — весело ответила бабушка. — Он только и умеет, что шкодить.
Мы заулыбались, а я, осмелев, спросил:
— А не разрешите нам, бабуль, в девятый мир пройти?
— Отчего не разрешить добрым людям? Ступайте, коли приспичило, — выдала нам позволение баба Нюра-десятая, и я уже начал благодарить её и откланиваться, как вдруг одиннадцатый выпалил:
— А не просветите нас, бабуль, про деда вашего и про деда с бабой, которые девятые? Кто там поживает? И ваш дед, где нынче? А то мы с братишкой в неведении.
Я решил, что это уже чересчур. Этак можно обидеть старушку вопросом, жив её дед или помер. Но баба Нюра, не моргнув, ответила:
— В девятом Нюра вдовствует. Тамошний Павел схоронился. На кладбище теперь дежурит. А мой просиживает штаны на лавчонке. Покликать его?
— Нет-нет, — опомнился я, услышав о живом и здоровом десятом дедушке. — Не нужно звать. Пора нам. Спасибо вашей хате. Пошли мы.
Схватил одиннадцатого и силком потащил в сарай, пока тот ещё какого непотребства не выдал, опозорив нас в начале похода. Или, того хуже, не свёл знакомств с Павлами других миров.
Он на ходу попрощался с десятой бабусей, потом засопел и уже в сарае потребовал объяснений:
— Что ты в самом деле? Испугался чего или увидел?
— Ничего не увидел. Только не хочу я с другими Павлами общаться. Мне своего во, как хватает, — высказал я в сердцах и чиркнул пальцами по горлу.
Одиннадцатый рассмеялся в голос, а я зашикал и снова потащил его к подвалу, где нас ждала целая вереница миров, и дальше всё пошло своим чередом. Мы влезали в подвал, мы вылезали из подвала. Представлялись следующей бабе Нюре или деду Павлу, а то и обоим сразу. Сверяли надписи на дверях сараев, кивали головами, и снова спрашивали у хозяев разрешение на проход в следующий мир.
Подвалы исправно работали, и нигде ничего примечательного не случилось. Я пожалел, что не захватил тетрадку, чтобы пометить, в каком мире кто из стариков проживает, но одиннадцатому ничего не сказал. Правда, и он больше не задавал вопросы, кто жив, кто нет, а тактично справлялся у хозяев, есть ли кто дома в следующем мире. Получая ответ и одобрение на проход, мы удалялись.
В первом и заключительном для меня мире, нас поджидал сюрприз: дед
— Здравствуйте вам, деда, — поздоровались мы. — Как поживаете?
Но первый дедок даже здороваться не стал, а протянул нам бумагу и спросил:
— Который из вас старшина?
Я покосился на одиннадцатого, но тот знаками показал, чтобы не молчал и признавался. Вспомнив, кто из нас настоящий командир, я сказал:
— Я двенадцатый. По какой надобности нужен, и что это за бумага?
— Это почта, — процедил сквозь зубы Павел номер один и продолжил: — В ящик почтовый положи до времени. Там пусть свой час дожидается. А покудова не смей её читать!
Я взглянул на одиннадцатого, но тот только плечами пожал. Стало ясно, что выкручиваться придётся самому, и я взял протянутый дедом листок. Это была обыкновенная, сложенная вчетверо бумажка. Как простая школьная записка. Только цифра «1» красовалась на ней в качестве обратного адреса.
Расспрашивать местное начальство я поостерёгся. Решил потерпеть до своего, и сразу же попросил разрешение на отбытие. Павел-первый кивком головы отпустил нас, и мы не заставили нас дольше терпеть. Мигом удалились в двенадцатый мир.
«А вот и дом. Вернее, мир. Мой двенадцатый мир», — думал я, когда вылезал из подвала. Не дожидаясь, пока одиннадцатый последует за мной, сразу же направился на разговор к наставнику.
— Заново здравствуйте вашей хате, — начал на повышенных тонах. — Что про почту слышно в двенадцатом мире? Где ящик почтовый приторочен?
— В сарае. А вам он зачем? — неохотно ответил дедуля.
— Нужен, так как почтою обладаю, — доложил я с издёвкой. — Только адресат неизвестный, и без конверта эта почта. А читать мне её не положено.
— Может это письма приходят с заданиями? Циферка там наличествует?
— Единица там наличествует, — оторопел я в который раз.
— Первые они завсегда вперёд всех себя выказывают. Стало быть, исполнили задание. Так что, клади в комод, что в дальнем углу сарая, да помалкивай. Встречу назначили уже, или до весны стерпите? — продолжил дед ответное наступление.
— Какую встречу? Ты же ничего не говорил, — промямлил я, а одиннадцатый стоял да помалкивал и в нашу с дедом распрю не вступал.
— Ты над ними начальник, тебе и назначать. Только не поморозь парней. Зимой никого никуда не пущу.
— Я ещё клятвы не давал, — в сердцах открестился я от начальствования. — О чём ещё ты забыл просвещение устроить?
Дед заулыбался в бороду и примирительно молвил:
— Не суетись. Успеешь накомандоваться. Главное помни, что ты не просто начальник, а в первую голову отвечаешь за всех. Нашкодят они где-нибудь, или висельник из-за них прибавится, ответ твой будет.
Меня словно обухом по затылку шарахнуло. «Какой ещё висельник? Что за ответ держать? За кого? За настоящих самоубийц?» — перепугался до невозможности и хотел расплакаться, а на том покончить с расспросами.