Небо за нас
Шрифт:
Сначала спешившиеся донцы тихо сняли немногочисленных часовых. Затем, на занятых работой моряков с гиканьем и свистом обрушилась казачья лава. Не ожидавшие подобного удара судьбы англичане пытались сопротивляться, и почти все полегли под ударами шашек.
— Слушай сюда, станичники! — крикнул разгоряченным боем казакам Тацына. — Ничего не жечь и не грабить. Попомните мое слово, если кто позарится — плетей не минует!
Каким бы удачным ни было для корпуса Липранди начало сражения, вступившим ближе к полудню в бой дивизиям Боске удалось остановить его продвижение, после чего на поле боя
Именно так союзники и узнали о появлении у них в тылу успевшей стать знаменитой Аландской бригады. Дело в том, что с момента формирования основой ее были корабельные абордажные команды, комплектовавшиеся в свою очередь по большей части из числа орудийной прислуги. Так что среди подчиненных Лихачева не было недостатка в людях, знающих, с какой стороны следует подходить к пушкам!
Нашлись среди них и наводчики, а также сведущие в искусстве баллистики офицеры. Отложив в сторону свои «шарпсы», моряки вернулись к привычным обязанностям. Развернув тяжелые стволы, балтийцы, не жалея трофейных боеприпасов принялись засыпать крупнокалиберными бомбами атакующие колонны врага. Не ожидавшие такой подлости от «союзников» французы разом растеряли весь свой кураж и попятились.
— Мой генерал! — в панике воскликнул ординарец командующего Обсервационным корпусом суб-лейтенант Жюль Дюмезиль. — Англичане перешли на сторону русских!
— Прекратите истерику, — поморщился Боске. — Англосаксы, конечно, те еще свиньи, но все-таки не саксонцы! [1]
— Что же тогда происходит?!
— Очевидно, принц Константин преподнес нам очередной сюрприз. И надо сказать, весьма неприятный. Вот что, скачите к д’Отмару и велите ему развернуть свою бригаду против захваченных русскими батарей.
— Но, атаковать их настоящее безумие!
— Безумие — оставить их противнику. Выполняйте, что вам приказано, Жюль!
И все же первым на новую угрозу успел отреагировать командовавший бригадой горцев генерал Колин-Кэмпбелл. Пока французы пытались разобраться в столь резко изменившейся обстановке, этот ветеран наполеоновских войн собрал своих потрёпанных шотландцев, и повел их в атаку, рассчитывая если не отбить батареи назад, то хотя бы заставить замолчать.
Уставшие, замерзшие и злые как черти хайлендеры двинулись на врага, но нарвались на меткий огонь стрелков из боевого охранения. Основательный от природы Лихачев с самого начала предусмотрел такую возможность и как только противник приблизился, то шеренги облаченных в килты и высокие меховые шапки горцев накрыли огнем из митральез.
Обрушившиеся на британский строй ливни из свинцовых пуль сразу выкосили добрую половину наступающих, заставив залечь остальных, а когда в кассетах закончились патроны, в дело вступили морские пехотинцы. Шотландцы пытались отстреливаться, но их дульнозарядные винтовки не могли соревноваться в скорострельности с дьявольским изобретением Кристиана Шарпса.
Понесшая огромные потери бригада Колина-Кэмпбелла оказалась практически разгромлена, а немногие уцелевшие ее солдаты предпочли спасаться бегством.
— Славно бегут! — хмыкнул наблюдавший за ними Лихачев.
— Сейчас бы ударить в штыки, — мечтательно добавил полковник Манто.
—
— Разве доблесть равна глупости? — удивился старый грек.
— Иной раз, да. Хотя будь на нашем месте армейцы, они бы, вероятно, так и поступили. Вот только нам, как говорит его императорское высочество, недостаточно уметь умирать. Надо еще и думать!
— Не устаю благодарить Господа, что послал нам в годину тяжких испытаний такого вождя! — с мрачной торжественностью ответил Манто и перекрестился.
— Аминь! — заключил полностью согласный с ним Лихачев.
Тем временем, правый фланг русской армии, получивший столь внушительную, а самое главное своевременную поддержку, сумел оправиться от нанесенных ударов и вновь попытался перейти в наступление. Так что еще недавно неудержимо рвавшиеся вперед зуавы из дивизии Винуа, вместе с остатками шотландской бригады, с трудом удерживали их натиск.
Что же касается получившего приказ Боске д’Отмара, то ему сначала пришлось выйти из боя, после чего развернуться и проделать марш в сторону Балаклавских высот. Вовремя заметивший этот маневр Лихачев, оказался, тем не менее, в сложном положении.
Несмотря на то, что подчиненные ему силы носили гордое наименование бригады, непосредственно под его началом в данный момент сейчас было не более двух тысяч человек. Причем, добрая половина из них сейчас с азартом вела огонь, по главным силам французской армии, а остальные в это время прикрывали их от возможного нападения вражеской пехоты.
Впрочем, поначалу все шло относительно не плохо, первым делом по наступающим батальонам д’Отмара прошлись митральезы, после чего к ним присоединились стрелки, а когда упрямые ветераны Алжира подошли совсем близко, к обстрелу присоединились и «артиллеристы» с захваченных батарей. В принципе, для удержания позиции огневой мощи и людей пока хватало, но тут на позиции Аландцев примчался ординарец начальника 12-й дивизии.
— Генерал Мартинау, приказывает вам выдвинуть стрелковую цепь ближе к вражеским порядкам и поддержать атаку Одесских егерей! — без обиняков заявил он Лихачеву. — Кроме того, отнюдь не следует прекращать огонь по главным силам французов, ибо от этого зависит весь исход сегодняшнего дела!
— Его превосходительство, верно, думает, что у меня тут под рукой целая дивизия? — криво усмехнулся командир Аландской бригады.
— Но это приказ! — пожал плечами посланец.
— И он будет исполнен.
— Прекрасно! Там и передам его превосходительству, — важно кивнул ординарец и, пришпорив породистого коня, умчался прочь.
— Мичмана Тимирязева ко мне!
Батарея новейших ланкастерских орудий оказалась одновременно и самым почетным и самым бесполезным трофеем морской пехоты в том бою. Согласившиеся служить своим победителям артиллеристы, быстро расстреляли имевший у них запас 68-фунтовых бомб, не добившись при этом сколько-нибудь значительного успеха из-за откровенно никакой точности этих пушек. Когда же из боекомплекта остались лишь сделанные специально для этих орудий конические снаряды сложной формы, все англичане как один заявили, что не станут их заряжать, даже под угрозой расстрела. В общем, мичман и его рота на какое-то время остались не у дел, занимаясь только охраной пленных.