Небо за нас

Перунов Антон

— Да, собственно, и все. Первого Бурбона [2] французы по всей видимости подпалили сами. Транспорты «Констанс», «Азия», «Георгиана» и еще пять, названий которых выяснять не стали сожгли уже мы. А вот три парохода — «Вилль де Перпиньян», «Альбатрос» и «Язон» решили разгрузить, после чего взяли на буксир и стянули на чистую воду. Правда, они в любом случае нуждаются в починке, но, лишними все же, полагаю, не будут.

— Это уж точно!

— Чуть не забыл, ваше высочество. Перед уходом мы обстреляли порт и устроенные в нем склады. Каков ущерб сказать не могу,

но были и взрывы, и пожары.

— Что ж, — решил подвести я итоги. — Можно с полной уверенностью сказать, что вражеская линия лишилась еще, по меньшей мере, трех кораблей.

— Четырех, ваше высочество, — возразил Новосильский. — Пленные говорят, затонул еще турецкий 90-пушечный «Пеири Мессерет».

— Кроме того, — продолжил я, велев Юшкову сделать соответствующую пометку, — уничтожено или захвачено 17 транспортов. Результат более чем удовлетворительный. Конечно, большая часть заслуг в этой виктории принадлежит непосредственно Всевышнему, однако и мы с вами не оплошали. И все же враг еще очень силен…

— Полноте, Константин Николаевич! — начали переубеждать меня штабные. — Вполне вероятно, потери союзников этим не ограничились. Кто знает, сколько их погибло в открытом море, или других местах?

— Да, даже если и никто более не утоп, винтовых линкоров у них считай, что не осталось!

— Да что там винтовых, парусных и тех всего трое: «Лондон», «Ведженс» и «Альбион»!

— Надеяться, господа, надо на лучшее, а вот готовиться к худшему. Так что давайте планировать исходя из того, что нам известно доподлинно. Например, что кораблей у императора Наполеона и королевы Виктории еще много и они всегда смогут перебросить их к нам.

— Это, несомненно, так, но все же дело не быстрое. К тому времени, их армия в Крыму или капитулирует или, пардон, сдохнет с голоду!

— Эти бы слова, да богу в уши! Нет, господа, боюсь, дальше нам придется обходиться без вмешательства высших сил. Поэтому надо как можно скорее найти все уцелевшие корабли противника и постараться их уничтожить.

— Но ведь победа и без того у нас в кармане! Стоит ли рисковать, давая сражение, успех которого вовсе не обеспечен…

— Вот значит как? — помрачнел я. — И многие ли из вас так думают?

Ответом мне было сконфуженное молчание. Обведя взглядом всех присутствующих, я вдруг понял, что весьма значительная часть их, вовсе не настроены на драку с англо-французами, а предпочли бы и дальше отсиживаться в гавани. Исключения тут разве что Корнилов, Бутаков, да я сам! И это на моем флагмане. Что уж тут говорить об остальной части эскадры…

Набрав в грудь побольше воздуха, я хотел было как следует выругаться, но тут меня прервал прибежал прибежавший с верху мичман Федор Нарбут.

— Ужасные вести, господа!

— Что еще? — похолодел я. — Англичане отбили Балаклаву? Липранди разгромлен? Да не молчи, что б тебя через…

— Его императорское высочество погиб…

— В каком смысле? — не сразу сообразил я. — Да говори же яснее!

— Погиб великий князь…

— Кто?!

— Николай Николаевич!

Первым побуждением было облегченно

вздохнуть. По сравнению с перечисленными бедами, эта, на мой взгляд, была самой незначительной. В конце концов, Николаша был братом Косте, а вовсе не мне. К тому же, насколько я помнил историю, ничего хорошего из жуира, бонвиана и бабника Николая так и не вышло. Не слишком удачно руководил войсками, затем бросил жену и сожительствовал с балериной, а, в конце концов, сошел с ума, и остаток жизни провел под наблюдением врачей.

И все же в груди заледенело, как будто его жизнь и он сам и впрямь что-то для меня значили. В голове вдруг возникли детские воспоминания предшественника. Оказывается, не слишком уверенный в себе Костя, любил самоутверждаться за счет своих младших братьев, неоднократно насмехаясь над ними и даже поколачивая. И хотя потом ему всякий раз становилось стыдно, делать этого не прекращал…

— Ваше императорское высочество, что с вами?!

— Что?! — очнулся я, глядя на обеспокоенных штабных.

— С вами все хорошо?

— Вполне.

— Прикажете, возвращаться в Севастополь?

Если честно, хотел отказаться, но потом вдруг понял, что, если не отправлюсь немедля на берег и не попрощаюсь с братом, ни я, ни Костя никогда себя этого не простим.

— Кто сообщил о случившемся?

— С «Молодца» просигналили…

— Я перейду на него. Командование примет Владимир Алексеевич. Приказываю продолжить поиски противника, а в случае нахождения немедленно атаковать и уничтожить. Всем ясно? Выполнять!

— Константин Николаевич, — счел необходимым предупредить меня Корнилов. — Идти без прикрытия эскадры может быть для вас опасно!

— Не опасней, чем сражаться с противником.

[1] Штатный состав полка русской пехоты середины 19 века — 4 батальона в каждом из которых от 700 до 900 младших чинов.

[2] Генрих IV был первым представителем этой династии.

Глава 16

Отпевали Николая в одной из немногих церквей, не получивших до сих пор никаких повреждений от обстрелов — Храме Архистратига Михаила. К слову сказать, мне приходилось его видеть в своей прошлой будущей жизни. Само здание практически не изменилось, если не считать мраморных панелей на стенах, с наименованиями отличившихся во время Первой обороны частей. Проститься с великим князем пришли не только местное начальство, но почти весь гарнизон и местные жители.

Затем тело брата необходимо отправить в Петербург, так что Пирогову с помощниками пришлось потрудиться над бальзамированием. Больше всех горевал, конечно, Мишка, с которым у нас случился тяжелый разговор.

— Это моя вина, — тяжело вздохнул я, когда мы остались одни.

— На все божья воля, — еле слышно ответил младший брат. — Это была наша жертва.

— Может и так. Но, чтобы этих жертв не стало слишком уж много, ты должен вернуться в столицу. Утешишь родителей, станешь опорой Александру. Вокруг него вьется слишком много разной сволочи, а он слишком мягок.