Невероятный сезон
Шрифт:
Но Калли не могла смотреть на Адама. Как она осмелилась быть столь прямолинейной? Чувствуя себя взволнованно и потерянно, она наугад выбрала направление и пошла прочь. Она смотрела на очередную статую, не видя ее, когда Адам присоединился к ней, приняв позу и шутя, будто не сказал только что ничего из ряда вон выходящего.
Если это ничего не значило для него, то и она не станет больше об этом думать.
К тому времени, как Талия и оба Дарби присоединились к ним, Калли смеялась, ее лицо было таким солнечным, словно жених
Они вернулись домой и обнаружили, что тетя принимает посетителей в гостиной. Диллсуорт сообщил, что мисс Элфинстоун в своей комнате и пишет – занятие, которое он, по-видимому, находил весьма сомнительным. Калли поднялась наверх переодеться, и Талия последовала за ней.
«Талия сказала, я слишком рассеян, чтобы сделать тебя счастливой». Слова Адама всплыли в памяти, и, когда Талия последовала в ее комнату, Калли не велела ей уходить. Конечно, они ссорились и раньше, но никогда еще ссора не затягивалась так надолго. Если Талия готова извиниться, Калли более чем рада простить ее. Ей не хватало сестры.
Талия устроилась на кровати.
– Калли, тебе в самом деле следовало проявлять немного больше самоуважения.
Калли уставилась на нее.
– Я слышала, ты сказала Адаму, что хотела бы быть мной. Ты так много можешь предложить миру: ты добрая, заботливая, щедрая. – Талия серьезно посмотрела на сестру. – Тебе не следует преуменьшать свои способности.
Губы Калли сжались в тонкую линию. Ни одно из перечисленных дарований не было качеством, которое Талия стремилась развивать в себе. Но они подходили Калли. Талия продолжила:
– Не хочу, чтобы мы ссорились. Хочу, чтобы все было так, как прежде, до помолвки с Адамом. Я знаю, что была зла и обижена, но… прощаю тебя.
Калли, смеясь, опустилась в кресло у туалетного столика.
– Ты прощаешь меня? – Будто Калли устроила все это, чтобы навредить сестре.
– Да, – вспыхнула Талия, и на ее щеках появился румянец. – Я прощаю, что ты была слишком слаба, чтобы постоять за собственное счастье, что позволила Адаму растоптать свое. Что пыталась заставить меня ревновать.
– По твоим словам, доброта, заботливость и щедрость – мои лучшие качества. То, что ты называешь слабостью, я рассматриваю как заботу о других. И ты ревнуешь, иначе не стала бы поднимать этот вопрос.
– Нет, это не так, – отрезала Талия. – Разве это забота – тащить Адама за тобой в трясину страданий?
– О, хорошо. Ты сочинила это специально для меня? – Калли глубоко вздохнула. – Как именно, по-твоему, выглядит для меня счастье?
Слушала ли сестра ее когда-нибудь по-настоящему?
Талия махнула рукой.
– О, жизнь, полная детей, вечеров, и любящий муж.
Калли вздрогнула. Талия
– Не надо снисходительности. Лишь потому, что я не хочу быть публикуемым автором, как ты, или ученым, как Грация… так как мне не нужно, чтобы все в мире знали мое имя… это не значит, что то, о чем я мечтаю, не имеет значения.
– Я никогда не говорила, что это не имеет значения!
– О, не в таких выражениях. Но всегда намекаешь на это, пытаешься утешить меня, говоря, что я добрая, тогда как сама не ценишь доброту, тебе хочется блеска. Говорить, будто мне нужно больше самоуважения, когда ты не уважаешь меня или мой выбор, – лицемерие. – Калли подыскивала самые жесткие слова. – Ты обвинила меня в том, что я использовала скандал, чтобы принудить Адама к браку, но весь день это ты провоцировала скандал. Ты хочешь заставить мистера Дарби сделать тебе предложение?
Калли встретилась взглядом с Талией, получая странное удовольствие от широко распахнутого взгляда сестры, от боли, промелькнувшей на ее лице.
– Ты лицемерка, Талия Обри.
Талия вскочила с кровати, дрожа.
– А ты, Каллиопа Обри, трусиха. По крайней мере, я борюсь за то, чего хочу.
Она выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
Калли взяла дневник, снова его положила. Обычно письмо успокаивало ее, помогало упорядочить события прошедшего дня. Но она не могла написать о поездке в музей, не вспомнив, как они с Адамом говорили о поцелуях, и не могла написать о ссоре с Талией, не признав, что сестра, возможно, права – она трусиха.
Так о чем ей было поведать дневнику?
XV
Быть звездой
Я наблюдал за двумя Hirudo обыкновенными в процессе полового акта и обнаружил, что они совокупляются так же, как и обыкновенные улитки.
Примечание Грации: Подозреваю, мама бы сказала, что совокупление пиявок – неподходящая тема для вежливой беседы. Надо это запомнить.
Через две недели после помолвки Калли и через месяц после их прибытия в город Элфинстоуны устроили дебютный бал для дочери и племянниц.
Сидя неподалеку от входа в бальный зал, Грация ерзала на стуле, разглаживая складки на юбке платья цвета слоновой кости. Это был великолепный наряд с зелеными и медными листьями, вышитыми по подолу, рукавам и вырезу, и он не заслуживал такого отношения. Но иначе Грации оставалось только рвать на себе волосы, и она не могла рисковать испортить плетение локонов, украшенных жемчужинами.