Ночь тебя найдет
Шрифт:
Повисает молчание. Боюсь, они слышат мое дыхание.
— Его пикап нашли в ущелье только через два дня. — Ну наконец-то женщина. В голосе появляется сталь. — Я хочу знать, не солгали ли мне в морге по доброте душевной, сказав, что он умер мгновенно. Было ли ему больно. Мне без конца снится, что он зовет меня.
— Он умер мгновенно. — Ответ моей матери однозначен. — Врезался в первое дерево и, даже не успев перевернуться, вознесся на небеса.
Это неправда. Я слышу, как Лейтон стонет среди
Всхлипы женщины сменяются облегченным вздохом. Я ощущаю, как ее чувство вины проносится мимо, просачивается в щель подвальной двери, вырывается в открытое кухонное окно и взмывает к орлам и выше облаков.
Скрип отодвигаемого стула. Бридж хватает меня за руку, тянет за собой. Я знаю, что мама сжимает ее в объятиях — женщину, которую я не могу видеть.
Возможно, в то мгновение, когда я услышала, как мама лжет, я любила ее сильнее, чем когда-либо.
Бридж дергает меня вверх. Тащит через кухонную дверь, пока я спотыкаюсь о тысячу иголок, нога затекла.
— Своей авантюрой мама нас погубит. — Бридж злится. Она уже тащит меня по коридору. — Социальная служба приедет и заберет нас.
Я понимаю, Бридж хочет, чтобы я пришла в ужас оттого, что мама тайно делает в подвале свой маленький экстрасенсорный бизнес. Но когда Бридж разбудила меня, я решила, мы найдем чего похуже. Не знаю, что именно. Похуже.
Что-то не в порядке с этим домом. Слова мамы, сказанные вечером, не дают мне спокойно спать. А теперь Бридж со своей бомбой: социальная служба придет и заберет нас.
Бридж настаивает, чтобы мы сняли с себя все, постирали одежду в ванной и повесили ее в шкаф. Зайдя в мою спальню, она делает вид, будто собирается меня уложить. Она разглаживает на простыне каждую складочку — игра, в которой простыня неизменно побеждает. На месте старой складки образуются три новые. Разглаживание простыни заменяет Бридж стук в стену.
— Мама помогла той тете перестать грустить, — говорю я тихо.
— Да ладно тебе. Синий? Вся Земля синяя.
Я наблюдаю, как Бридж, словно бурундук, обкусывает ноготь большого пальца, покрытый розовым лаком.
— Только семьдесят один процент, — возражаю я, не в силах сдержаться.
— Что?
— Только семьдесят один процент Земли состоит из воды. А небо и океан — они вовсе не синие. Они просто кажутся такими, потому что воздух и вода хуже рассеивают желтый и красный. На самом деле мы видим синий свет Солнца.
— Не знаю, кто из вас двоих больше сводит меня с ума. — В голосе Бридж тихая ярость.
— Мы же не уверены, что мама... берет деньги, — возражаю я. — Вот тогда это было бы незаконно.
— Вив, я тебя умоляю.
Капля падает мне на руку. Мне хочется, чтобы Бридж нашла в себе силы не
— Может быть, никто не догадывается, что эти люди сюда приходят, — разумно предполагаю я. — Может быть, люди хотят сохранить это в тайне между мамой и своими покойниками. — В темноте я привстаю, чтобы обнять ее, в последнее время это случается нечасто.
— Хватит одного недовольного, чтобы посадить маму в тюрьму, — говорит Бридж, отрывая мои руки от своей шеи. — И что тогда?
Снаружи автомобиль той женщины начинает пыхтеть. Свет передних фар скользит по стене, на мгновение высвечивая лицо Бридж — тушь растеклась, по щекам катятся черные слезы.
Я отчаянно хочу ей помочь, объяснить, что мама была добра к той тете.
Но Бридж непременно спросит, откуда я знаю, что ее сын прожил достаточно долго после того, как его пикап врезался в сосны и рухнул на лесную подстилку.
Достаточно долго, чтобы Лейтон пожалел о ссоре с матерью перед тем, как выйти из дома. Достаточно долго, чтобы позвать ее.
Достаточно долго.
— Завтра выясним, почему так воняет из вентиляционного отверстия между комнатами, — внезапно говорит Бридж. — Я не остановлюсь, даже если придется сломать стену.
Перед рассветом. Бридж за главную. Я словно сонная муха. Мы лежим на животе, всматриваясь в вентиляционное отверстие. Я принесла из кухни оливковое масло, и Бридж занята тем, что смазывает неподдающиеся винты.
Одной рукой я держу фонарик, другой зажимаю нос. Из отверстия доносится тошнотворный сладковатый запах. От ковра смердит бактериями всех предыдущих арендаторов.
Дешевле ковра наш хозяин не нашел — толщиной в четверть дюйма, грубый, как канат. На коже моих костлявых локтей уже отпечатались сетчатые следы. Я дважды обдирала колени об этот ковер, и ни разу — о подъездную дорожку.
Часы на прикроватном столике Бридж показывают 6:14. После похода в подвал мне удалось поспать всего три часа. И два остается до встречи с миссис Аллен, учительницей естествознания, которая позвонила маме и пожаловалась на тормоза. Эта встреча кажется мне куда важнее какого-то вентиляционного отверстия.
Меня мучают сомнения, говорить ли миссис Аллен, что в тормозах покопался ее муж. Она плохая учительница — ни шагу в сторону от учебника. А если когда-нибудь и смотрела на небо, то для того, чтобы увидеть дождь или Вознесение. Но я не желаю ей смерти.
— Почему мы не можем сделать это вечером? — ною я, когда Бридж снова вставляет отвертку. — Мама велела побрызгать туда освежителем воздуха.
— Думаешь, я не пыталась? Она говорит, во всех старых домах воняет, отверстие проржавело, и, расковыривая штукатурку, я его сломаю. Сказала, чтобы спала на веранде, если меня беспокоит запах.