Ночь тебя найдет

Хиберлин Джулия

— Я ничего не собиралась оттуда брать, — оправдываюсь я, как будто это сейчас самое важное. — Просто позаимствовала... цепочку. Мы поделим все ценные... важные вещи, когда я закончу убираться. Ты же сама свалила на меня всю работу.

Мои глаза лихорадочно обшаривают пол. В панике я уронила подвеску. Цепочка свернулась на полу в дюйме от босоножек Бридж и ее идеального синего педикюра. Подвеска, сверкающая звездочка, приземлилась чуть дальше. Бридж наклоняется и поднимает оба предмета.

— Сколько раз мне повторять, что я не хочу ничего из маминых

вещей? — Бридж разглядывает подвеску, но не возвращает ее мне. — Какая хорошенькая. Совсем ее не помню. — Она поднимает глаза. — На что ты уставилась? — Проводит рукой по щеке. — У меня что-то на лице?

Ты. Ты написана у себя на лице. До сих пор в самые неожиданные моменты я ловлю себя на том, что не могу оторвать от нее взгляда, как какой-нибудь автобусный грубиян.

На щеке у сестры ямочка, которая странным образом делает красоту ее лица еще совершенней. Внезапно ямочка исчезает.

— Это тебе Майк подарил?

— Что? Бридж, нет. Мои... мои коллеги из обсерватории прислали в подарок. Я просто не хотела ее потерять.

По крайней мере последнее утверждение правдиво. Я собираюсь спрятать подвеску и цепочку в хаосе маминой шкатулки с драгоценностями. Но не намерена объяснять Бридж, что подвеску-шарм оставили, словно холодный поцелуй, на дверном коврике. Я знаю, что она скажет. Возвращайся домой. Знаю, что сделает. Расскажет Майку. Который расскажет Шарпу, а у него в прошлом уже есть одна история с браслетом для шармов — совпадение, которое меня гложет.

Бридж продевает цепочку в подвеску, возится с изящной застежкой.

— Вот так, — удовлетворенно говорит она и кладет цепочку с подвеской на кровать с другой стороны от меня, затем достает из сумочки толстый желтый конверт.

— Что это? — спрашиваю я.

— Я хочу, чтобы ты его затравила. Буббу Ганза. Не оставила от него камня на камне. Пока он не разрушил нам жизнь. А это тебе поможет.

Она кладет конверт мне на колени.

Вот так перемена, меньше всего я ожидала, что Бридж внезапно станет моим союзником. Уже давно я не жду этого от сестры. С тех пор, как мы порвали друг другу душу в клочья, словно разъяренные кошки, когда выбирали для мамы гроб.

— Сейчас не открывай, — настойчиво говорит она. — После. Когда я уйду. Там много интересного, о чем широкая публика понятия не имеет. Не делай удивленное лицо. Я на общественных началах работаю для друга Майка, адвоката. Я научилась нескольким тактикам, особенно если речь идет о домашнем насилии и муж пытается уничтожить жену в социальных сетях. Я была не права. Ты должна дать отпор. Но предварительно вооружившись.

Я провожу пальцем по краю конверта:

— Чтобы это раздобыть, тебе пришлось нарушить закон?

Она пожимает плечами:

— Может быть, я действовала не совсем этично. Без спросу воспользовалась программным обеспечением в офисе.

— Майк знает?

Она качает головой:

— Майк считает, мы

не должны в это влезать. Что Буббу Ганза надо игнорировать. Подождать, пока он найдет себе новую блестящую вещицу. Майк думает, обойдется без последствий. Люди скоро забудут об этой истории. К тому же из нее можно извлечь пользу, если всплывут какие-нибудь полезные сведения про Лиззи Соломон. Но мы-то знаем, что люди не забывают.

Она резко откашливается.

— Что подводит меня ко второй части. К тому, ради чего я пришла. Мне не следовало обвинять тебя, особенно когда гробовщик пытался всучить нам ДСП вместо вишневого дерева. И на самом деле я не думаю, что ты спала с Майком и обманывала меня.

Бридж начинает разглаживать складку на простыне, которой там нет.

— Мы обе знаем, что это я спала с Майком и лгала тебе. Спала с ним, зная, что ты его любишь. И об этом я тоже лгала. В том числе самой себе.

Мы годами ходим вокруг да около. Но никогда еще Бридж не заходила так далеко. Я так и не знаю, чувствовала ли она себя виноватой хоть на мгновение. А теперь, когда она ступила ногой в воду, мне хочется крикнуть ей, чтобы не будила змей.

— Первый поцелуй был случайным. Через две недели после того, как ты уехала в колледж.

Всего две недели. В голове тупо ноет. Может ли мужчина остаться слепым к ее красоте? Даже сейчас, когда она выглядит простушкой — бледная кожа, растрепанные волосы, глаза и губы не выделены ни подводкой, ни помадой.

— Мы оба по тебе скучали, ощущали себя брошенными. — Бридж не собирается останавливаться. — Не знаю, кто кого первым поцеловал. Я сказала себе, что ты не уехала бы так далеко, если бы действительно его хотела. Если бы он был для тебя самым важным на свете. Я сказала, что заслужила его постоянство. Заслужила копа с пистолетом из богатой семьи. Кого-то, кто заботился бы только обо мне. Не уверена, любила ли я тогда его самого или то, чем он мне казался. Но сейчас я люблю его. Больше всего на свете.

— Он никогда меня не хотел, — сухо бросаю я. — На вечеринке в честь помолвки он сказал, что я ему как сестра, которой у него никогда не было.

Отмахнулся от того, что бурлило между нами, сказав банальность.

— Быть с тобой означало для него все равно что спрыгнуть с Луны. Восхитительно, но никакой ясности. И его мать тебя... не одобряла. И ты бросила его, Вив. Это ведь ты его бросила.

Она кладет руку мне на плечо:

— Не важно почему. Вы двое не закончили между собой. Мама дважды сказала мне об этом — на следующий день после моей помолвки и когда я видела ее в последний раз, с этим ужасным шарфом на голове. Она сказала, что придет момент, когда я смогу все исправить, но мне может не понравиться, что для этого потребуется. И если я этого не сделаю, все, что я любила, может разрушиться. Поэтому я так на нее злилась в самом конце. И на тебя.