Ночь тебя найдет
Шрифт:
— Она не намекнула, кто мог быть похитителем?
— Сказала, что это не Бубба Ганз, но кто его знает? Она упрямо звала похитителя Гаутамой.
Что же мне это напоминает?
— Я хочу пойти в особняк Соломонов, — заявляет Элис. — Прямо сейчас. Вдруг что-нибудь вспомню.
— Ни в коем случае, — возражает Жуа. — Это опасно. И мы не знаем способа, как туда проникнуть.
— Зато у вас есть я.
—
Поздно. Элис уже спрыгнула с дерева.
Она начинает дергать замок в задней двери особняка еще до того, как мы с Жуа касаемся земли.
— Элис занимается бегом с препятствиями, — сообщает мне Жуа. — Даже с ее недлинными ногами она будет самой быстрой первокурсницей в команде. — Она не может сдержать гордости за сестру.
За соседней дверью хлопает сетчатая дверца. Мы с Жуа замираем посреди двора. На соседском гараже загорается лампочка датчика движения.
Лязгает крышка мусорного бака.
Элис продолжает дергать наружный замок, словно заперта в комнате, которая наполняется водой, и вода уже дошла ей до подбородка.
Никаких шансов, что за забором ее не услышат. Однако звук не настолько громкий, чтобы его услышали копы в патрульной машине у входа, но соседка наверняка уже держит в руке телефон, готовясь набрать номер. Нам еще не поздно повернуть назад; мне просто интересно, кто из нас с Жуа предложит это первой.
— Эй, ты, там! — Голос, донесшийся из-за забора, не женский. Похож на голос мальчишки-подростка. Парнишки, который забыл вынести мусор, и теперь мамаша донимает его среди ночи.
Борьба Элис с дверью резко прекращается.
— Хочешь, устрою тебе экскурсию? — кричит он. — Я знаю все места, где тусуется призрак Лиззи. Беру двадцатку. Еще десять, если захочешь подняться по винтовой лестнице на башню. Я могу принести альпинистское снаряжение.
Не отвечай, не отвечай, не отвечай.
— Нет, спасибо, — кричит Элис в ответ. — Ничего не надо. Мы с моим парнем уже уходим. Вчера ночью я забыла здесь телефон.
Тишина, в продолжение которой мы с Жуа стоим, не шелохнувшись.
Мой парень, уже уходим — отличая идея.
— Нам пора, — шипит Жуа. — Дернул же черт с вами связаться.
— Дверь заперта. — Раскрасневшаяся и тяжело дышащая Элис уже во дворе перед нами. Мальчишку она сразу выкинула из головы. Кодекс чести подростка. Мы с Жуа еще высматриваем его голову над соседской оградой.
Свет в соседском гараже гаснет. Мальчишка больше не показывается.
— Мы быстро, — говорю я Жуа с уверенностью, которой не испытываю. — Если что, в доме полно мест, где можно спрятаться.
— Рядом с костями? — бормочет она.
В глубине души я понимаю: Жуа еще цепляется за страшную
Мы движемся дальше. На крыльце я тихонько поднимаю большой глиняный горшок, переворачиваю и ставлю под кухонным окном, которое открыла, пока Шарп сражался с собачьей дверцей. Уже тогда я знала, что вернусь.
Жуа и Элис молча наблюдают, как я встаю на горшок и перочинным ножиком начинаю аккуратно зачищать края сетки, а затем ветхую раму.
Рубашка задирается, обнажая пистолет. Я уверена, они заметили.
Я распахиваю окно. Через несколько секунд мы стоим на разгромленной кухне.
— Я хочу попасть в ту часть, где замок. — Голосок у Элис совсем детский.
— Мне кажется, тут есть дверь на нижний этаж башни, — выдыхаю я. — Сюда.
В буфетной я включаю свет у каждой из четырех дверей, все плотно закрыты.
— Элис, ты знаешь которая?
Тяжесть ожиданий переполняет крохотное пространство. Девочка тянется к дверной ручке прямо перед собой. Замок, который висел на двери, когда я была здесь с Шарпом, валяется на полу, металлическая стружка серебрится под нашими ногами, словно блестки. Хочется думать, это подросток-вандал распилил его отцовской пилой.
— Я первая, — заявляю я, но Элис уже меня опередила. За ней идет Жуа, которая сразу же натыкается на кроссовку, оставленную за порогом. Возможно, во время бега. Сестры расходятся в разные концы комнаты.
Свет моего фонарика путешествует по гладким граням толстых стекол по обеим сторонам башни, и я молюсь про себя, чтобы раскидистый дуб перед домом закрыл обзор патрульной машине. Ни на одном из окон нет защелок. Они запечатаны шпаклевкой и краской. Просто чудо, что окна до сих пор не выпали и не разбились.
Круг паркетного пола завален следами пребывания вандалов — пивными жестянками, обертками от конфет, пометом грызунов, парой мужских спортивных трусов, наполовину спущенным оранжевым пляжным мячом, книгой в мягкой обложке с вырванными страницами.
Свет фонарика пробивается вверх. Выше, еще выше. Еще больше окон. Винтовая лестница без площадок поднимается на высоту третьего этажа — головокружительный крутой склон резного металла. Очевидно, лестницу достроили намного позже того, как возвели особняк, однако неясно, с какой целью. С тех пор как Соломоны съехали, поколения подростков рисковали жизнью на каждом из этажей, перегибаясь через перила и расписывая выпуклые стены историями своих мимолетных любовей.
Для трехлетней девочки, решившей забраться наверх, это была опасная игровая комната.