О той, что любила свободу
Шрифт:
– Дай-ка я тебя обниму! Дорогая ты моя, глупышка! – тетушка Элизабет с силой обняла племянницу.
– Здравствуй, тетушка! Боже, как я скучала по тебе! – из глаз Кэтрин непроизвольно выкатилась слеза.
Тетушка сначала ничего не сказала, напоила Кэтрин чаем с печеньем да коротко рассказала, как ее здоровье.
– Меня искали ведь здесь, да? – осведомилась Кэтрин.
– Искали! – выдохнула тетушка, – Муж твой потерянный такой был да разбитый, он вообще почти ничего не говорил, твой отец по большей части только расспрашивал да кричал, размахивая руками. А Деймон твой только в день уезда у меня что-то спросил
Тетушка сказала много, а на последних ее вопросах у Кэтрин окончательно уже печенье в горло не лезло.
– Я ничего не знаю, тетушка Лиз… я сошла с ума, я знаю все про себя. Но я так хотела свободы… - она зарыдала.
– Ой-ей-ей! Ну, началось! Ох, рева моя, иди сюда! – тетушка обняла Кэтрин и стала гладить по голове, – не плачь, оставим все это, но ненадолго, я потом все равно тебе на уши сяду – твоим наказанием буду. А пока я хочу порадоваться тому, что ты здесь. Пошли-ка я тебя уложу поспать, ты, поди, устала с дороги.
Кэтрин проспала до следующего дня. Утром она спустилась к завтраку. За столом сидела только кузина Кэролайн: она смотрела в тарелку неподвижными глазами и медленно жевала. Кэтрин с Еленой так любили ее за добрый нрав, за веселый и легкий характер.
– Кэролайн! Душечка наша! Как я рада тебя видеть! – закричала вся на радостях Кэтрин и стала спешно спускаться по лестнице в гостиную: она бы побежала, если б смогла, – Кэролайн, здравствуй! – опять крикнула она, ожидая ответа.
На полпути она остановилась: сестра лишь подняла свои стеклянные, пустые глаза на Кэтрин и сказала: «Ну, здравствуй, давно не виделись». Это прозвучало так равнодушно, что у Кэтрин ком застрял в горле. Она неспешно села рядом с Кэролайн.
– Да, давно. Я скучала так по тебе, – процедила с опаской Кэтрин, не узнавая сестру.
– А ничего, что твоя семья тоже скучает? С ума сходит. Ты эгоистичная и легкомысленная, Кэтрин! – злобно бросила Кэролайн.
– Я… я знаю, что виновата перед всеми, но это мой крест, почему ты меня так осуждаешь? – Кэтрин негодующе скривила брови.
– Значит, тебе глупости делать можно! Вы только не осуждайте ее – святую! Ты даже вот сейчас хоть, когда забеременела, и то ничего не удосужилась исправить, сказать своей семье об этом.
– Кэролайн, да что с тобой?! – в слезах закричала Кэтрин.
– Извини мне мою резкость, но давай потом поговорим, – сухо ответила она и вышла из-за стола.
Когда Кэролайн ушла, Кэтрин так и не поняла, что за девушка сейчас сидела рядом с ней? От Кэролайн, которую она знала всю жизнь, не осталось ничего. Никогда кузина никого не осуждала, всех она жалела, всегда была веселой и ласковой к людям. Конечно, после завтрака Кэтрин себя успокоила, решив, что вдруг Кэролайн просто сильно за нее переживает, просто сорвалась: с кем не бывает? Но прошла неделя и она никак не могла подойти к сестре: она либо сидела печальная на крыльце часами, либо начинала раздражаться при разговоре, а чаще всего ее вообще подолгу не бывало дома.
Начало
– Милая Катюша, ты себя плохо чувствуешь? – обеспокоилась тетушка.
– Нет, со мной сейчас все хорошо… просто я не знаю, как мне с Кэролайн быть. Она такая замкнутая стала и раздражительная. Что с ней происходит?
– Оо… знала, что ты все-таки спросишь, – тетушка словно не хотела рассказывать, – послушай, давай я тебе чуть позже расскажу, так не хочется за обедом.
Кэтрин сразу поняла, что это что-то такое, о чем тетушка вообще почти ни с кем не говорила. Она всегда с трудом сдерживала слезы, когда разговор заходил о ее дочери.
– Зато я Елене отправила письмо, узнать, родила ли она. Письмо от нее мне утром пришло: она написала, что неделю назад родила девочку, но имя для нее еще не придумано… правда чудесно? Я так счастлива за сестру! – она обняла тетушку.
– Как славно! – выдохнула Элизабет, – сама ей сегодня тоже напишу, спрошу обо всем!
Кэтрин в целом нравилось у тетушки: покой и чистый воздух шли ее самочувствию только на пользу. Она подумала также, что за эти дни почти не говорила по-английски, даже с тетушкой: потому что та за столько лет уже привыкла всегда изъясняться на языке мужа.
========== 10 Глава. «Кэролайн» ==========
Люди зачастую имеют в жизни какого-нибудь своего, так сказать, личностного двойника. На его примере всегда можно подсмотреть, понять, к чему приведет тебя в жизни выбранная модель поведения, или же принципы, по которым живешь.
Такой была Кэролайн для Кэтрин. Так они с ней были всегда похожи грациозным очарованием, женственностью, непринужденностью, естественностью и легким отношением к жизни. Правда, в отличие от дерзкой Кэтрин, Кэролайн всегда была бесхитростна: не умела дать молниеносный ответ, который бы ввел собеседника в замешательство или обрек на поражение. Как часто во время детских игр в саду Елена с Кэтрин шутили над маленькой Кэролайн: пока та что-то рассказывала, вертя любопытной головкой по сторонам, близняшки хватались за руки и сбегали. Когда она понимала, что осталась одна, начинала рассматривать листву на деревьях и чистое небо, поднимая голову кверху. В одиночестве она кружилась и пела сама с собой.
Чаще всего в свете она просто молчала, но всегда весело и задорно смеялась. Она так же любила безудержное веселье, мужское внимание и все делать по первым эмоциям, не задумываясь о последствиях. Кэролайн влюблялась чуть ли ни каждую неделю снова. Не понимая, что может причинить кому-то боль, она бросалась с головой в новые чувства. Как-то пленил ее один молодой прапорщик – грубый на вид мужичина, почти звероподобный, с толстыми губами, длинными черными ресницами, окаймляющими карие глаза на загорело-грязном лице. Никак нельзя было бы понять, глядя на них, что нашла хрупкая и изящная девушка в этом животном. Свидания их случались чаще в трактире, где под гомон пьяных мужиков он сажал белокурую задыхающуюся от веселья Кэролайн к себе на колени и жадно льнул к ее мягким розовым губам. Их встречи продолжались так около месяца, пока прапорщик не потребовал от девушки нечто большее, но она испугалась, обиделась на него и убежала домой.