О той, что любила свободу
Шрифт:
В день, когда должен был состояться бал, братья с утра готовились к торжеству. Стефан пришел в комнату Деймона с веселым настроением и завалился на диван.
– Елена Гилберт дала тебе согласие, сопровождать ее на бал? – растягивая слова, спросил Деймон брата.
– Тебе было несложно догадаться! – Стефан шутливо швырнул в брата декоративную подушку, – а сам-то как, балбес: спрашивал кого-нибудь? – засмеялся он.
– Ну, ее сестренка не смогла мне отказать, – Деймон ухмыльнулся в ответ.
– О, да! Это, конечно же, потому, что вы неотразимы, профессор Сальваторе! Она в вас явно влюблена! – Стефан не унимался и продолжал развязно
Деймон вдруг весело поджал губы, поднял глаза, задумавшись, затем резко развернулся и направился к брату.
– Это, что бурбон? – Деймон выхватил из-за спины Стефана бутылку, – да ты уже в стельку, брат! Неужели так охота дышать перегаром на свою спутницу?
– Я всего три глотка, честное слово! – замахал Стефан руками.
– По тебе заметно, однако. Заканчивай-ка, это не для малышни! – Деймон тут же сам запрокинул бутылку и тоже засмеялся.
– А сам тут строил из себя праведника! Джентльмен, понимаешь ли… и кого это ты «малышней» назвал? – Стефан вскочил ногами на диван.
– Хочешь подраться? – весело спросил Деймон, отрываясь от горлышка бутылки.
Стефан тот час же бросился на брата: они были похожи на десятилетних детей, мнущих друг другу бока от нечего делать. Дверь в комнату открыл ни о чем не подозревающий Джузеппе Сальваторе, глаза его чуть не выкатились, когда он увидел своих взрослых сыновей, которые со смехом валялись на полу, колотя друг друга.
– Что это еще за новости? – поучительно бросил мистер Сальваторе, – им бы уже жениться пора, а они, как дети малые! Что за ребячество!
Веселые и раскрасневшиеся братья поднялись с пола, расторопно извинились и сделали серьезные лица. Отец быстро спросил что-то насчет того, поедут они в отдельном от него экипаже или нет, и удалился.
– Отец все торопится женить нас скорее! Он не изменяет себе, – недовольно процедил Деймон, запомнив лучше всего только эту фразу отца, – что ж, если мисс Кэтрин одумается весьма скоро, то поспешу его обрадовать.
– Не горячись ты, ему просто охота всех нравоучать, – Стефан махнул рукой.
К вечеру оба брата были уже готовы и раньше отца отправились на бал.
В доме же Гилбертов приготовления начались с раннего утра. К вечеру все члены семьи уже были роскошно наряжены в свои туалеты; все в их нарядах было продумано: каждое украшение и шпилька в волосах подобраны с умом.
Гордон Гилберт отодвинул ящичек комода в своем кабинете, вздохнул и задвинул обратно. Он понимал одно – денежные дела его уже на грани разорения. Он все прекрасно знал, но, однако, никак не мог отказать себе и своей семье в удовольствиях и дорогих развлечениях. Мистер Гилберт спустился вниз, попросил подать коляску, и вся семья дружно отправились на улицу.
Гремел Бал. Шлейфы, юбки, веера, фраки, сигары, дорогой хрусталь – все мелькало тут и там, тянулось бесконечной вереницей по всему особняку господина Марвела – хозяина вечера. Десятки тесных кружков, обсуждающих последние сплетни, а также выставки и спектакли шумели, подобно рою пчел, присевших на цветы. По наставлениям матери, Кэтрин сидела, как мраморная статуя, неподвижно и кротко, но ее бегающие глаза и глубокие вздохи выдавали ее неусидчивую натуру. Ей казалось, что так больше не может длиться: к ней то и дело подсаживались различные молодые люди – богатые и не очень, умные, но чаще глупцы, а еще чаще подсаживались пустышки. Она со всеми была одинаково глянцево мила и добродушна, остроумно шутила и обсуждала политику. Через полчаса все голоса
– Здравствуй, куколка! – задорно улыбнулась Кэтрин, – чего такая грустная? Как тебя зовут?
– Здравствуйте, мисс Гилберт! – сказала девочка тоненьким голоском, распахнув глазки, – я Джудит.
– Ох, до чего приятно, что даже такие почетные особы знают, как меня зовут! – радостно воскликнула в ответ Кэтрин.
– Мне про вас рассказывали мои подруги, с которыми вы на катке играли, вы такая хорошая! Я тоже всегда хотела поиграть со старшими девочками! – Джудит восторженно сложила вместе ладошки.
– Я с превеликим удовольствием поиграю с вами, юная леди, предлагаю в догонялки! – лучистые глаза ее были ясными и искренними, Кэтрин была счастлива предаться чему-то веселому, вместо скучных «умных» разговоров.
Джудит резво спрыгнула со стула и побежала в распахнутую дверь, Кэтрин помчалась за ней. Их жизнерадостный смех наполнил залу, лестницу, балкон, по которым протопали их молодые ноги. Локоны Кэтрин растрепались, заколка упала где-то за шторами, откуда она вылавливала игриво визжащую Джудит, но до всего этого ей не было никакого дела: девушка была так счастлива, что сама больше походила на ребенка.
В парадных дверях появились братья Сальваторе, полные изящества и мужественности – оба высоки, красивы и, как всегда, отменно одеты. Стефан поспешил вглубь зала – искать Елену. Деймон же на ходу взял два бокала шампанского и отправился искать Кэтрин. Он не мог никак найти свою спутницу и от этого начинал уже нервничать. Но тут он ее увидел наверху, на балконе: растрепанную, чуть дышащую, обхватившую светловолосую девочку, вместе с которой она громко смеялась. Джудит вырвалась и побежала вниз, Кэтрин бросилась за ней, но остановилась на лестнице, не добегая двух ступенек до самого низа. Деймон, улыбаясь, легкой походкой подошел к лестнице, протянул один бокал Кэтрин, затем поцеловал ее руку.*
– Добрый вечер, мисс Кэтрин, – почти промурлыкал он, прежде чем его губы слегка коснулись руки Кэтрин. Он поднял глаза на нее, не отрываясь от поцелуя.
– Я не люблю шампанское, – с дерзкой и наигранно милой улыбкой бросила она, переводя дух, – можете без меня выпить.
– Непременно… но сначала я лучше приглашу вас на танец.
Он специально не дал отдохнуть запыхавшейся Кэтрин, так как знал, что это взбудоражит новый всплеск эмоций внутри девушки. Кэтрин это сразу поняла, но терпеливо кивнула и отправилась в центр залы со своим кавалером, где множество пар плавно кружилось в танце, предавшись всеобщему чувству веселья. Они закружились среди остальных. Кэтрин любопытными глазами разглядывала пуговицы на фраке Деймона, вслух считала их, потом переводила взгляд на белоснежные перчатки молодого человека и его поднимающийся и опускающий кадык. Ей нравилось это головокружительное ощущение близости мужчины, с которым она чувствовала себя крошечным человечком, но вместе с тем желанной женщиной (хотя она, скорее, считала себя маленькой шаловливой девочкой). Ей нравилось осознание того, что Деймон негласно принял приглашение принять участие в ее игре, отчего она поминутно смеялась.