Одиссея капитана Блада - английский и русский параллельные тексты

Сабатини Рафаэль

"By the Saints! Ye're a bold man, Don Francisco, to come to me with such a tale - to tell me that ye know where the ransom's to be raised, and yet to refuse to say.	– Клянусь всеми святыми, дон Франциско, я удивлен тем, что вы решились прийти ко мне с такой басней! Вам известно место, где можно собрать выкуп, и в то же время вы отказываетесь назвать его мне.
D'ye think now that with a match between your fingers ye'd grow more communicative?"	А не кажется ли вам, что с горящими фитилями между пальцами вы станете более разговорчивым?
If Don Francisco grew a shade paler, yet again he shook his head.	Дон Франциско чуть побледнел, но все же снова покачал головой:
"That was the way of Morgan and L'Ollonais and other pirates. But it is not the way of Captain Blood.	– Так делали Морган, Л'Оллонэ и другие пираты, но так не может поступить капитан Блад.
If I had doubted that I should not have disclosed so much."	Если бы я не знал этого, то не сделал бы вам такого предложения.
The Captain laughed. "You old rogue," said he.	– Ах, старый плут! – рассмеялся Питер Блад.
"Ye play upon my vanity, do you?"	– Вы пытаетесь сыграть на моем великодушии, не так ли?
"Upon your honour, Captain."	– На вашей чести, капитан!
"The honour of a pirate?	– На чести пирата?
Ye're surely crazed!"	Нет, вы определенно сошли с ума!
"The honour of Captain Blood," Don Francisco insisted.	Однако дон Франциско продолжал настаивать: -Я верю в честь капитана Блада.
"You have the repute of making war like a gentleman."	О вас известно, что вы воюете, как джентльмен.
Captain Blood laughed again, on a bitter, sneering note that made Don Francisco fear the worst.	Капитан Блад снова засмеялся, но на сей раз его смех звучал издевательски, и это вызвало у дона Франциско опасение за благоприятный исход их беседы.
He was not to guess that it was himself the Captain mocked.	Ему в голову не могло прийти, что Блад издевается над самим собой.
"That's merely because it's more remunerative in the end.	– Хорошо, - сказал капитан. – Пусть будет так, дон Франциско.
And that is why you are accorded the three days you ask for. So about it, Don Francisco. You shall have what mules you need. I'll see to it."	Я дам вам три дня, которые вы просите.
Away went Don Francisco on his errand, leaving Captain Blood to reflect, between bitterness and satisfaction, that a reputation for as much chivalry as is consistent with piracy is not without its uses.	Дон Франциско, освобожденный из-под стражи, отправился выполнять свое обязательство, а капитан Блад продолжал размышлять о том, что репутация рыцаря в той мере, в какой она совместима с деятельностью пирата, все же может иногда оказаться полезной.
Punctually on the third day the Deputy-Governor was back in Maracaybo with his mules laden with plate and money to the value demanded and a herd of a hundred head of cattle driven in by negro slaves.	К исходу третьего дня вице-губернатор вернулся в Маракайбо с мулами, нагруженными деньгами и слитками драгоценных металлов. Позади шло стадо в сто голов скота, которых гнали рабы-негры.

These bullocks were handed over to those of the company who ordinarily were boucan-hunters, and therefore skilled in the curing of meats, and for best part of a week thereafter they were busy at the waterside with the quartering and salting of carcases.	Скот был передан пиратам, ранее занимавшимся охотой и умевшим заготовлять мясо впрок. Большую часть недели они провели на берегу за разделкой туш и засолом мяса.
While this was doing on the one hand and the ships were being refitted for sea on the other, Captain Blood was pondering the riddle on the solution of which his own fate depended.	Пока шла эта работа и производился ремонт кораблей, капитан Блад неустанно размышлял над задачей, от решения которой зависела его дальнейшая судьба.
Indian spies whom he employed brought him word that the Spaniards, working at low tide, had salved the thirty guns of the Salvador, and thus had added yet another battery to their already overwhelming strength.	Разведчики-индейцы сообщили ему, что испанцам удалось снять с "Сальвадора" тридцать пушек и таким образом увеличить и без того мощную артиллерию форта еще на одну батарею.
In the end, and hoping for inspiration on the spot, Captain Blood made a reconnaissance in person.	В конце концов Блад, надеясь, что вдохновение осенит его на месте, решил провести разведку самолично.
At the risk of his life, accompanied by two friendly Indians, he crossed to the island in a canoe under cover of dark. They concealed themselves and the canoe in the short thick scrub with which that side of the island was densely covered, and lay there until daybreak.	Рискуя жизнью, он под покровом ночи с двумя индейцами, ненавидевшими жестоких испанцев, перебрался в каноэ на остров и, спрятавшись в низком кустарнике, покрывавшем берег, пролежал там до рассвета.
Then Blood went forward alone, and with infinite precaution, to make his survey. He went to verify a suspicion that he had formed, and approached the fort as nearly as he dared and a deal nearer than was safe.	Затем уже в одиночку Блад отправился исследовать остров и подобрался к форту значительно ближе, чем это позволяла осторожность. Но он пренебрег осторожностью, чтобы проверить возникшее у него подозрение.
On all fours he crawled to the summit of an eminence a mile or so away, whence he found himself commanding a view of the interior dispositions of the stronghold.	Возвышенность, на которую Блад взобрался ползком, находилась примерно на расстоянии мили от форта. Отсюда все внутреннее расположение крепости открывалось как на ладони.
By the aid of a telescope with which he had equipped himself he was able to verify that, as he had suspected and hoped, the fort's artillery was all mounted on the seaward side.	С помощью подзорной трубы он смог убедиться в основательности своих подозрений; да, вся артиллерия форта была обращена в сторону моря.
Satisfied, he returned to Maracaybo, and laid before the six who composed his council - Pitt, Hagthorpe, Yberville, Wolverstone, Dyke, and Ogle - a proposal to storm the fort from the landward side.	Довольный разведкой, он вернулся в Маракайбо и внес на рассмотрение Питта, Хагторпа, Ибервиля, Волверстона, Дайка и Огла предложение о штурме форта с берега, обращенного в сторону материка.
Crossing to the island under cover of night, they would take the Spaniards by surprise and attempt to overpower them before they could shift their guns to meet the onslaught.	Перебравшись в темноте на остров, они нападут на испанцев внезапно и сделают попытку разгромить их до того, как они для отражения атаки смогут перебросить свои пушки.
With the exception of Wolverstone, who was by temperament the kind of man who favours desperate chances, those officers received the proposal coldly.	Предложение Блада было холодно встречено всеми офицерами, за исключением Волверстона, который по своему темпераменту относился к типу людей, любящих риск.

Hagthorpe incontinently opposed it.	Хагторп же немедленно выступил против.
"It's a harebrained scheme, Peter," he said gravely, shaking his handsome head.	– Это очень легкомысленный шаг, Питер, - сурово сказал он, качая головой.
"Consider now that we cannot depend upon approaching unperceived to a distance whence we might storm the fort before the cannon could be moved.	– Подумал ли ты о том, что мы не сможем подойти незамеченными к форту на расстояние, откуда можно будет броситься на штурм? Испанцы не только вовремя обнаружат нас, но и успеют перетащить свои пушки.
But even if we could, we can take no cannon ourselves; we must depend entirely upon our small arms, and how shall we, a bare three hundred" (for this was the number to which Cahusac's defection had reduced them), "cross the open to attack more than twice that number under cover?"	А если даже нам удастся подойти к форту незаметно, то мы не сможем взять с собой наши пушки и должны будем рассчитывать только на легкое оружие. Неужели ты допускаешь, что три сотни смельчаков - а их осталось столько после дезертирства Каузака - могут атаковать превосходящего вдвое противника, сидящего в укрытии?
The others - Dyke, Ogle, Yberville, and even Pitt, whom loyalty to Blood may have made reluctant -loudly approved him.	Другие - Дайк, Огл, Ибервиль и даже Питт -шумно согласились с Хагторпом.
When they had done, "I have considered all," said Captain Blood. "I have weighed the risks and studied how to lessen them. In these desperate straits..."	Блад внимательно выслушал все возражения и попытался доказать, что он учел все возможности, взвесил весь риск...
He broke off abruptly. A moment he frowned, deep in thought; then his face was suddenly alight with inspiration.	И вдруг Блад умолк на полуслове, задумался на мгновение, затем в глазах его загорелось вдохновение.
Slowly he drooped his head, and sat there considering, weighing, chin on breast. Then he nodded, muttering, "Yes," and again, "Yes." He looked up, to face them.	Опустив голову, он некоторое время что-то взвешивал, бормоча то "да", то "нет", а потом, смело взглянув в лицо своим офицерам, сказал громко:
"Listen," he cried.	– Слушайте!
"You may be right. The risks may be too heavy.	Вы, конечно, правы - риск очень велик.
Whether or not, I have thought of a better way.	Но я придумал выход.
That which should have been the real attack shall be no more than a feint.	Атака, затеваемая нами, будет ложной.
Here, then, is the plan I now propose."	Вот план, который я предлагаю вам обсудить!
He talked swiftly and clearly, and as he talked one by one his officers' faces became alight with eagerness.	Блад говорил быстро, отчетливо, и, по мере того как он излагал свое предложение, лица его офицеров светлели.
When he had done, they cried as with one voice that he had saved them.	Когда же он кончил свою краткую речь, все в один голос закричали, что они спасены.
"That is yet to be proved in action," said he.	– Ну, это еще нужно доказать, - сказал он.
Since for the last twenty-four hours all had been in readiness for departure, there was nothing now to delay them, and it was decided to move next morning.	Они решили выйти из Маракайбо утром следующего дня, так как еще накануне все уже было готово к отплытию и корсаров ничто больше не задерживало.

Such was Captain Blood's assurance of success that he immediately freed the prisoners held as hostages, and even the negro slaves, who were regarded by the others as legitimate plunder.	Уверенный в успехе своего плана, капитан Блад приказал освободить заложников и даже пленных негров-рабов, которых все считали законной добычей.
His only precaution against those released prisoners was to order them into the church and there lock them up, to await deliverance at the hands of those who should presently be coming into the city.	Единственная предосторожность по отношению к освобожденным пленным заключалась в том, что всех их поместили в большой каменной церкви и заперли там на замок. Освободить пленных должны были уже сами горожане после своего возвращения в город.
Then, all being aboard the three ships, with the treasure safely stowed in their holds and the slaves under hatches, the buccaneers weighed anchor and stood out for the bar, each vessel towing three piraguas astern.	Погрузив в трюмы все захваченные ценности, корсары подняли якорь и двинулись к выходу в море. На буксире у каждого корабля было по три пироги.
The Admiral, beholding their stately advance in the full light of noon, their sails gleaming white in the glare of the sunlight, rubbed his long, lean hands in satisfaction, and laughed through his teeth.	Адмирал, заметив паруса пиратских кораблей, блиставшие в ярких лучах полуденного солнца, с удовлетворением потирал длинные сухие руки и злорадно хихикал.
"At last!" he cried.	– Наконец-то! – радостно приговаривал он.
"God delivers him into my hands!"	– Сам бог доставляет их прямо в мои руки.
He turned to the group of staring officers behind him. "Sooner or later it had to be," he said. "Say now, gentlemen, whether I am justified of my patience.	Рано или поздно, но так должно было случиться. Ну, скажите, господа, - обратился он к офицерам, стоявшим позади него, - разве не подтвердилось мое предположение?
Here end to-day the troubles caused to the subjects of the Catholic King by this infamous Don Pedro Sangre, as he once called himself to me."	Итак, сегодня конец всем пакостям, которые причинял подданным его католического величества короля Испании этот негодяй дон Педро Сангре, как он мне однажды представился.
He turned to issue orders, and the fort became lively as a hive.	Тут же были отданы необходимые распоряжения, и вскоре форт превратился в оживленный улей.
The guns were manned, the gunners already kindling fuses, when the buccaneer fleet, whilst still heading for Palomas, was observed to bear away to the west.	У пушек выстроилась прислуга, в руках у канониров тлели фитили, но корсарская эскадра, идя на Лас Паломас, почему-то стала заметно отклоняться к западу.
The Spaniards watched them, intrigued.	Испанцы в недоумении наблюдали за странными маневрами пиратских кораблей.
Within a mile and a half to westward of the fort, and within a half-mile of the shore - that is to say, on the very edge of the shoal water that makes Palomas unapproachable on either side by any but vessels of the shallowest draught - the four ships cast anchor well within the Spaniards' view, but just out of range of their heaviest cannon.	Примерно в полутора милях от форта и в полумиле от берега, то есть там, где начиналось мелководье, все четыре корабля стали на якорь как раз в пределах видимости испанцев, но вне пределов досягаемости их самых дальнобойных пушек.
Sneeringly the Admiral laughed.	Адмирал торжествующе захохотал:
"Aha!	– Ага!
They hesitate, these English dogs!	Эти английские собаки колеблются!

Por Dios, and well they may."	Клянусь богом, у них есть для этого все основания!
"They will be waiting for night," suggested his nephew, who stood at his elbow quivering with excitement.	– Они будут ждать наступления темноты, -высказал свое предположение его племянник, дрожавший от возбуждения.
Don Miguel looked at him, smiling.	Дон Мигель, улыбаясь, взглянул на него:
"And what shall the night avail them in this narrow passage, under the very muzzles of my guns?	– А что им даст темнота в этом узком проливе под дулами моих пушек?
Be sure, Esteban, that to-night your father will be paid for."	Будь спокоен, Эстебан, сегодня ночью мы отомстим за твоего отца и моего брата.
He raised his telescope to continue his observation of the buccaneers. He saw that the piraguas towed by each vessel were being warped alongside, and he wondered a little what this manoeuver might portend. Awhile those piraguas were hidden from view behind the hulls. Then one by one they reappeared, rowing round and away from the ships, and each boat, he observed, was crowded with armed men.	Он прильнул к окуляру подзорной трубы и не поверил своим глазам, увидев, что пироги, шедшие на буксире за пиратскими кораблями, были подтянуты к бортам. Он не мог понять этого маневра, но следующий маневр удивил его еще больше: побыв некоторое время у противоположных бортов кораблей, пироги одна за другой уже с вооруженными людьми появились снова и, обойдя суда, направились в сторону острова.
Thus laden, they were headed for the shore, at a point where it was densely wooded to the water's edge.	Лодки шли по направлению к густым кустарникам, сплошь покрывавшим берег и вплотную подходившим к воде.
The eyes of the wondering Admiral followed them until the foliage screened them from his view. Then he lowered his telescope and looked at his officers.	Адмирал, широко раскрыв глаза, следил за лодками до тех пор, пока они не скрылись в прибрежной растительности.
"What the devil does it mean?" he asked.	– Что означает эта чертовщина? – спросил он своих офицеров.
None answered him, all being as puzzled as he was himself.	Никто ему не мог ответить, все они в таком же недоумении глядели вдаль.
After a little while, Esteban, who kept his eyes on the water, plucked at his uncle's sleeve.	Минуты через две или три Эстебан, не сводивший глаз с водной поверхности, дернул адмирала за рукав и, протянув руку, закричал:
"There they go!" he cried, and pointed.	– Вот они, дядя!
And there, indeed, went the piraguas on their way back to the ships.	Там, куда он указывал, действительно показались пироги. Они шли обратно к кораблям.
But now it was observed that they were empty, save for the men who rowed them.	Однако сейчас в лодках, кроме гребцов, никого не было.
Their armed cargo had been left ashore.	Все вооруженные люди остались на берегу.
Back to the ships they pulled, to return again presently with a fresh load of armed men, which similarly they conveyed to Palomas.	Пироги подошли к кораблям и снова отвезли на Лас Паломас новую партию вооруженных людей.
And at last one of the Spanish officers ventured an explanation:	Один из испанских офицеров высказал, наконец, свое предположение:
"They are going to attack us by land - to attempt to storm the fort."	– Они хотят атаковать нас с суши и, конечно, попытаются штурмовать форт.

"Of course." The Admiral smiled.	– Правильно, - улыбнулся адмирал.
"I had guessed it.	– Я уже угадал их намерения.
Whom the gods would destroy they first make mad."	Если боги хотят кого-нибудь наказать, то прежде всего они лишают его разума.
"Shall we make a sally?" urged Esteban, in his excitement.	– Может быть, мы сделаем вылазку? – возбужденно сказал Эстебан.
"A sally?	– Вылазку?
Through that scrub?	Через эти заросли?
That would be to play into their hands.	Чтобы нас перестреляли?
No, no, we will wait here to receive this attack.	Нет, нет, мы будем ожидать их атаки здесь.
Whenever it comes, it is themselves will be destroyed, and utterly.	И как только они нападут, мы тут же их уничтожим.
Have no doubt of that."	Можете в этом не сомневаться.
But by evening the Admiral's equanimity was not quite so perfect.	Однако к вечеру адмирал был уже не так уверен в себе.
By then the piraguas had made a half-dozen journeys with their loads of men, and they had landed also - as Don Miguel had clearly observed through his telescope - at least a dozen guns.	За это время пироги шесть раз доставили людей на берег и, как ясно видел в подзорную трубу дон Мигель, перевезли по меньшей мере двенадцать пушек.
His countenance no longer smiled; it was a little wrathful and a little troubled now as he turned again to his officers.	Он уже больше не улыбался и, повернувшись к своим офицерам, не то с раздражением, не то с беспокойством заметил:
"Who was the fool who told me that they number but three hundred men in all?	– Какой болван говорил мне, что корсаров не больше трехсот человек?
They have put at least twice that number ashore already."	Они уже высадили на берег по меньшей мере вдвое больше людей.
Amazed as he was, his amazement would have been deeper had he been told the truth: that there was not a single buccaneer or a single gun ashore on Palomas. The deception had been complete.	Адмирал был изумлен, но изумление его значительно увеличилось бы, если бы ему сказали, что на берегу острова Лас Паломас нет ни одного корсара и ни одной пушки.
Don Miguel could not guess that the men he had beheld in those piraguas were always the same; that on the journeys to the shore they sat and stood upright in full view; and that on the journeys back to the ships, they lay invisible at the bottom of the boats, which were thus made to appear empty.	Дон Мигель не мог догадаться, что пироги возили одних и тех же людей: при поездке на берег они сидели и стояли в лодках, а при возвращении на корабли лежали на дне лодок, и поэтому со стороны казалось, что в лодках нет никого.
The growing fears of the Spanish soldiery at the prospect of a night attack from the landward side by the entire buccaneer force - and a force twice as strong as they had suspected the pestilent Blood to command - began to be communicated to the Admiral.	Возрастающий страх испанской солдатни перед неизбежной кровавой схваткой начал передаваться и адмиралу. Испанцы боялись ночной атаки, так как им уже стало известно, что у этого кошмарного капитана Блада оказалось вдвое больше сил, нежели было прежде.

In the last hours of fading daylight, the Spaniards did precisely what Captain Blood so confidently counted that they would do - precisely what they must do to meet the attack, preparations for which had been so thoroughly simulated.	И в сумерках испанцы наконец сделали то, на что так рассчитывал капитан Блад: они приняли именно те самые меры для отражения атаки с суши, подготовка к которой была столь основательно симулирована пиратами.
They set themselves to labour like the damned at those ponderous guns emplaced to command the narrow passage out to sea.	Испанцы работали как проклятые, перетаскивая громоздкие пушки, установленные так, чтобы полностью простреливать узкий проход к морю.
Groaning and sweating, urged on by the curses and even the whips of their officers, they toiled in a frenzy of panic-stricken haste to shift the greater number and the more powerful of their guns across to the landward side, there to emplace them anew, so that they might be ready to receive the attack which at any moment now might burst upon them from the woods not half a mile away.	Со стонами и криками, обливаясь потом, подстегиваемые грозной бранью и плетками своих офицеров, в лихорадочной спешке и панике перетаскивали они через всю территорию форта на сторону, обращенную к суше, свои тяжелые пушки. Их нужно было установить заново. Чтобы подготовиться к отражению атаки, которая могла начаться в любую минуту.
Thus, when night fell, although in mortal anxiety of the onslaught of those wild devils whose reckless courage was a byword on the seas of the Main, at least the Spaniards were tolerably prepared for it. Waiting, they stood to their guns.	И когда наступила ночь, испанцы были уже более или менее подготовлены к отражению атаки. Они стояли у своих пушек, смертельно страшась предстоящего штурма. Безрассудная храбрость сумасшедших дьяволов капитана Блада давно уже стала поговоркой на морях Мэйна...
And whilst they waited thus, under cover of the darkness and as the tide began to ebb, Captain Blood's fleet weighed anchor quietly; and, as once before, with no more canvas spread than that which their sprits could carry, so as to give them steering way - and even these having been painted black - the four vessels, without a light showing, groped their way by soundings to the channel which led to that narrow passage out to sea.	Но, пока они ждали нападения, эскадра корсаров под прикрытием ночи, воспользовавшись отливом, тихо подняла якоря. Нащупывая путь промерами глубин, четыре неосвещенных корабля направились к узкому проходу в море. Капитан Блад приказал спустить все паруса, кроме бушпритных, которые обеспечивали движение кораблей и были выкрашены в черный цвет.
The Elizabeth and the Infanta, leading side by side, were almost abreast of the fort before their shadowy bulks and the soft gurgle of water at their prows were detected by the Spaniards, whose attention until that moment had been all on the other side.	Впереди борт о борт шли "Элизабет" и "Инфанта". Когда они почти поравнялись с фортом, испанцы, целиком поглощенные наблюдениями за противоположной стороной, заметили в темноте неясные очертания кораблей и услышали тихий плеск рассекаемых волн и журчание кильватерных струй.
And now there arose on the night air such a sound of human baffled fury as may have resounded about Babel at the confusion of tongues.	И тут в ночном воздухе раздался такой взрыв бессильной человеческой ярости, какого, вероятно, не слышали со дня вавилонского столпотворения[62].
To heighten that confusion, and to scatter disorder among the Spanish soldiery, the Elizabeth emptied her larboard guns into the fort as she was swept past on the swift ebb.	Чтобы умножить замешательство среди испанцев, "Элизабет" в ту минуту, когда быстрый отлив проносил ее мимо, произвела по форту залп из всех своих пушек левого борта.

At once realizing - though not yet how - he had been duped, and that his prey was in the very act of escaping after all, the Admiral frantically ordered the guns that had been so laboriously moved to be dragged back to their former emplacements, and commanded his gunners meanwhile to the slender batteries that of all his powerful, but now unavailable, armament still remained trained upon the channel.	Тут только адмирал понял, что его одурачили и что птичка благополучно улетает из клетки, хотя он еще не мог сообразить, как это произошло. В неистовом гневе дон Мигель приказал перенести на старые места только что и с таким трудом снятые оттуда пушки. Он погнал канониров на те слабенькие батареи, которые из всего его мощного, но пока бесполезного вооружения одни охраняли проход в море.
With these, after the loss of some precious moments, the fort at last made fire.	Потеряв еще несколько драгоценных минут, эти батареи наконец открыли огонь.
It was answered by a terrific broadside from the Arabella, which had now drawn abreast, and was crowding canvas to her yards.	В ответ прогремел ужасающей силы бортовой залп "Арабеллы", поднимавшей все свои паруса.
The enraged and gibbering Spaniards had a brief vision of her as the line of flame spurted from her red flank, and the thunder of her broadside drowned the noise of the creaking halyards. After that they saw her no more.	Взбешенные испанцы на мгновение увидели ее красный корпус, освещенный огромной вспышкой огня. Скрип фалов[63] утонул в грохоте залпа, и "Арабелла" исчезла, как призрак.
Assimilated by the friendly darkness which the lesser Spanish guns were speculatively stabbing, the escaping ships fired never another shot that might assist their baffled and bewildered enemies to locate them.	Скрывшись в благоприятствующую им темноту, куда беспорядочно и наугад стреляли мелкокалиберные испанские пушки, уходящие корабли, чтобы не выдать своего местоположения растерявшимся и одураченным испанцам, не произвели больше ни одного выстрела.
Some slight damage was sustained by Blood's fleet.	Повреждения, нанесенные кораблям корсаров, были незначительны.
But by the time the Spaniards had resolved their confusion into some order of dangerous offence, that fleet, well served by a southerly breeze, was through the narrows and standing out to sea.	Подгоняемая хорошим южным бризом, эскадра Блада миновала узкий проход и вышла в море.
Thus was Don Miguel de Espinosa left to chew the bitter cud of a lost opportunity, and to consider in what terms he would acquaint the Supreme Council of the Catholic King that Peter Blood had got away from Maracaybo, taking with him two twenty-gun frigates that were lately the property of Spain, to say nothing of two hundred and fifty thousand pieces of eight and other plunder.	А дон Мигель, оставшись на острове, мучительно переживал казавшуюся такой прекрасной, но, увы, уже утраченную возможность расквитаться с Бладом и думал о том, какими словами он доложит высшему совету католического короля обстоятельства ухода Питера Блада из Маракайбо с двумя двадцатипушечными фрегатами, ранее принадлежавшими Испании, не говоря уже о двухстах пятидесяти тысячах песо и всякой другой добыче.
And all this in spite of Don Miguel's four galleons and his heavily armed fort that at one time had held the pirates so securely trapped.	Блад ушел, несмотря на то что у дона Мигеля было четыре галиона и сильно вооруженный форт, которые позволяли испанцам держать пиратов в прочной ловушке.
Heavy, indeed, grew the account of Peter Blood, which Don Miguel swore passionately to Heaven should at all costs to himself be paid in full.	"Долг" Питера Блада стал огромным, и дон Мигель страстно поклялся перед небом взыскать его сполна, чего бы это ему ни стоило.
Nor were the losses already detailed the full total of those suffered on this occasion by the King of Spain.	Однако потери, понесенные королем Испании, этим не исчерпывались.

For on the following evening, off the coast of Oruba, at the mouth of the Gulf of Venezuela, Captain Blood's fleet came upon the belated Santo Nino, speeding under full sail to reenforce Don Miguel at Maracaybo.	Вечером следующего дня у острова Аруба эскадра Блада встретила "Санто Ниньо". Корабль на всех парусах спешил в Маракайбо на помощь дону Мигелю.
At first the Spaniard had conceived that she was meeting the victorious fleet of Don Miguel, returning from the destruction of the pirates.	Испанцы решили вначале, что навстречу им идет победоносный флот дона Мигеля, возвращающийся после разгрома пиратов.
When at comparatively close quarters the pennon of St. George soared to the Arabella's masthead to disillusion her, the Santo Nino chose the better part of valour, and struck her flag.	Когда же корабли сблизились и на грот-мачте "Арабеллы", к величайшему разочарованию испанцев, взвился английский вымпел, капитан "Санто Ниньо", решив, что храбрость не всегда полезна в жизни, спустил свой флаг.
Captain Blood ordered her crew to take to the boats, and land themselves at Oruba or wherever else they pleased.	Капитан Блад приказал команде испанского корабля погрузиться в шлюпки и отправиться на Арубу, в Маракайбо, к черту на рога или куда им только заблагорассудится.
So considerate was he that to assist them he presented them with several of the piraguas which he still had in tow.	Он был настолько великодушен, что подарил им несколько пирог, которые все еще шли на буксире за его кораблями.
"You will find," said he to her captain, "that Don Miguel is in an extremely bad temper.	– Вы застанете дона Мигеля в дурном настроении.
Commend me to him, and say that I venture to remind him that he must blame himself for all the ills that have befallen him.	Передайте адмиралу привет и скажите, что я беру на себя смелость напомнить ему следующее: за все несчастья, выпавшие на его долю, он должен винить только самого себя.
The evil has recoiled upon him which he loosed when he sent his brother unofficially to make a raid upon the island of Barbados.	Все зло, которое он совершил, разрешив своему брату произвести неофициальный рейд на остров Барбадос, воздалось ему сторицей.
Bid him think twice before he lets his devils loose upon an English settlement again."	Пусть он подумает дважды или трижды до того, как решится снова выпустить своих дьяволов на какое-либо английское поселение.
With that he dismissed the Captain, who went over the side of the Santo Nino, and Captain Blood proceeded to investigate the value of this further prize.	С этими словами он отпустил капитана "Санто Ниньо" и приступил к осмотру своего нового трофея.
When her hatches were removed, a human cargo was disclosed in her hold.	Подняв люки, люди "Арабеллы" обнаружили, что в трюмах испанского корабля находится живой груз.
"Slaves," said Wolverstone, and persisted in that belief cursing Spanish devilry until Cahusac crawled up out of the dark bowels of the ship, and stood blinking in the sunlight.	– Рабы, - сказал Волверстон и на все лады проклинал испанцев, пока из трюма не выполз Каузак, щурясь и морщась от яркого солнечного света.
There was more than sunlight to make the Breton pirate blink.	Бретонец морщился, конечно, не только от солнца.

And those that crawled out after him - the remnants of his crew - cursed him horribly for the pusillanimity which had brought them into the ignominy of owing their deliverance to those whom they had deserted as lost beyond hope.	И те, кто выползал вслед за ним - а это были остатки его команды, - последними словами ругали Каузака за малодушие, заставившее их пережить позор, который заключался в том, что их спасли те самые люди, кого они предательски бросили и обрекли на гибель.
Their sloop had encountered and had been sunk three days ago by the Santo Nino, and Cahusac had narrowly escaped hanging merely that for some time he might be a mock among the Brethren of the Coast.	Три дня назад "Санто Ниньо" потопил шлюп, подаренный им великодушным Бладом. Каузак едва спасся от виселицы, но, должно быть, лишь только для того, чтобы на долгие годы стать посмешищем "берегового братства".
For many a month thereafter he was to hear in Tortuga the jeering taunt:	И долго потом на острове Тортуга его издевательски расспрашивали:
"Where do you spend the gold that you brought back from Maracaybo?"	"Куда же ты девал свое маракайбское золото? "
Chapter XVIII	Глава XVIII
THE MILAGROSA	"МИЛАГРОСА"
The affair at Maracaybo is to be considered as Captain Blood's buccaneering masterpiece.	Дело в Маракайбо должно считаться шедевром корсарской карьеры капитана Блада.
Although there is scarcely one of the many actions that he fought - recorded in such particular detail by Jeremy Pitt - which does not afford some instance of his genius for naval tactics, yet in none is this more shiningly displayed than in those two engagements by which he won out of the trap which Don Miguel de Espinosa had sprung upon him.	Хотя в любом из многих его боев, с любовной тщательностью описанных Джереми Питтом, легко сразу же обнаружить проявления военного таланта Питера Блада, однако ярче всего этот талант тактика и стратега проявился в боях при Маракайбо, завершившихся победоносным спасением из капкана, расставленного доном Мигелем де Эспиноса.
The fame which he had enjoyed before this, great as it already was, is dwarfed into insignificance by the fame that followed.	Блад и до этого пользовался большой известностью, но ее нельзя было сравнить с огромной славой, приобретенной им после этих сражений.
It was a fame such as no buccaneer - not even Morgan - has ever boasted, before or since.	Это была слава, какой не знал ни один корсар, включая даже и знаменитого Моргана.
In Tortuga, during the months he spent there refitting the three ships he had captured from the fleet that had gone out to destroy him, he found himself almost an object of worship in the eyes of the wild Brethren of the Coast, all of whom now clamoured for the honour of serving under him.	В Тортуге, где Блад провел несколько месяцев, оснащая заново корабли, захваченные им из эскадры, готовившейся его уничтожить, он стал объектом поклонения буйного "берегового братства". Множество пиратов добивались высокой чести служить под командованием Блада.
It placed him in the rare position of being able to pick and choose the crews for his augmented fleet, and he chose fastidiously. When next he sailed away it was with a fleet of five fine ships in which went something over a thousand men.	Это дало ему редкую возможность разборчиво подбирать экипажи для новых кораблей своей эскадры, и, когда он отправился в следующий поход, под его началом находились пять прекрасно оснащенных кораблей и более тысячи корсаров.
Thus you behold him not merely famous, but really formidable.	Это была не просто слава, но и сила.