Одного поля ягоды
Шрифт:
Розье рассмеялся, Нотт фыркнул.
— Думаешь, ты можешь одолеть тёмного волшебника, Риддл? — спросил Нотт. — «Превосходно» по защите от Тёмных искусств лишь означает, что ты знаешь сглазы из учебника. Настоящие тёмные волшебники кусаются немного сильнее.
— У обычного тёмного волшебника всего три заклинания в репертуаре. «Укусы» едва ли впечатляют, если все, кто с ним сталкивается, знают, как им противостоять.
— Все знают, что Непростительным нельзя противостоять, — сказал Нотт.
— Они не могут быть отражены обычными Щитовыми заклинаниями, — поправил Том, — что не означает, что им нельзя противостоять. И каждый может отразить Непростительное, если он достаточно быстро
— И ты владеешь?
Том с интересом изучил Нотта. С того самого Случая в ванной год назад Нотт избегал любых разговоров с ним за едой и на еженедельных встречах клуба по домашней работе. Он предпочитал сидеть в одиночестве в классе, чем присоединяться к членам группы Тома, которая заработала репутацию элитного братства лучших учеников: все его члены, кто сдавал С.О.В. в прошлом году, получили «превосходно» по защите от Тёмных искусств и были лучшими в турнирной таблице дуэльного клуба Хогвартса.
(За исключением Гермионы, которая не вступила в дуэльный клуб. Она была чем-то вроде вспомогательного члена группы Тома: она дружила с Томом, но не с другими мальчиками, и во время еды сидела за столом своих одноклассников из Рейвенкло.)
— Я достаточно неплох в невербальных заклинаниях, — сказал Том. — Если хочешь попробовать, уверен, мы можем организовать дружескую дуэль как-нибудь после каникул.
Нотт переминался с ноги на ногу, избегая зрительного контакта с Томом. На верхней губе Нотта блестели капельки пота, а одна рука рассеянно гладила мантию, словно нащупывая палочку. Остальные мальчики наблюдали за их общением с нескрываемым интересом, ведь прошло уже много лет с тех пор, как кто-нибудь бросал Тому вызов в его дуэльном мастерстве. Последний раз был, кто, Абраксас Малфой, два года назад? Малфой, как и подобает жалкому неудачнику, которым был, ушёл из дуэльного клуба под предлогом, что хочет сосредоточиться на квиддиче и экзаменах, оставив Тома бесспорным чемпионом.
Он не думал, что Нотту хватит смелости бросить ему вызов.
Но в магическом мире, если свиней можно заставить летать с помощью оригинальной трансфигурации, мало что можно считать по-настоящему удивительным. То, что Нотт захотел стать примером на показательной дуэли, было пустяком. Им следовало бы приберечь своё удивление для того дня, когда Нотт объявит о помолвке с маглорождённой.
— Нет, — пробормотал Нотт через несколько секунд внутренней борьбы, покачав головой. — Нет, это ничего не докажет. И вообще, Непростительное заклятье, которое может вызвать ученик, будет в лучшем случае слабым.
Сказав это, он взялся за ручку своего сундука и пробил локтями путь из спальни, оставляя Тома и остальных слизеринцев заканчивать сборы.
Эйвери заговорил, когда ушёл Нотт:
— Ты знаешь, как вызывать Непростительные?
Взгляд Тома метнулся на Трэверса, который безуспешно пытался сделать вид, что ему ничуть не любопытен проходящий в спальне разговор. Отец Трэверса был чиновником в Министерстве, поэтому было бы глупо публично признаться в том, что другие могут невольно повторить посторонним ушам.
— Любой, кто прочтёт нужную книгу, знает, как их наложить.
Также Тому было нелепо признавать, что он не может что-то сделать.
Путь до станции прошёл в спокойной обстановке. Том был погружён в свои мысли, и, должно быть, это отразилось на его лице. Он шёл один, пока к нему не присоединилась Гермиона, отставшая от группы щебечущих рейвенкловцев, она подпрыгивала рядом с ним, её школьный портфель покачивался в воздухе перед её поднятой палочкой.
— Отсюда до Лондона восемь часов, а затем нам надо будет пересесть на Кингс-Кроссе на экспресс из Лондона до Йорка — это четыре часа — и из Йорка до,
Нотт, первым покинувший спальню, занял купе для остальной группы, отпугивая других учеников, которые рассматривали одиноко сидящего человека как повод захватить место.
В два своих последних путешествия в Хогвартс Том и Гермиона сидели с остальными старостами в отдельном вагоне. Их традицией по дороге в Лондон летом было занять купе для них двоих, в первые несколько лет это было их последнее время, когда они наверняка могли увидеться до начала следующего года. Тому не нравилась мысль быть отдельно от Гермионы, и ему было приятно, что она думала так же, потому что она забилась в ближайший к окну угол и отлевитировала свой сундук на верхнюю полку.
Нотт сел у окна напротив, раскрыв книгу об основателях Хогвартса на коленях на странице со скоординированной по цветам схемой между палочкой и древесиной каждого из основателей. Он не обращал внимания на малолетние выходки остальных мальчишек, бросавших свои сумки на полку, снимавших мантии и галстуки и рывшихся в карманах и портмоне в поисках денег на перекус.
Том долго задавался вопросом, почему Нотт потрудился остаться членом клуба по домашней работе, ведь он был редким участником товарищества слизеринцев. Нотт был осмотрительным и сдержанным с Томом, и он не показывал особого расположения к Гермионе. Единственной причиной, которую он мог видеть, это то, что Нотт не хотел отставать от класса, ведь месяцы наставничества сделали рейтинг выпуска Слизерина этого года лучшим, чем все остальные в школе, а Том, естественно, занял своё место на вершине.
Нотт мог не любить Тома сколько хочет, но было бы слишком опасно недооценивать его. Это, решил Том, должно быть, было объяснением продолжительного взаимодействия Нотта с группой.
Величие пробуждает зависть, зависть рождает злобу.{?}[(прим. автора) Настоящая цитата Волдеморта, когда ему отказали в позиции учителя. Полностью: «Величие пробуждает зависть, зависть рождает злобу, злоба плодит ложь.» («ГП и Принц-полукровка»)]
Эту цитату Том придумал одним унылым утром на занятии по заклинаниям, и она ему так понравилась, что он написал её на первой странице своего дневника. Он видел, что Сидони Хипворт и некоторые её подружки писали вдохновляющие цитаты чернилами, меняющими цвет, на обложках своих блокнотов для повторения, или строки из стихов о важности мечтаний и любви. Том считал, что его собственная версия значительно их превосходила — конечно, превосходила. Между цитатой, которую он придумал сам, и куском сентиментальной чепухи, вырванной из контекста, даже близко не было никакой конкуренции.
Рядом с Гермионой оставалось только одно свободное место, и Том его сразу же занял, довольный тем, что его соседи по спальне были достаточно выдрессированы, чтобы запомнить его личные предпочтения по рассадке. В первый день зельеварения для Ж.А.Б.А. произошла небольшая путаница, и ему пришлось исправлять предположения Лестрейнджа: мальчик пришёл, думая, что они с Томом будут партнёрами, как это было в те времена, когда класс был разделён с Гриффиндором.
Раз Гермиона избавилась от Фицпатрика, своего прошлого партнёра, Том был обязан сделать то же самое с Лестрейнджем. Он не заметил, чтобы хоть один из них питал и унции сожаления о своих решениях.