Одного поля ягоды
Шрифт:
— Том!
— М-м-м?
— Что ты делаешь?
— Так, просто смотрю.
— Кажется, что это гораздо больше, чем «просто смотрю»!
— Мне стоит остановиться?
Лицо Гермионы скривилось:
— Да — мне не нравится, когда другие люди на нас смотрят.
Том перевёл своё внимание с колен Гермионы и заметил, что его исследования привлекли любопытные взгляды остальных обитателей купе. Они не особенно осмеливались встретиться с его взглядом, но он заметил, что их глаза устремились туда, где ноги Гермионы наполовину раскинулись над его коленями.
Он
Журналы внезапно появлялись в руках, карты тасовались с большим апломбом, а шоколадные батончики разворачивались в благоговейном молчании.
Один взмах палочки, невербальные Парящие чары, и Том достал змею из-под сиденья.
Змея покачивалась в воздухе, она была на пару дюймов длиннее фута{?}[Чуть больше 35см] и толщиной с запястье Гермионы. У неё была коричневая чешуя с тёмной линией сросшихся ромбов по спине и узкая треугольная голова, из которой сверкала пара красных глаз. Казалось, ей не особенно по душе левитировать в воздухе.
— Что это? Что это! — она зашипела, её голова качалась из стороны в сторону, пытаясь определить причину внезапной дислокации. — Слишком ярко, мои глаза, х-с-с-с-с!
— Том? — сказала Гермиона, крепче сжимая его плечо. — Это… Это было под нашим сидением?
— Да, — подтвердил Том, по-прежнему устремляя палочку на змею. — Как думаешь, она сюда попала?
— Ну, это не я, — она потянулась за своей палочкой. — Посмотри на узор и цвет глаз. Это обыкновенная европейская гадюка — она ядовитая! И сейчас декабрь, так что она сейчас должна быть в спячке. Должно быть, это чей-то глупый розыгрыш… — она возмущённо фыркнула. — Кто-то мог пострадать! Мы за много часов от Лондона и Хогвартса, и даже если у старост школы есть лицензии на аппарацию, она невозможна в движущемся поезде. Если я узнаю, кто это сделал, они получат месяц наказаний.
— Забудь о наказаниях, — вмешался Нотт, отодвигаясь от парящей змеи, — что мы будем делать с чёртовой змеёй?!
Том взмахнул палочкой, и змея перевернулась и покачнулась в сторону Нотта.
Нотт взвизгнул и упал обратно на своё сидение, его рука взметнулась, чтобы защитить лицо.
— Х-с-с-с-с-с!
Пасть змеи распахнулась, обнажив мягкую белую плоть её рта. В верхней челюсти торчали два острых, как иголки, клыка, поблёскивающие прозрачным ядом. Змея резко остановилась, один из витков чешуи проплыл в футе{?}[Около 30см] от Нотта. Она не коснулась его, но это не помешало ему устроить сцену и громко завизжать.
— Том! — закричала Гермиона, впиваясь ногтями в плоть его плеча, что было не так уж неприятно, когда он задумался над этим. Он утопал в этом ощущении, прижимая её крепче за талию.
— Какого хуя ты творишь, Риддл! — закричал Нотт, рыща в поисках своей палочки. — Грейнджер сказала, она ядовитая.
— Риддл, — нервно встрял Розье, оглядываясь на остальных мальчиков, которые не торопились высказать своё мнение, — мы не возражаем против шоу, но, эм, если ты хочешь о чём-то разобраться с Ноттом, может… Может, ты хочешь сделать это вне смешанной компании? — он многозначительно посмотрел на Гермиону. — Ведьмы чувствительны к таким
Он был прав. Гермиона не выглядела счастливой от того, что он игрался с ядовитой змеёй, которую не считал особенно опасной — он был уверен, что его рефлексы достаточно хороши, чтобы бросить в неё Петрификус до того, как она вонзит в кого-то зубы.
Он также был достаточно осторожен с поправлением Парящих чар, чтобы её голова всегда была отвёрнута от него и Гермионы, и если у кого-то и был риск быть укушенным и умереть — крошечный шанс со змеёй такого размера, — это не был бы кто-то, о ком он будет скучать.
— Ладно, — сказал Том, закатив глаза. — Фините!
Змея не исчезла.
— О, — заметил он, — она не наколдована. Это интересно.
— Должно быть, кто-то призвал её, — сказала Гермиона, — если это настоящая змея. Мы двигаемся слишком быстро, чтобы заклинания призыва сработали, если только тот, кто это сделал, не хотел оторвать себе руки, пытаясь схватить что-нибудь за окном поезда. Значит, кто-то положил эту змею сюда до того, как мы сели в поезд.
— «Убийство в Хогвартс-экспрессе»{?}[Аллюзия на детектив Агаты Кристи «Убийство в Восточном экспрессе»], — задумчиво сказал Том, оглядывая каждого из присутствующих по очереди. — Сюжет закручивается.
Никто не понял, о чём он, кроме Гермионы, которая тяжело вздохнула в изгиб его шеи.
Том поднял палочку и вызвал заклинание:
— Эванеско!
Змея исчезла, растворившись в небытии, а вместе с ней исчезла и видимая напряжённость в поведении и выражениях лиц — за исключением, естественно, его самого. Он почувствовал медленное изменение атмосферы, как почти паническое состояние стихает в слабое беспокойство, возникающее всякий раз, когда он удерживает зрительный контакт более нескольких секунд. К своему разочарованию, Том не обнаружил следов вины или обмана в умах всех, кого он исследовал с помощью силы воли.
Всё вернулось в норму, или настолько норму, насколько это вообще возможно в присутствии и при участии Тома Риддла. Однако разговоры, когда они возобновились, были уже не такими оживлёнными, как раньше, а карточные игры и пари не отличались живостью и энтузиазмом. Том не возражал, ведь у него были более интересные вещи, на которых можно было сосредоточиться. Оставалась тайна змеи, на которую он так и не нашёл ответа — ещё несколько раз пролистав поверхностные мысли своих соседей по спальне, он так и не смог найти убедительных доказательств того, что это сделал кто-то из них.
Поэтому он не мог назвать ни одного человека своим преступником. Пока что.
Помимо этого оставалась тайна женственной формы, которую он не считал тайной, когда соответствующую информацию можно было найти в учебнике анатомии или иллюстрированной новелле Лестрейнджа, если бы он был к этому склонен.
Когда она приходила в женственной форме, относящейся к Гермионе Грейнджер… Ну, об этой тайне не писали ни в одной книге и не издавали ни в одном руководстве. И Том с его любопытной натурой и ненасытным аппетитом к знаниям жаждал узнать о ней больше, в учебнике или нет.