Одного поля ягоды
Шрифт:
Маглы приложили некоторые усилия к освобождению Южной Европы, но на магической стороне Гриндевальд всё ещё обладал сильной внутренней поддержкой в оккупированных Скандинавии и Центральной Европе. Волшебники Континента не обращали большого внимания на современные политические границы, но язык и социальный статус были объединяющим фактором, а члены зажиточного класса каждой магической нации — те, кто был и влиятелен и хорошо осведомлён, — стали объектами обращения… Или уничтожения.
Гермиона очень злилась из-за этого, читая газеты, переданные ей из подпольной печати Лейдена. Она сравнивала заголовки «Ежедневного пророка», одолженные у Кларенса Фицпатрика,
— Мы обязаны посетить Министерство до каникул, — сказала она. — Ты журналист, Том! Если кто и может найти что-то, что сдерживается Министерством магии, это ты.
— Я никогда не смогу издать ничего под грифом «секретно», — заметил Том. Он сомневался, что его читатели, которым едва ли хватало терпения улучшить уровень собственной жизни, сочтут интересными международные новости.
— Нет, — медленно сказала Гермиона, — но было бы ценно знать, делает ли Министерство вообще хоть что-то о войне. А если нет… — она запнулась, её губы сжались, её лицо приняло выражение противоречивых опасений. — Ну, мы теперь оба взрослые по волшебным стандартам, поэтому я не могу остановить тебя от мыслей об Ордене Мерлина, ведь я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы подозревать, что если ты не поднимаешь эту тему в разговоре, это не значит, что ты забыл об этом…
— Не забыл, — подтвердил Том. — Но я удивлён, что ты не пытаешься отговорить меня.
— Сказать по правде, — сказала Гермиона, — не думаю, что я смогла бы. Но я знаю, что если скажу тебе быть осторожным и продумывать все свои решения — вместо того, чтобы быть нетерпеливым и жадным, — ты послушаешь меня.
— То, что ты не веришь, когда я говорю, что мы созданы друг для друга, — сказал Том, так пристально глядя на Гермиону, что она отвернулась и посмотрела на свои руки, — потрясает меня.
Комментарий к Глава 33. Хороший и достойный иллюстрация к главе от автора: (зачарованная! :))
https://i.imgur.com/0AES6cc.gif
(от автора)
Ещё одна чрезмерно длинная глава об оторванном от реальности Томе. Если бы эта версия Тома была магловским миллениалом, он был бы мужем, готовящим жене бенто с собой на обед на работу, который бы приходил на корпоративные барбекю с конфи из утки и домашним пирогом с сеточкой сверху, и все бы вокруг завидовали, насколько он идеальный и инстаграмный во всём.
Логотип Отдела магического транспорта принадлежит команде графического дизайна фильма, Мине Лиме.
====== Глава 34. Уполномоченные посетители ======
1944
Понятие «политика Слизерина» было вопиющей ошибкой наименования.
Во-первых, это и близко не было ничем похожим на настоящую политику, которая была игрой великих видений, подкреплённой канонерками, бархатными перчатками, корыстными интересами и демографическим запросом.
У политики настоящего мира были цена и последствия, и она простиралась гораздо дальше, чем население одного заблудшего замка в шотландском нагорье. «Политика», — если такое слово может быть применено к Хогвартсу, — мало чем отличалась от того, что было в магловской начальной школе Гермионы: она состояла из горстки видных деятелей, которые пробивались наверх, культивируя произвольный список личных качеств, самым важным из которых была их популярность среди студентов и преподавателей.
А во-вторых: политиканство не ограничивалось слизеринцами.
Члены любого факультета могли быть популярными или жаждать популярности. Тибериус Маклагген
Но что бы Гермиона ни понимала в этом лично, было неоспоримо, что Том Риддл был самым популярным студентом Хогвартса, любимчиком большинства преподавателей и на хорошем счету своих одноклассников и товарищей как «хороший парень, для слизеринца», — и комплимент становился ещё выше в отсутствие высказанного вслух несогласия. Среди слизеринцев Том пользовался глубоким уважением: он умело победил всех в своей возрастной группе и в учёбе, и в дуэлях, и помогал всем младшим с домашней работой и советами к экзамену в качестве обязанностей старосты. Широкий консенсус твёрдо решил, что он будет старостой школы в следующем году, и, когда его об этом спрашивали на его еженедельных ужинах «Клуба слизней», обычным ответом профессора Слагхорна было покачать липким, покрытым сахаром пальцем и глубокомысленно подмигнуть.
Среди слизеринцев Нотт был на самом нижнем уровне популярности своего курса, что Гермиона считала странным для кого-то с такой близкой связью со знаменитой книгой, «Справочником чистокровных волшебников». Но когда она узнала его получше, Гермиона поняла, что ему не хватало ловкости в общении, чтобы формировать собственную репутацию, как это сделал Том, поскольку он был персонажем скандальной известности и неутихающих споров. Помимо этого, Нотт был до неприличия высокомерным: в то время как его отец исключил некоторое количество богатых, знатных чистокровных семей — Диггори, Поттеров, Смитов — за их политические взгляды, Нотт отмахивался от каждого, кого считал недостойным его времени и близости, что, по-видимому, включало практически всех в Хогвартсе.
Было необычным — воистину поразительным — для Нотта сближаться с другими студентами по какой-то причине, отличной от учебных обязательств. Многие годы эта отчуждённость служила ему хорошую службу: у Гермионы были причины считать, что Нотту доставляло удовольствие быть отстранённым и недоступным — как и Тому, но он, в сравнении, построил образ холодного достоинства, а не угрюмого высокомерия Нотта. И так же, как Нотт избегал других людей, все остальные, в свою очередь, с удовольствием не имели с ним дел. Но теперь, под давлением ограниченного по времени задания, было интересно наблюдать, как Нотт пытается выторговать себе благосклонность.
У Гермионы вошло в привычку оставаться в библиотеке, пока библиотекарша не гасила лампы в восемь вечера. Она знала, что Том пригласит её на ужин с профессором Слагхорном в пятницу вечером, и они растягивались после десяти, когда Слагхорн заканчивал передавать сырную тарелку и бросал взгляд на свои песочные часы. Поскольку она, Том и многие другие шестикурсники отметили свои семнадцатые дни рождения за последние полгода, Слагхорн без колебаний открывал бутылку вина и его любимую выдержанную в дубовых бочках медовуху, и именно из-за этого Гермиона стала списывать вечер пятницы и утро субботы из своего расписания выполнения домашней работы.