Одного поля ягоды
Шрифт:
Гермиона вздохнула, заложив страницу пальцем:
— Не припомню, чтобы у тебя были какие-то опасения по поводу голосования за мою кандидатуру на пост Министра магии.
— Это совсем другое, — сказал Том.
— Понятно, — фыркнула Гермиона.
— Послушай, — сказал Том, подсаживаясь подле неё и наклонившись вперёд. — Мы с тобой, Гермиона, хотим одинаковых вещей: прогресса и порядка. Руководства с видением, направления через компетентность. Любое из этого в наши дни довольно мало распространено.
А чего хочет Нотт? — спросил Том, опуская свой подбородок на плечо Гермионы
У меня нет ни малейшего понятия, но я готов поспорить, что это что-то такое же невдохновлённое, как собрать гребень для бороды Слизерина как доказательство своего августейшего происхождения. И самое дикое, что все в Слизерине это проглотят, — Том покачал головой в мрачном неодобрении. — Богатые люди хуже сорок.
— Может, — предположила Гермиона, — ему хочется монстра, который, говорят, был спрятан Слизерином в Комнате? По легенде, Слизерин собирался очистить им школу, но даже если это были выдумки, чтобы испугать других основателей, всё равно там может быть существо, связанное или мёртвое, под школой. Полагаю, оно может дорого стоить. Если его можно поймать и найти, где продать.
— Нотт уже богат, — размышлял Том. — Ему нет смысла использовать Комнату для денег. Нет, должно быть что-то ещё… Очищение школы могло бы входить в его планы, подозреваю. Но если он попытается натравить это существо, что бы это ни было, на нас, у него будет высокий риск случайно убить нас обоих, а он не может пойти на это. Не когда мы ему нужны, чтобы вообще открыть Комнату. Не когда я позабочусь о том, что пароль знаю только я.
— Ну, — сказала Гермиона, — ты мог бы спросить его прямо. Он рвётся встретиться с нами на каникулах.
— Если бы только у меня было рвение встретить его, — сказал Том. — По правде, я предпочитаю видеть его летом как можно меньше. У меня есть другие люди, которые больше заслуживают моего времени.
— Насчёт этого, — начала Гермиона, нервно подёргиваясь. Том был так близко, что, если она повернёт голову, их щёки коснутся. — Ты собираешься притворяться, когда вокруг никого нет?
— Что ты имеешь в виду?
— Что мы… мы, ну, знаешь, гуляем!
— Ну, мы же гуляем?
— Я думала, что это просто история, которую ты рассказал моей маме, — сказала Гермиона. — Она не настоящая.
— Почему истории не могут быть настоящими? — спросил Том. — Мы открыли Тайную комнату вчерашним утром, а все думают, что это глупая сказка перед сном.
— Что ты говоришь, Том? Всё-таки да?
— Почему нет?
— Потому что я никогда не видела никаких намёков на то, что тебя это волновало или тебе бы хотелось чего-то такого, — сказала Гермиона. — А как насчёт того, что подобные вещи — удел тупиц и дураков?
— Ты никогда не видела этого, Гермиона, — сказал Том, вытаскивая книгу из её руки на сидение и переплетая её освободившиеся пальцы со своими, — потому что я мастер тонкости.
— Серьёзно, Том? — сказала Гермиона.
— Серьёзно, —
Комментарий к Глава 37. Вместе гуляем (от автора)
Дурмстранг, в отличие от Хогвартса, — международная школа волшебников. Для целей этой истории было решено, что Дурмстранг не государственная школа, как Хогвартс, с финансированием Министерством и последующим вмешательством Министерства в процесс найма и увольнения персонала. Вместо этого это элитная школа с платным обучением и преподаванием на немецком языке, потому что она не была бы названа в честь “Sturm und Drang” (нем. “буря и натиск” — прим. пер.) без какой-то германской связи. Тем, кто не может позволить себе плату за обучение или не знает немецкого, лучше пойти в школу в своей стране.
Это сходится с Драко Малфоем, британским учеником, который хотел поступить в Дурмстранг, потому что “ТёМнЫе ИсКуСсТвА!1!1!”, но оказался в Хогвартсе, потому что “мамочка сказала, что это слишком далеко!”. Это также согласуется с тем, что Каркаров был директором школы в 1990-х годах, хотя его осудили как террориста (но он вышел из тюрьмы, настучав на других Пожирателей смерти).
Не обращайте внимания, я просто пытаюсь сделать что-то правдоподобное и соответствующее канону из мироздания Дж.К.Р.
====== Глава 38. Чувство симпатии ======
1944
Из окна поезда вид сельской местности двигался слишком быстро, чтобы Гермиона могла видеть что-то большее, чем неразличимое пятно.
После остановок в Шеффилде и Йорке, а затем — на крошечных станциях Исингволда, Тирска и Грейт-Хэнглтона, картина Йоркшира в разгар лета открылась перед ней во всей полноте: аккуратные деревеньки, окружённые идиллическим пейзажем с холмами, сочными пастбищами и разветвлёнными живыми изгородями сотни разных оттенков зелёного. Однако эффект был испорчен тем, что небо было одного ровного серого оттенка, из которого постоянно шёл дождь, нечто среднее между туманом и моросью.
Погода, хоть и неприятная, не была для неё ничем новым. Шотландия была дождливой половину года, облачной — вторую, и потому большинство студентов были заинтересованы в изучении заклинания Импервиус даже без нависшей над ними неотложной необходимости сдачи экзаменов. Но были и отличия с Шотландией, которые могла осознать Гермиона. Территория Хогвартса состояла из каменистых обрывов и дикого леса — невероятно живописной, но суровой окружающей среды даже для тех, кто владел удобствами, которые дают магия или технологии.
Йоркшир, с другой стороны, показывал чёткие признаки обжитости с первого взгляда: железная дорога, проложенная через холмы и долины, с ухоженными полями по обе стороны, штакетниками и аккуратными рощами деревьев, отделяющими каждый участок от другого. И по всему пути железнодорожные платформы примыкали к местным трактирам, окна и вывески которых были увешаны флагами. «Юнион Джек», крест святого Георгия{?}[Флаг Англии, тонкий красный крест на белом фоне] и уникальное для Йоркшира знамя с белой розой — символы единства, идентичности, которые она почти не видела в мире волшебников, кроме матчей по квиддичу и фамильных гербов, носимых детьми богатых семей.