Одного поля ягоды
Шрифт:
— Дела вроде… — Нотт взглянул через плечо и закрыл и запер дверь. — Вроде Комнаты, ты имеешь в виду?
Том равнодушно махнул рукой:
— Более важные, чем Комната.
— Что! — ахнул Нотт. — Но мы потратили — я потратил — целый год на её поиски. И мы нашли её! Что может быть важнее неё?
— Может, будущее Волшебной Британии? — сказал Том.
Нотт не выглядел впечатлённым:
— Значит, ты собираешься принять предложение Слагги и вступить в ряды авроров.
— И подписаться на то, чтобы потратить годы за партой, запоминая правила из книги? — фыркнул Том. — Мне не нужно говорить тебе, что моё будущее имеет приоритет над всем остальным.
— Нет, не нужно, —
— Она очень стoящая, — сказал Том.
— Да что ты? — ответил Нотт. — Ты меня не убедил.
— У меня есть план, — сказал Том. Флакон яда василиска выпал из его рукава, и, быстро приняв решение, он бросил его Нотту. — Лови.
— Чт..? — взвизгнул Нотт, когда стеклянная бутылочка трёх дюймов длиной и не шире человеческого большого пальца пролетела по воздуху. Нотт поймал её кончиками пальцев — бесстыдное замешательство, недостойное самого зелёного ловца резерва. — Что это, Риддл? В какие игры ты играешь?
Том наблюдал за ним, и на его лице растягивалась сухая улыбка:
— Как ты думаешь, что это?
— Что ты опять натворил? — спросил Нотт, глубоко вздыхая. Он провёл флакон между пальцев, перевернул его вверх ногами, покрутил, чтобы изучить вязкость, ясность и оттенок содержащейся в нём жидкости. — Это… Нет, не может быть… — он посмотрел на Тома, сузив глаза. — Невозможно втюхать это без того, чтобы Отдел регулирования магических популяций не поставил тебя на первое место в своём списке.
— Я не собираюсь продавать его, — сказал Том. — Я собираюсь это использовать.
— «Это», — задумчиво сказал Нотт, — под твоим контролем?
— Безусловно.
— Раз ты добился этого… — Нотт постучал по флакону, — …и остался жив, то, полагаю, мне придётся поверить тебе.
— Нет никаких сомнений в словах честного человека, — дружелюбно сказал Том. — А теперь, если ты меня извинишь, я собираюсь помыться.
— Подожди, Риддл, — сказал Нотт, держа флакон. — Ты не хочешь забрать свой… ах, «сок из петрушки»?
— Я говорил, что ты не пожалеешь о нашем соглашении, — ответил Том. — Оставь себе. Там, откуда я его взял, есть ещё.
Том поднял свою пижаму и прошёл в ванную спальни, закрыв дверь. Когда он повернул кран душа и позволил тёплой воде смыть улики дневного труда, он услышал тихий, шипящий голос, поднимающийся из сточной решётки под ногами.
«Кровь моей крови…»
====== Глава 42. Достоинство ======
1944
Письмо пришло на имя «мадам Риддл».
Гермиона почувствовала укол разбитости, просовывая конверт в свой карман, будто её застукали за занятием, которое ей не стоило делать, — рылась в мусорках своих соседей или занимала зарезервированное место в переполненном ресторане под чужим именем. В этом не было ни преступления, ни следа настоящего правонарушения, но лишь нарушение общественного социального контракта. Это было как покинуть общественный туалет не смытым или взять последний кусок торта, не предложив его остальным за столом. Действие, которое будет назойливо мучать совесть виновника больше, чем любой жертвы, если там вообще была жертва…
Чувство неловкости усилилось, когда Гермиона соскребла сургучную печать своим большим пальцем и прочла содержание письма.
Дорогая мадам Риддл,
Продвижение в Министерстве магии определяется не видимой преданностью должностным функциям ведьмы или волшебника, но тем, как склонны другие счесть их учтивыми и покладистыми. Для младших должностей достаточно прилагать надлежащие
В этом и заключается истинная полезность заклинаний для облегчения труда: одна женщина в короткий срок может испечь башню волованов, залить галантин, приготовить террин и подготовить и сохранить их за дни до soiree{?}[(фр.) вечер]. Если она будет следовать предписанным инструкциям, любая ведьма может почувствовать себя уверенной в том, что будет интересна по своим достоинствам — её и, конечно, мистера Бертрама…
— Это нелепо, — пробормотала Гермиона, бросив письмо на стол в библиотеке и резко выдохнув от возмущения.
— Какие из твоих душевных уязвимостей были ущемлены сегодня? — спросил Нотт, зевая. Он плюхнулся на место напротив неё, а тяжёлая книга хлопнула об стол, и в следующую секунду за ней последовало клубящееся облако серой пыли.
— Должности в правительстве, — раздражённо сказала Гермиона, отмахиваясь от пыли и морща нос, — решаются на основании приглашений на званые ужины. Это… ужасающе!
Когда она произнесла свои мысли вслух, она поняла, что ничего из этого не было ни новым, ни уникальным. Служебные протокольные мероприятия Волшебной Британии проходили с ожиданием того, что работающая ведьма должна выполнять двойные обязанности по подготовке еды и развлечению гостей, но, по крайней мере, ведьмам предлагали служебные должности и рассматривали для повышений. На протяжении поколений политика магловской Британии сосредотачивала власть среди избранной группы «старичков», и, если на их вечерах были гостьи, Гермиона была в состоянии догадаться, что они относились к совершенно другой категории, чем «работающие женщины».
— А что не так? — спросил Нотт, подперев подбородок ладонью. Он раскрыл обложку книги и начал без интереса просматривать содержание. — Не вижу здесь ничего заслуживающего внимания.
— Эти люди, люди, работающие в Министерстве магии, принимают решения, которые будут влиять на твою жизнь, — сказала Гермиона. — И их судят по характеристикам, которые не имеют отношения к их служебным обязанностям. Все должны быть обеспокоены!
— Никто, кто полностью некомпетентен, не останется там надолго, не переживай, — сказал Нотт, неоднозначно пожав плечами. — Я полагаю твоё беспокойство, как обычно, основывается на сочетании невежества и ошибочных предположений.
— Прошу прошения! — чопорно сказала Гермиона. — Невежество, серьёзно?
— Как обычно, — сказал Нотт, переворачивая страницу своей книги. — Я постараюсь не вменять тебе то, с чем ты ничего не можешь поделать, Гермиона. Что ты не понимаешь, так это то, что карьера в Министерстве — это карьера на всю жизнь, и ожидается, что большинство волшебников проведут десятилетия в одном кабинете. Двадцать-тридцать лет на одной работе — не необычно для людей, которые живут так долго, как мы, — я знаю наверняка, что в Отделе магического образования есть ведьма, которая проставляла отметки на экзаменах Ж.А.Б.А. почти шестьдесят лет, и ни шёпота о её потенциальной пенсии. Даже те, кто уходят со своей службы по причине здоровья или возможностей, часто находят возможность остаться в своём Отделе — отец Трэверса ушёл на пенсию с регулярной службы в Аврорате, но остался в качестве советника в их Комиссии по образовательным стандартам.