Одного поля ягоды
Шрифт:
— Нашей кровати, — сказал Том. — Раз уж я достаточно благороден, чтобы делить с тобой комнату в доме, это делает эту кровать нашей. Всё было бы по-другому, конечно, если бы ты платила мне ренту.
Гермиона фыркнула:
— Теперь ты играешь в лендлорда,{?}[Помещик. В современном английском этим словом называют любого арендодателя] Том? А ты ещё называешь Нотта паразитом.
— Он — да, а я — нет. Я же не взял с тебя ни кната?
— Как будто благородный Том Риддл брал бы плату в кнатах. «Фунт мяса для меня бесценен», — процитировала Гермиона, расчёсывая волосы. — «Он — мой, я им распоряжаюсь!»{?}[У. Шекспир «Венецианский купец»]
— Похоже на Шекспира.
—
— Я только прочитал «Зимнюю сказку» и не потому, что считал её занимательной{?}[А скорее всего потому, что редкое имя «Гермиона» у одной из её героинь ], — сказал Том. — Остальное могло бы пойти к чёрту, мне без разницы. Это всегда одна и та же история в каждой пьесе: достойные вознаграждены, виновные наказаны, а друг-комик рассказывает пошлую шутку о порче воздуха или отложении личинки. Никогда не понимал, почему тебе так сильно нравится театр. Серьёзные пьесы — сплошь мелодрама, а комедии — вульгарность, облачённая в пентаметр{?}[Пятистопный стих], спектакль и иллюзию «культуры». Разумный человек обязан…
Гермиона отложила расчёску и принялась расстёгивать воротник своей блузки, наклонившись к столу, чтобы лучше посмотреть в зеркало. Со вздохом она потянулась в ящик стола и достала банку крема, затем принялась наносить его на шею и горло, её плечи были голыми за исключением тонких лямок сорочки, которую она носила под блузкой.
Тому было сложно оторвать взгляд от этого зрелища. Он покашлял:
— Гермиона?
— Да, Том?
— Какого чёрта ты делаешь?
— Лечу отметины, которые ты оставил прошлой ночью, — сказала Гермиона, размазывая крем под своей челюстью. — Когда твои усы отрастают, они колются. Ты оставил на моей коже ссадины.
Рука Тома незамедлительно потянулась к его подбородку. Он побрился рано утром вчера, но к позднему вечеру щетина потемнела бы на его коже. Его усы росли медленнее бороды, но он предпочитал ходить чисто выбритым, а не отпускать их, в отличие от других старшеклассников Хогвартса, которые принимали традиционные идеалы волшебников без малейшего намёка на сожаление.
— Прошу прощения. (Том сказал это не всерьёз). В следующий раз, я не буду так груб. (А это всерьёз).
— Извини? — сказала Гермиона. — В следующий раз?
— Завтра, — сказал Том. Он посмотрел на часы над каминной полкой. — Точнее, сегодня ночью. Ты останешься здесь до начала семестра на следующей неделе — я договорился, чтобы бабушка организовала это с твоей мамой.
— Почему ты не сказал мне раньше? — требовала Гермиона.
— Я же сказал тебе взять с собой запасной одежды? Всё остальное, что тебе нужно, уже здесь есть, — сказал Том. — Они не дадут нам разделить комнату, когда мы вернёмся в Хогвартс, поэтому лучше всего использовать это время по-максимуму, пока есть такая возможность. И нет никого другого, кто мог бы выступить в качестве надёжного свидетеля любых обвинений в неподобающем поведении, направленных против тебя, Гермиона. Кто ещё может быть — лейтенант Тиндалл? — Том не мог заставить себя использовать его имя. Это было слишком фамильярно, а они не были друзьями, что бы ни думал Тиндалл — или, точнее, подразумевал об их отношениях. — Он не перечислил двести фунтов бедным детишкам Северного Йоркшира.
Гермиона покачала головой и застегнула пуговицы блузки,
Она отвлеклась, и за это время железы Тома пришли в спокойное состояние. Быстро оглядевшись по сторонам, он смог удалиться в свою спальню, сохранив достоинство. Он был рад, что находится дома, а не в Хогвартсе. Он не сомневался, что если бы он зашёл в душ в ванной комнате спальни Слизерина, то его встретил бы шум, отдающийся эхом в сливных отверстиях, — проявление забав василиска.
Существо, по какой-то причине, забавляли неудачные «попытки» Тома в обеспечении себе партнёра для случки — не то чтобы Том вообще пытался. Что касается «обеспечения» — конечно, но это было ни для какой обыденной причины вроде случки. Том пытался объяснить это василиску, но, должно быть, его способности к переводу были дефективными. Василиск отказывался верить Тому на слово и продолжал давать ему советы, как привлечь самку. Спрятать еду в её гнезде, чем свежее, тем лучше; помочиться на её пороге, убедившись, что он не пил полдня, чтобы произвести наиболее мощный запах; подождать, пока она съест много еды и станет сонной и вялой во время переваривания, затем обвить её, пока она не устанет от попыток его прогнать.{?}[Статья о брачных повадках змей от автора :Actions]
«Совет дрянной, как и ожидалось», — подумал Том. Последний кусочек информации оказался не столь многообещающим, как показалось на первый взгляд.
Спустившись после мытья и бритья, Том увидел, что Гермиона уже обогнала его на завтраке. Стол был занят несколькими гостями, которые остались в Усадьбе Риддлов на ночь. Местные жители Северного Йоркшира отбыли к себе домой после того, как определился победитель турнира по бридж, но гости, прибывшие поездом, были приглашены на ночь, пока утреннее железнодорожное сообщение не возобновит работу. В их число входили Грейнджеры и Тиндаллы, которые были бодры и веселы, накладывая себе с общих блюд яйца, фасоль и картошку кубиками, обжаренную в жире от говядины со вчерашнего ужина.
Самым бодрым из всех был Роджер Тиндалл, который, казалось, отдохнул лучше всех остальных. Однако его образ был испорчен помятостью формы, которая выглядела так, будто он проспал в ней всю ночь. Его воротник был смят и лежал наискосок — признак того, что кто-то плохо развесил одежду перед сном, и хотя он пытался спрятать его под галстуком и отворотами кителя, Том заметил это и не мог оторвать глаз.
— …И тебе хватило присутствия духа, чтобы разжечь огонь и накрыть меня одеялом, — сказал Роджер Гермионе. — Я должен выразить тебе моё величайшее сожаление, Гермиона. Я не знаю, что нашло на меня — должно быть, путешествие поездом или излишний бокал вина. Мне страшно подумать, что я был такой скучной компанией. Ты, должно быть, считаешь меня полным и абсолютным отбросом.
— Я бы никогда так не подумала, Роджер, — сказала Гермиона, ковыряясь в содержимом своей тарелки. Она перевела взгляд с Роджера, когда подали маслёнку, и начала намазывать маслом тост с таким усердием, что её нож прорезал дыру в хлебе. — Это не твоя вина. У тебя очень ответственная должность, ты защищаешь Британию. Зная это, я бы не позволила себе разбудить тебя. Если кто-то и должен извиняться, то это я.
— Если ты мне позволишь, я бы хотел исправить ситуацию…
— Какую ситуацию? — спросил Том, проскальзывая возле Роджера. Горничная у серванта поспешила налить ему чаю и подать два кусочка тоста, которые держались в жаровне, чтобы оставаться тёплыми. — Это всё о чём?