Одного поля ягоды
Шрифт:
На следующее утро Том встал с кровати первым. Он зашнуровывал дуэльный жилет Трэверса поверх форменной рубашки и джемпера, когда Нотт выполз из своих одеял и протопал в ванную. За учительским столом одиноким работником школы был смотритель, мистер Прингл. Стол Слизерина был абсолютно пуст. Это был последний день экзаменационной сессии, а поскольку семикурсникам давали наивысший приоритет в графике сдачи, он закончил каждый практический и письменный экзамен, требуемый для его одиннадцати Ж.А.Б.А., большинство — под конец первой недели. (Включая магловедение, на которое Слагхорн записал его в обмен
Нотт развалился напротив Тома и сказал:
— Это должно быть дуэлью, это «содействие» Дамблдора. Нет никакой другой причины, чтобы он хотел встретиться вне своего кабинета, если бы он не боялся показать нам что-то, что может разбить его ненаглядные зачарованные безделушки.
— Я подозревал это, — ответил Том, поглощая свою кашу. Это была простая шотландская каша — овсянка, приготовленная на воде с солью. Он добавил в неё кусочек сливочного масла. — Невольно задумываешься, что это за «дружба» была у него с Гриндевальдом, если он придумал стратегию, чтобы его разбить.
— Можно подумать, ты не придумал план, как подавить кого-либо из нас, кто делит с тобой спальню, — заметил Нотт, схватив тост с подставки и размазывая по нему мармелад. — Не передашь кипперс{?}[Вариант сельди холодного копчения по староанглийской технологии, традиционное шотландское и английское блюдо. Её обычно едят на завтрак, но до Второй мировой это также было лакомством к чаю у рабочего класса ]? Можно быть с кем-то на одной стороне, но всё равно держать личные мысли о том, как ты мог бы его убить. Вообще-то, такое случается чаще, чем ты думаешь.
— Хм-м, — сказал Том, левитируя кипперс через стол с щелчком пальцев. — Никогда не думал, что это нередкая привычка. И все так делают?
— Не Грейнджер, мне кажется, — Нотт остановился. — А ты составил список способов подавления Грейнджер? Раз уж вы «друзья». По крайней мере, в каком-то смысле.
— Подавления? Зависит от того, как ты определяешь слово, — улыбнулся Том. — Но захвата? Безусловно.
— Агх, — подавился Нотт. — Я не хочу знать об этом.
— Ты сам спросил, — сказал Том. — Я просто был честен. Разве не в этом заключается дружба?
Они прибыли в заранее условленное место на десять минут раньше. На севере солнце летом вставало в пять утра, и настолько поздно после рассвета свет уже пересекал лесополосу, достигая подходящего угла, чтобы неудобно бить Тому и Нотту в глаза. Это было зябкое утро, как обычно в Шотландии, облака проносились над головой с неминуемой угрозой в любой момент слиться в спонтанную вспышку дождя. Том был благодарен, что закончил работать над своим зачарованным плащом, который он надел поверх жилета из драконьей кожи. В нём были чары сохранения приятной температуры и сопротивления распахиванию ветром.
Дамблдор уже был там, чтобы их встретить, и коротко кивнул им в качестве приветствия, делая росчерк палочкой сквозь воздух, чтобы вычистить комья грязи с озёрного ложа, капающие водой со стеблей затесавшейся травы. Практически не прикладывая усилий, профессор взмахивал палочкой, как дирижёр, вылепливая из бесформенной грязи человеческие фигуры. Дюжину глиняных мужчин, каждый из которых был разного рода солдатом, скалистые детали которых были вырезаны из земли и с любовью оформлены в узнаваемые образы, которые он видел только в своей коллекции книг о военной истории. Том наблюдал с широко распахнутыми глазами,
— Вам нужно понять одну вещь о Геллерте Гриндевальде, — тихо заговорил Дамблдор, удерживая взгляд на глиняных мужчинах, чьи конечности вырастали в более пропорциональные и реалистичные до такой степени, что их руки испещрили вены и морщины. — Его веру в то, что сила исходит от тех, кто следует за ним. От его последователей и пехотинцев, от его лейтенантов и фельдмаршалов… От его магических конструкций. По этой причине он редко показывается на поле боя, за одним необычным исключением: когда видит возможность привлечь на свою сторону кого-то многообещающего. Даже если перспектива формирования альянса маловероятна, поистине редкое сочетание необычайной силы и интеллекта завораживает его.
Медленное, туманное дыхание Дамблдора уносилось утренним бризом:
— Так всегда было. Ибо это так же редко в этом мире, как и в том, от которого мы отделились двести пятьдесят лет назад. Легендарный воин-поэт.
— Учёный-принц, — сказал Том. — Так я слышал, его называют.
— В истории он фигурирует под разными именами, — ввернул Нотт. — Эрудит-маг. Маг-государственник. Что довольно потешно, «ведьмак».
— Действительно, — сказал Дамблдор. — Когда вы покинете защиту этих учебных чертогов меньше чем через неделю, вы будете сами по себе. Вы будете целью его интереса… Но в этот первый раз, когда он найдёт вас, это будет не для того, чтобы уничтожить вас, но оценить. Это будет ваш единственный шанс поговорить с ним как волшебник с волшебником. Вам нельзя его упустить. Но чтобы заработать этот шанс, вам нужно доказать свою лихость. Начнём, пожалуй?
Без единого слова заклинания Дамблдор взмахнул палочкой, и солдаты начали маршировать вперёд, в три шеренги по четыре человека, щиты легионера, крестоносца, гоплита и скандинавского берсерка были сцеплены вместе впереди, чтобы защитить тех, кто шёл позади. Том прошипел от застрявшего в плаще камешка: щитовые чары были вшиты в ослепительно-белую подкладку под чёрной шерстяной тканью плаща и рассеивали удары, но он всё ещё чувствовал проходящее давление ряби плаща, как удар локтя в живот. Он рассматривал построенных из грязи солдат, заметив кремнёвое ружьё, высовывающееся над краем щита от мужчины во второй шеренге.
Том наложил Щитовое заклинание над Ноттом, когда новый залп гальки вылетел из закрытой щитами массы:
— У них есть огнестрельное оружие, древковое оружие и мечи. Не стоит полагаться на то, что им понадобится полминуты на перезарядку. Это магия.
Со взмахом палочки Том отослал сноп гальки обратно в конструкции и с разочарованием увидел, что она вся отскочила от щитов и шлемов. Один удачный выстрел попал солдату в лицо, но, поскольку он был сделан из грязи и глины, камешек пролетел сквозь его лицо, и оно снова сформировалось без следа ущерба. Регенерация — это жульничество!