Одного поля ягоды

babylonsheep

Гермионе это казалось некоторым перебарщиванием, ведь она научилась Инсендио на уроке в прошлом году, и каждый раз ей удавалось вызывать маленькую, послушную струйку пламени. Этого было достаточно, чтобы зажигать свечи, избавляться от исписанного пергамента или включать горелку под её котлом на занятии зельеварения.

С нужными визуализациями, и намерениями, и многими часами тренировок Том в конце концов превратил свою версию Инсендио в ревущие огненные шары размером с его голову, разбившиеся о стены и после исчезнувшие, оставив после себя сверкающие волны тепла, которые свистели, как чайник

на плите. Затем энергия заклинания осушилась оберегами, и Том остался задыхаться, его щёки порозовели, а волосы прилипли ко лбу от пота.

Том даже не сказал «спасибо».

Гермиона гадала, нравился ли ему вообще мистер Пацек. По правде говоря, она гадала, нравятся ли Тому её родители. Он был с ними вежлив, но, опять же, он был вежлив и с учителями, и это не останавливало его от язвительных комментариев вне уроков: о выборе наряда их учителя трансфигурации со специальными движущимися чарами или о том, как фальшиво пел их профессор травологии, когда поливал свои тентакулы.

Том не очень-то ладил с большинством взрослых. Том Риддл и фигуры авторитета были как масло и вода или, как он говорил: «Как профессор Слагхорн и трезвость».

Поездка в Хогвартс была самой сдержанной из всех, что у них когда-либо были — даже больше, чем в первый раз, когда Том затаил ту мелкую, многомесячную обиду из-за пустяка.

Вся семья приехала на Кингс-Кросс, и там было в три раза больше солдат, чем когда они прибыли туда несколько месяцев назад в начале летних каникул, а многие выглядели очень юными в глазах Гермионы. Там были молодые мужчины ненамного выше Тома с мягкими лицами, нежной кожей и лишь тенью над верхней губой, показывающей, что они не могли отрастить настоящие усы.

Там было очень мало детей. Первое сентября было тем днём в году, когда большинство школ Великобритании начинали учебный год, и станция должна была быть заполнена состоятельными семьями, отправляющими своих детей в школы-пансионы. Но дети были эвакуированы из Лондона много месяцев назад, а местные школы были закрыты на неопределённый срок. Сегодня они с Томом, мамой и папой были редкой группой гражданских, окружённые серьёзными мужчинами в защитных формах, помогавшие военным действиям.

Папа пожал Тому руку, и мама в последний раз обнялась с Гермионой, оставив на её щеке поцелуй, прежде чем вытолкнуть их на скрытую платформу к алому локомотиву.

— Я присоединюсь к дуэльному клубу в этом году, — возвестил Том, когда они закрыли двери своего купе и засунули сумки на верхнюю полку.

— У тебя три факультатива сверх обычной классной нагрузки! — осуждающе сказала Гермиона, достав свой учебник по нумерологии и начав второй раз за неделю читать одну и ту же страницу. Это был её первый год в школе, когда она изучила все дополнительные кружки, предлагаемые Хогвартсом, но ни один не вызвал её интерес. Школьный хор, команда запасных в квиддиче, клуб игроков в плюй-камни и закрытый чайный салон по приглашениям, который организовывали старшеклассницы из Слизерина.

(Тот факт, что она не была хороша ни в одном из их видов деятельности и не имела знакомых среди нынешних членов какого-либо клуба, не был фактором, повлиявшим на её решение сосредоточиться на учебе. Да, определённо.)

— Тебе надо будет отрубить мне

руку, которой я держу палочку, чтобы у меня была возможность съехать с «превосходно» до «выше ожидаемого», — сказал Том. — И даже если ты это сделаешь, то профессор Слагхорн напишет для меня записку, чтобы я мог пересдать экзамены. Не то чтобы я собирался, конечно, но даже мысль об этом что-то да значит.

— Знаешь, Том, — сказала Гермиона с громким вздохом раздражения. — Меня бы не волновало, что в половине случаев твои оценки выше моих, если бы ты был более скромным.

— Какой я со всеми остальными? — сказал Том, положив ноги на сидение напротив. Гермиона заметила, что у него зелёные шнурки. — «О, просто читай учебник и пиши конспекты на каждом уроке, может быть, в следующий раз и ты будешь первой?» — он издал издевательский смешок. — Думаю, ты знаешь, что причина, по которой ты всегда впереди, не в том, что ты читала учебник и писала конспекты. Все в Рейвенкло читают учебники и пишут конспекты, но высшая оценка только у одной.

Гермиона закатила глаза:

— Да, точно! Но это не очень хорошо с твоей стороны так выпячивать это.

— В чём проблема? — спросил Том. — На дверь наложено заклинание Немоты. Нас никто не услышит. Ты же не станешь всем рассказывать, что большой и страшный Том Риддл бьёт котят, когда никто не видит?

Она с облегчением заметила, что он наконец-то вернулся в свою лучшую форму. Он больше не был той тихой, практически маниакальной версией себя, а обычным старым Томом, который оторвал себя от книг… чтобы разорвать других людей. Она никогда не признается, что ей нравились его комментарии: это не были беззаботные шуточки, ведь он не был беззаботным человеком.

Но это был он.

И Том без мизантропии был как профессор Слагхорн без своего вечернего напитка.

Когда они прибыли в Хогвартс, каникулы быстро стали давним сном под завалом сочинений, и заданного чтения, и полусонных вечеров, проведённых за наблюдением за восходом Марса в Астрономической башне. В тихой мирной Шотландии лондонские газеты появлялись лишь изредка. Там не было ни одного радиоприёмника в зоне видимости, ни одна сирена воздушной тревоги не нарушила их сон. Опасности мира маглов казались далёкими. Даже волнения на магической стороне Континента при восходящем Великом министре, казалось, никогда не дойдут до них.

Пролетела первая половина школьного года, их учителя подчёркивали, что этот год будет самым сложным среди всех предшествующих. Первый и второй годы были лишь введением в магию и основную технику, а также прививали учебные привычки для всех учеников, кто обучался дома или с деревенским наставником, пока не получили письмо из Хогвартса. Третий год был началом их подготовки к С.О.В.

Гермиона обнаружила, что ей отлично удаются нумерология и руны. Это не было большим сюрпризом: Том провёл каникулы, бросая вызов самому себе с защитными заклинаниями среднего уровня и учась применять заклинания попроще на полную мощность — но зачем ему понадобилось уметь вызывать Люмос ярче, чем пучок железнодорожных сигнальных ракет, и разных цветов, кроме стандартного синевато-белого, она не знала. Она использовала его только для чтения книг по ночам или посещения туалета в темноте.