Одного поля ягоды
Шрифт:
Это выглядело как его боггарт, которого он поджёг, но в тысячекратном масштабе. В тысячу раз хуже.
Боггарт, несмотря на все его магические возможности по смене формы, был ограничен своим размером. Гора останков, которые изобразил боггарт Тома на полу кабинета, выглядела внушительно, но когда он медитировал в спальне той же ночью, вспоминая дневной урок защиты от Тёмных искусств и наслаждаясь испуганным визгом своих одноклассников, то в своём отрешённом состоянии заметил, что он был примерно равен по объёму тому, сколько бы могло поместиться в шкаф профессора Меррифот.
Это
Запах, дым, солнце разгара лета, заслонённое клубами пыли, бригады по уборке с повязанными на нос и рот платками, мусорщики, склонившиеся над обломками с тачками, прячущие лица под вздёрнутыми воротниками и низко надвинутыми кепками… Ничего из этого не мог повторить ничтожный боггарт.
Та сцена в кабинете казалась пустяковой по сравнению с этим.
Когда мотор остановился, никто не задавал ему вопросов, почему он, достав свой багаж, направился прямиком в подвал.
Спустя несколько дней мистер Пацек заглянул с визитом.
Он принёс с собой расширенную корзинку для пикника, полную дефицитных товаров: чая, сахара, масла для жарки, яиц и сливочного масла. Марки были незнакомы Тому, который привык, что воспитательницы покупали только всё самое дешёвое и в оптовых количествах. Отпечатанные этикетки на тех упаковках были на иностранных языках.
— Датское масло, — сказал мистер Пацек. — У датчан нет такой же проблемы с поставками, как у англичан — с тех пор, как они сдались в прошлом году немцам, у них нет нужды ни поддерживать регулярную армию, ни призывать солдат. Континент в наши дни кажется мне более норовистым местом, чем Англия, по крайней мере, для магловских граждан. Лондон выглядит не лучшим образом, да?
— Лондон видел что-то и похуже, — жарко сказала Гермиона, уперев руки в бёдра. — Великий лондонский пожар сжёг бoльшую часть города в 1666 году, и тот был полностью восстановлен. Это и близко не так плохо, и мама говорит, что они уже где-то месяц как закончили с ночными налётами.
Мистер Пацек оставил еду на кухонном столе и прошёл с ними в подвал, который отличался от того, каким Том его видел в прошлый раз. Окна-картины были установлены, показывая вид из окон Грейнджеров с разных углов, и там было несколько окон, которые не совпадали ни с одним из видов района. Травянистый двор, выходящий на бурлящий поток, залитый солнцем двор с цветами в горшках и чирикающими попугаями, спокойное море с деревянным причалом, потёртым от непогоды, и небольшой лодочкой, привязанной к пирсу.
Мистер Пацек придвинул стул к новому камину посреди подвала, который он зажёг взмахом своей палочки:
— А, я вспоминаю тот пожар, мы проходили его во время моего обучения мастерству. Если мне не изменяет память, количество жертв было очень низким, потому что местным маглам дали приют с магическими оберегами — Статут утвердили тридцать лет спустя, поэтому это не было незаконно. После этого министерства ввели правила, требующие противопожарные обереги вокруг волшебных поселений и деревень.
— И люди думают, что Гриндевальд — буйнопомешанный из-за того, что он хочет избавиться от Статута, — сказал Том, глядя в огонь. — Я не согласен со
— Доктор и мадам Грейнджер знали о существовании магии до того, как мы встретились, — сказал мистер Пацек, доставая маленький серебряный футляр из кармана своего пальто, откуда он вытащил сигарету и мундштук. — Я не нарушил Статут, но, признаю, я нарушил британские волшебные законы о неправомерном использовании магии, — он поднёс кончик своей палочки к сигарете, и она зажглась. — Но хотелось бы посмотреть, как они меня арестуют. Если они это сделают, то свернут себя в узел, пытаясь осудить гражданина другой страны.
Интересно, что сейчас Вы заявляете о своих симпатиях к идеалам министра Гриндевальда, мистер Риддл, — продолжал мистер Пацек, встречаясь с Томом взглядом. — Последние несколько недель я взялся за дело по установлению защиты для моего старого друга в Лейдене. Он заведует издательством — ныне подпольным — и за последние годы он собрал целую коллекцию листовок. В прошлом году Вы признались, что не читали слов Гриндевальда, написанных его собственной рукой, и это недостаток, который я способен восполнить.
Он зажал мундштук между зубами, и его руки снова опустились в карманы пальто, достав стопку бумаг. Он разложил их на толстом, отделанном камнем краю камина. Это был набор листовок и брошюр, а надписи на цветных картонках были неровными и немного заляпанными на краях, качество оттиска и близко не стояло с тонкой работой школьных учебников, купленных в Косом переулке.
| Единое Видение для всех Волшебников.
| О продвижении новой эры магии.
| Fur das Grossere Wohl{?}[(нем.) Во имя высшего блага]: Обязанности хорошего управления.
| Патернализм: Sine Qua Non{?}[(лат.) букв. «без чего невозможно» — необходимые условия] нации волшебников.
— Можно посмотреть? — спросила Гермиона, протягивая руку к одному из буклетов.
— Всенепременно, — великодушно ответил мистер Пацек.
— «Было сказано и единодушно принято, что последний Золотой век великих волшебников миновал много веков назад и что мы больше никогда не встретим человека с могуществом и силой Эмриса Амброзиуса. С крайней решимостью я отвергаю мнение о том, что мы должны ждать рождения Эмриса, чтобы вернуть нас к новому Золотому веку. Почему мы должны ждать одного-единственного мага, когда мы как общество волшебников вполне способны творить чудеса?» — Гермиона читала вслух случайную страницу брошюры, в задумчивости сдвинув брови.
«Я представляю идею объединённой нации, выходящей за рамки географии и языка, всеобщей конфедерации волшебников, которая сменит все существующие институты власти, в каждом из которых царят неумелость и застой. Международную конфедерацию магов — слабый альянс дрязжащих друг друга политиков, преследующий только одну цель: приводить в исполнение поверхностный набор предписаний столетней давности, а не способствовать новой эре процветания, в которой мы, современное магическое общество, очень нуждаемся».