Одного поля ягоды
Шрифт:
Если бы у Тома не было его Контраста, он знал, что он совершенно точно не занимался бы этими подпольными встречами в задней части библиотеки, пока остальные одноклассники-слизеринцы смотрят игру в квиддич.
(«Это “матч”, а не игра, — он мог уже слышать, как Розье поучает его, это была единственная область, в которой у него был авторитет. — И если ты говоришь о самой игре, то это не игра, это “спорт”! Самый лучший спорт из когда-либо изобретённых!»)
Том добавлял финальные штрихи к своим схемам движений волшебной палочкой. Он считал их самой интересной частью этой бессодержательной статьи, настоящим интеллектуальным испытанием, которое его
— Гермиона, — сказал Том, — ты девочка…
Перо Гермионы соскользнуло с пергамента. Чернила разбрызгались по листу. Она подняла взгляд:
— Превосходное наблюдение.
«Вряд ли я мог забыть, верно? — подумал он. — Антонелла Эверард — девочка. Староста пятого курса Лукреция Блэк — девочка. Но для меня никогда не имело значения, были ли люди ведьмами или волшебниками, мне было важно лишь то, что они были препятствием или инструментом. Гермиона — девочка, но не просто девочка: она не вписывается ни в одну из маленьких аккуратных коробочек, которые применяются ко всем остальным.
Гермиона была первой ведьмой, которую я когда-либо знал. Это делает её более важной, чем кто бы то ни было.
Особенной».
(Он предпочёл не обращать внимание на то, что Дамблдор был первым волшебником, которого он встретил.)
— Если мы собираемся устроить соревнование по сарказму, у тебя нет шансов, — сказал Том. — Мой вопрос в том, что, как девочка, веришь ли ты, что ведьма может принять жизненный совет от волшебника?
— Ты спрашиваешь, может ли обычная ведьма позволить тебе решать, насколько она подходит для материнства? — спросила Гермиона. — Тогда ответ — нет.
— Не такой «жизненный совет», — сказал Том, закатив глаза. — Нет, идеи для украшения дома, моды, безделушек — такого рода. Вещи, которыми замужняя ведьма сможет занимать своё время, пока дети в школе.
— Зависит от волшебника, — сказала Гермиона, задумчиво похлопывая концом своего пера по подбородку. — Многие девушки не станут слушать, если кто-то вроде профессора Слагхорна станет рассказывать им, как украсить их спальню или носить форму. Или любого человека, который подписывает свою корреспонденцию как он: «Г. Ю. Ф. Слагхорн» — с целым списком его титулов и квалификаций. Всё в этом просто кричит о том, что он, может быть, такой пыльный и старый, что он будет принимать майонез за странную заморскую диковинку. Более привлекательным будет кто-то… Современный. Доступный и скромный. Рассказывающий полезные вещи, но не свысока…
Она замялась, а затем посмотрела на него с явным любопытством:
— Ты собираешься что-то издавать?
— Возможно, — сказал Том. — Зависит от того, что ты подразумеваешь под «ты».
— А, — сказала Гермиона, усаживаясь на стуле прямее, — ты используешь творческий псевдоним?
— Я думал об этом. Я хочу имя, которого я не буду стесняться, если когда-либо захочу от него избавиться — что-то достаточно близкое к моему имени, чтобы я мог однажды его раскрыть, если кто-то начнёт сомневаться, — сказал Том. — Но, судя по тому, что ты сказала, «Т. М. Риддл» не подходит.
— Как насчёт «Тим Роддл»? — предложила Гермиона. Она прикрыла рот рукой, чтобы скрыть хихиканье.
Том уставился на неё:
— Это самая
— Просто и скромно, — сказала она, — тебе не нужна какая-то изысканная или известная фамилия, чтобы заинтересовать обычную ведьму. В магловском мире я бы скорее купила кулинарную книгу от миссис Драммонд, а не изданную Леди Пеншурст. Лишь по её имени я сочту, что у миссис Драммонд будут рецепты, которые мы с мамой можем приготовить дома, в то время как в книге леди Пеншурст будут требоваться две пинты «миндального крема, обогащённого выдержанным ванильным ликёром». И, — она добавила, нахмурившись, — я также решу, что это готовили слуги, а не сама Леди.
— Если бы у тебя был творческий псевдоним, что бы ты выбрала? — спросил Том.
— Я бы взяла что-то из книги, — тут же ответила Гермиона. — Никто не узнает его: волшебники не читают прозу маглов. «Скарлетт Блейкни», наверное, если бы я писала от лица пожилой ведьмы — это очевидная отсылка к «Алому первоцвету»{?}[Эмма Орци «Алый Первоцвет» (1905г.)]. А если бы мне надо было писать под мужским именем, тогда… «Гектор». Как Гектор или «Илиады»{?}[Гомер «Илиада» (IX–VIII вв. до н. э.)], или один из двоюродных дедушек моего папы. Мама бы меня назвала так, если бы я была мальчиком, потому что в нашей семье традиция давать имена на букву «Г».
— Кажется, ты много об этом думала, — заметил Том. Из них двоих Гермиона была лучше знакома с художественной литературой, в то время как лично он не читал её, даже если ему предлагали. Волшебные учебники и руководства по заклинаниям были достаточно фантастичными, чтобы ему не нужен был другой материал для чтения.
— Ну, — сказала Гермиона, — я тоже задумывалась о писательстве. В волшебном мире не так много разных форм развлечений, как в магловском, — я видела пьесы и новеллы, но там и близко нет столько авторов. И у волшебников нет ни кинотеатров, ни радио. Ты можешь рассказать им уже написанную историю, а волшебники никогда о ней не слышали и поверят, что ты сам её придумал. Хотя это, конечно, будет плагиатом, если только ты не поступишь, как Шекспир, и не изменишь имена всех персонажей{?}[«Отелло» был списан с «Капитана Моро» Чинтио, а «Ромео и Джульетта» — с «Трагической истории Ромеуса и Джульетты» Артура Брука].
— Если бы тебе надо было придумать мне писательский псевдоним, что бы это было?
— Разве ты не хочешь выбрать его сам?
— Я доверяю твоему мнению, разве тебе не нужно быть польщённой? — Том поднял бровь. — Я же не прошу тебя придумать имя моему первенцу.
Гермиона нахмурилась:
— Но у тебя никогда не будет первенца. Ты всегда говоришь о том, как сильно ненавидишь детей.
— Верно, — сказал Том. — Поэтому это должно стать честью для тебя. Это самое близкое к нему, что может тебе представиться.
— Хм… — Гермиона наклонилась и стала рыться в своей сумке на полу. Через минуту-другую перетасовки бумаг и яростного бормотания она высунула голову из-под стола. Как насчет «Томаса Бертрама»? Это один из персонажей «Мэнсфилд-парка»{?}[Джейн Остин «Мэнсфилд-парк» (1816г.)], сын баронета. Это правильное английское имя, непохожее на необычные греческие имена, которые можно встретить только у стариков. Профессор Слагхорн — хороший пример того, чего делать не стоит: одно из его вторых имен — «Флакхус». Никто больше не называет своих детей «Флакхус»: просто услышав его, можно сказать, что он родился в прошлом веке. А «Бертрам» как фамилия не говорит о каком-то конкретном статусе крови.