Океаны Айдена

Ахманов Михаил Сергеевич

Одинцов задумчиво покачал футлярчик на ладони.

– Что еще я могу узнать с помощью таких лент? – спросил он.

– Все, что угодно, но не очень быстро. Не больше одной записи в день, иначе мозг не выдержит нагрузки. Вы знаете, что такое мозг?

– Знаю, – раздраженно ответил Одинцов. – Не считай меня полным кретином. По-моему, это известно даже дикарям с Понитека.

– Простите. Вы готовы?

– Сейчас…

Он глядел на плоскую коробочку в своих руках. Чудесный прибор, который, возможно, изобретут когда-нибудь и на Земле… Изобретут наверняка, лет через сто или двести… Должно быть, на Юге, в этом Ратоне, есть множество других чудес, но лучше

не вводить земных правителей в соблазн и не соблазняться самому. Новое знание подчас опасно, а чужое – опасно вдвойне: это повод к войнам, к переделу мира и смерти миллионов. Такая уж на Земле геополитика!

– Я готов, – Одинцов поднял на южанина глаза. – Что нужно сделать?

– Нажмите здесь и постарайтесь расслабиться.

Он нажал.

* * *

Прошла половина фара – принятой в Ратоне единицы времени.

Фар примерно равнялся ста пятидесяти земным минутам, и в сутках Айдена южане насчитывали десять фаров.

Теперь Одинцов это знал – как и меры расстояния, веса и объема, географические наименования, названия животных и растений, птиц и рыб, минералов и цветов спектра, машин и инструментов, ремесел, наук и искусств. Морской народ, к которому принадлежал его знакомец Засс, назывался с’слиты; слово это являлось сокращением двух других – ас’са селит, младшие братья, живущие в океане. Профессия авиаторов имела название «стаун», что значило «летающие», или попросту летчики. Кроме этих сведений, память Одинцова обогатилась еще двумя или тремя тысячами слов. Он с удивлением обнаружил среди них айденские и ксамитские – «армия», «войско», «властелин», «полководец», «война»… Все эти понятия были взяты из варварских наречий, что говорило о миролюбии южан. Впрочем, в этом он уже не сомневался.

Были и другие слова, вполне понятные Георгию Одинцову, землянину, но неясные Арраху бар Ригону, нобилю империи. Энергия, космос, гравитация, вещество, названия машин и приборов, научные термины… Их оказалось не очень много – лента включала лишь основы технологических знаний и инструкцию по управлению флаером. Но вывод был ясен: южане достигли высот, неведомых на Земле.

Если бы там, в мире Одинцова, существовала Атлантида и если бы атланты превосходили разумом прочих обитателей планеты, мир его был бы похож на Айден: высокоразвитая цивилизация и страны воинственных дикарей. Но Атлантида являлась всего лишь красивой сказкой. Сейчас на Земле все были дикарями – и те, кто запускал ракеты к Марсу, и те, кто поедал червей в австралийском буше или в джунглях Амазонки. С точки зрения Ратона – дикари, все дикари! Ибо плоды технической мысли землян служили разрушению и уничтожению.

Он открыл глаза и снял контактные диски. Залар, услышав шорох, повернулся к нему; на лице южанина играла улыбка.

– У нас говорят: изучивший новый язык как бы рождается заново, – произнес он, и сказанное было понятно Одинцову. – Я могу поздравить вас с рождением?

– Да. Это волшебное устройство в самом деле на-учило меня. – Одинцов изобразил некоторую растерянность.

– Теперь надо говорить, говорить и говорить. То, что вы узнали, должно закрепиться в памяти, а для этого есть только один способ.

– Я понимаю. – Он чувствовал, что его речь звучит еще неуверенно, но слова будто сами рождались в голове. – Я буду говорить, Залар, буду спрашивать и слушать. Но прежде всего… прежде я должен передать последний привет от Найлы. От той девушки, которая…

Лицо Залара омрачилось.

– Да, я знаю. Я координатор наших разведчиков и был знаком с ней. Нам не известно, как она погибла,

но где и когда – это установили сразу. Мы чувствуем такие вещи. – Знакомым жестом он коснулся лба.

Одинцов судорожно сглотнул.

– Ее убили дикари Понитека во время междоусобицы Гартора с Брогом. Я… я отражал нападение на деревню и не смог защитить ее.

Залар опустил глаза.

– Случается, что наши эмиссары гибнут, и все, что мы можем сделать, – это воздать им почести… Люди на севере упрямы, подозрительны и жестоки. Сарлад, ваш отец… так его звали на самом деле… тоже погиб. Вы не хотите его заменить? – Одинцов молчал, и южанин, убедившись, что не получит ответа, произнес: – Раньше мы не рассматривали вас как достойного преемника. Вы были слишком легкомысленны, слишком увлечены… ээ… радостями жизни. Женщины, вино, дуэли, попойки с друзьями-гвардейцами… Но вы изменились, Эльс, определенно изменились!

– Откуда вы знаете?

– Ваш отец не единственный агент в Тагре. Есть другие, в столице империи, в Ксаме, почти во всех крупных городах. Не очень много, но они – наш щит против северных варваров. Основа нашей политики сдерживания.

– Вы могли бы уничтожить все страны Ксайдена и Хайры, – промолвил Одинцов. – Вы могли бы стереть их в пыль, а прах развеять по ветру!

– Могли бы. Но это стало бы нечестивым деянием, мой юный друг. Жизнь священна!

Одинцов кивнул, понимая, что южане мыслят иначе, чем жители варварских стран. Находясь здесь, на их корабле, он словно на миг перенесся из айденского Средневековья в будущее Земли – может быть, в двадцать пятый или тридцатый век. Вероятно, в чем-то они были близки ему, не Арраху Эльсу бар Ригону, а настоящему Георгию Одинцову; ближе, чем воины, торговцы, нобили и крестьяне, населявшие империи, эдораты и королевства Севера.

– Чужая жизнь священна, – заметил он, – пока есть куда уйти, пока Север и Юг разделены Зеленым Потоком и болотами. Но когда-нибудь до вас доберутся! Доберутся из Айдена или Ксама, из Сайлора или с Перешейка. И что вы станете делать? Что, Залар?

– Надеюсь, нас здесь не будет, – с улыбкой сказал южанин. – Вселенная так огромна, Эльс, и в ней так много свободных миров! Уже два поколения мы улетаем с этой планеты. Пройдет век-другой, и тут не останется ни одного ратонца. Ни городов, ни машин, ни людей, только одичавшие сады, заросшие травой дороги и поля… Царство светлого Айдена! И тот, кто до него доберется, сможет начать новую жизнь.

– Вот как… значит, вы улетаете отсюда… – в изумлении пробормотал Одинцов. Слова Ильтара вспомнились ему, и он повторил: – Улетаете в небеса в пламени и громе…

– Так летали давно, очень давно, Эльс. Теперь нет ни грома, ни пламени. Этот корабль движется бесшумно. – Залар прикоснулся к прозрачной стене. – Только не спрашивайте как – в магию вы не верите, а иначе я не могу объяснить. Я не инженер, моя специальность – люди.

– Вы ищете тех, кто выживет на Севере?

– Можно сказать и так. Достаточно смелых, осторожных, способных справиться с любой ситуацией. Таких, как ваш отец.

– Он не справился, он умер, – сказал Одинцов, – и ради него я буду вам помогать. Ради него и той девушки, Найлы. Не в качестве эмиссара, не подчиняясь вашим приказам, а как нобиль Айдена и свободный человек. Это устроит, Залар?

– Я рассчитывал на большее. Но, как говорят у нас, каждая птица вьет гнездо на свой манер. И еще говорят, если камни упрямы, то сложенный из них очаг крепче. – Южанин поднялся. – Спустимся вниз, мой благородный нобиль. Я думаю, Омтаг и Хрон уже починили вашу летающую лодку.