Оленин, машину! 2
Шрифт:
— Я… я увидел ваш ящик. Там, на реке. Думал, в нём золото, много золота… Решил, что это мой шанс! Сбежал, чтобы всё себе забрать! Но сам я не мог…
— И тогда ты пошёл к хунхузам, — перебил его Кейдзо, его лицо оставалось каменным.
Лэй Юньчжан опасливо дёрнул головой в сторону японца, сглотнул и закивал:
— Да, да! Они мне были обязаны. Когда-то я помогал им, давал укрытие, еду, деньги… женщин. Я сказал, что вы привезёте с собой в амбар есть сокровища. Они поверили. Мы договорились…
— Договорились? — я приподнял бровь. — И что ты им предложил?
— Они должны были уничтожить
В амбаре повисла тяжёлая тишина. Добролюбов шагнул ближе, его взгляд стал ледяным.
— А ты не подумал, что они потом убьют и тебя? — спросил, я снова перевёл.
— Я… я не думал об этом! — вскрикнул Лэй Юньчжан, его голос задрожал. — Я был ослеплён жадностью! Теперь я раскаиваюсь! Пожалуйста, не убивайте меня! Я богат! У меня есть деньги, драгоценности, дома в Мишане! Всё отдам вам!
Кейдзо скрестил руки на груди и усмехнулся:
— Думаешь, этого хватит, чтобы замолить твои грехи, мелкий ты выродок?
— Всё! Всё отдам, что у меня есть! — полукровка почти кричал, его голос срывался. — Я только хотел спастись!
Добролюбов повернулся ко мне.
— Что скажешь? — спросил, скривив рот. Ему явно не доставляло удовольствия общаться с бывшим директором.
— Он был связан с хунхузами, — ответил я. — И этот ящик явно не первый его им «подарок». Уверен, он ещё и на японцев работал. Возможно, даже на разведку.
Командир кивнул и посмотрел на Лэя Юньчжана.
— Скажи ему, что мы не суд и не расстрельная команда, но и отпускать его не будем. Передадим в Мишань, в СМЕРШ. Там решат, что с ним делать.
— Нет! Нет! — закричал Лэй Юньчжан, начиная извиваться, как уж на сковородке. — Пожалуйста, не надо! Они убьют меня!
— Может, и убьют, — равнодушно отозвался Кейдзо, пожав плечами. — Но это уже не наша забота.
— Так где, говоришь, твои сокровища? — поинтересовался я на всякий случай. Если не набрехал полукровка, пусть доказывает.
— Да! Конечно! Я всё отдам! — он вскочил на свои короткие кривые ножки, протопал в спальню. Я последовал за ним, держа автомат наготове. Если что — полосну очередью, квакнуть не успеет. Лэй Юньчжан остановился у изголовья кровати, снова бухнулся на колени, стал отковыривать фрагмент половицы. Вскоре рядом с ним на полу лежали несколько дощечек. Потом полукровка сунул руку в образовавшуюся квадратную дыру, я навёл на него автомат: если он попробует выстрелить… Но бывший директор вытащил оттуда кожаный саквояж, поставил на пол, пододвинул ко мне:
— Вот, забирайте. Я же обещал…
— Открой, — приказал я, опасаясь подставы. Вспомнился случай из прошлой жизни. Боец во время осмотра дома надыбал сундук. Самый настоящий, старинный. Деревянный, обитый железными полосами. Сдуру полез открывать, а там хитромудрая растяжка. Хорошо, отскочить успел. Но осколками всё равно посекло. А ведь говорил я своим: не совать руки куда попало без сапёров!
Теперь я тоже мог Суркова
Я приказал ему собрать всё обратно и отнести в кабинет. Полукровка покорно выполнил приказ. Потом замер посередине комнаты.
— Теперь вы меня отпустите? — спросил с робкой надеждой.
— Хрен тебе по всей морде, — жёстко по-русски сказал Добролюбов.
— Нет, — перевёл я.
Лэй Юньчжан внезапно начал рыдать, но его слёзы никого не тронули. Добролюбов позвал двоих бойцов:
— Уведите его и посадите в грузовик, — распорядился он. — Глаз с этой твари не спускать.
Китайца вывели из амбара. Когда дверь за ним закрылась, Кейдзо выдохнул.
— Ладно, хоть этот спектакль закончился. Ненавижу театр.
Я забросил автомат за спину.
— Пусть теперь всё рассказывает нашим коллегам. Думаю, будет петь, как курский соловей, — заметил командир.
Мы вышли из амбара и увидели, как вдалеке толпится народ. Сельчане побоялись приблизиться, но любопытство их толкало в нашу сторону.
— Позови их, скажи, пусть староста первым придёт, — приказал Сергей.
Кейдзо перевёл, и вскоре от толпы отделились уже знакомый нам Гун Чжэн и вместе с ним тот, со старой винтовкой. Подошли, опасливо поглядывая на тела убитых бандитов. Остановились напротив, ожидая, что им скажем. Добролюбов через японца рассказал: на нас утром напала банда хунхузов. Мы её уничтожили. Организатора нападения, бывшего директора «станции утешения», забираем с собой. Вам оставляем всё как есть. В том числе эти ценности, — опер показал на саквояж.
Староста и его помощник заулыбались. Видимо, давно местные жители мечтали о возвращении им амбара. Будет где урожай хранить! Ну, а деньги и золото для них просто в диковинку. Они ж при оккупантах, насколько мы смогли понять за время наступления, жили почти натуральным хозяйством. Что вырастешь, то и съешь или обменяешь. Японцам вообще было глубоко наплевать, как живут китайцы. Они для них всегда были даже не людьми второго сорта, как, скажем, евреи для нацистов, а чем-то вроде вредных насекомых.
Добролюбов также рассказал, где местные смогут найти трупы других хунхузов. Напомнил:
— Чтобы не привлекли дикое зверьё из тайги, надо их собрать и закопать. Ну или сжечь, вам виднее.
После этого Сергей подошёл к старосте, крепко пожал ему руку, похлопал по плечу, улыбнулся на прощание. Я наконец-то увидел виллис. Даже соскучиться по нему успел немного. Тот крестьянин, которому было велено винтовку вычистить до блеска, конечно, на это дело забил. Так со ржавой и ходит. Балбес, что ещё скажешь. Не знаю, почему он оставил мою машину, хотя было велено её охранять, и уходил в Эрренбан. Но главное, что хунхузы до неё не добрались. Может, оружием этот деревенский парень заниматься и не умеет, но виллис замаскировал хорошо, постарался.