Оленин, машину! 2
Шрифт:
— Осмотрел правую сторону вагона. Нет ничего, — ответил я.
Серёга скрипнул зубами.
— Ладно, — и стал раздеваться.
— Ты куда собрался, командир? — спросил я, заодно напомнив ему, что здесь он не простой опер.
— Сам сплаваю, посмотрю, — решительно ответил Добролюбов тоном, не подразумевающим споров. — На время моего отсутствия принимай командование. Если не вернусь… — он сделал паузу. — Действуй по обстоятельствам.
— Послушай, Сергей, там опасно: вода холодная, течение, темно…
Опер вбросил на меня раздражённый взгляд:
—
— Серёга, — я понизил голос, чтобы остальные не слышали. — Давай лучше вон Кейдзо сплавает.
— А если там всё по вагону рассыпалось? — спросил меня опер чуть слышно. — Или ты решил и с ним нашей тайной поделиться?
Я поджал губы. Как не хочется мне, чтобы Добролюбов рисковал собой, но придётся согласиться. Потому оставалось только кивнуть и начать вытираться. «Сегодня больше нырять не буду», — решил про себя. Вспомнился фильм, который очень люблю пересматривать из-за особой атмосферы, — «Санктум». Персонажам там тоже пришлось много времени провести под водой. В пещерах, правда. Хотя утонувший в реке вагон чем-то грот напоминает.
Опер решительно пошёл в воду. Я видел, как он стиснул челюсти, когда вода дошла ему до промежности, — это ведь место в организме самое тёплое. Но командир решительно тряхнул головой и, резко подняв руки, нырнул, а потом, вынырнув, поплыл. Мне стало понятно, отчего он так в воду стремился: оказывается, опер отлично плавает: стиль кроль в его исполнении выглядел почти профессионально. То есть Добролюбов не мотал головой туда-сюда, а поворачивал её, приподнимая лицо над поверхностью, чтобы сделать вдох. Ногами тоже молотил будь здоров.
Вскоре он добрался до нужной точки. Остановился. Набрал воздуха и нырнул. Оставалось только ждать. Спустя полторы минуты командир всплыл. Продышался и опять туда, на глубину. По выражению его лица я не мог понять, нашёл он там что-нибудь или нет. Теперь у меня самого зудело: так хотелось присоединиться. Но понимал: слишком устал. Мышцы сведёт на глубине, и поминай, как звали. Потому нам с Кейдзо, физиономия которого опять не выражала никаких эмоций, лишь смотрели на воду. Остальные члены отряда контролировали периметр, а полукровка сидел поодаль на берегу с безучастным видом.
Наконец, Добролюбов снова выбрался на поверхность и махнул рукой. Тяните, мол. Мы с японцем так и сделали, но почти сразу поняли, что тащим не командира, а нечто другое. Азарт внутри разгорелся с новой силой. Опер неожиданно опять исчез в реке. Пока он там возился, мы исправно тянули, и в какой-то момент стало полегче, а потом снова верёвка чуть не струной зазвенела. Но отпускать ношу никто не собирался. Так и доволокли её до берега, пока Добролюбов со своей стороны помогал её держать. Давалось ему это с большим трудом — груз тянул на дно. Потому на берег Серёга выбрался без сил: так и шлёпнулся на песок, распластавшись и тяжело дыша.
Поскольку груз был уже рядом, хоть ещё и скрывался под водой, мы с Кейдзо поспешили к командиру. Подняли, поставили на ноги. Он выдернул свои руки из наших:
—
Заметив, что остановились, приказал:
— Ну, чего замерли? Тяните!
Поспешили исполнить приказ.
Вскоре на берегу появился металлический ящик. Он был тяжёлый, измазанный илом и песком. При ближайшем рассмотрении я понял, что это не сейф, иначе бы мы даже из вагона его поднять не сумели. Понадобилась бы сила не двоих человек, а всего отряда. Верёвка бы тоже не выдержала.
Ящик, скорее всего, был просто очень прочным контейнером, собранным из никелированной стали. Причём сваренным, а не склёпанным, что мне показалось немного удивительным. Но тот, кто придумал хранить ценности в этой штук, явно пытался их защитить в том числе от попадания в воду. Хотя он был весь покрыт слоем грязи и водорослей, его металл оставался неизменным даже после столь долгого пребывания в воде.
Пока Добролюбов вытирался, я оценил габариты находки. Длина около полутора метров, ширина примерно метр, такая же глубина. Он весил килограммов с полста, наверное, или даже больше, что даже двоим было нелегко его тащить. Видимо, внутри хранилось что-то тяжёлое, хотя мы ещё не могли знать, что именно. Слева и справа на крышке были приварены засовы, запирающиеся на замки. Я присмотрелся: в отличие от самого ящика, они оказались ржавыми. Это усложняло задачу по вскрытию находки.
Вскоре командир к нам присоединился, и теперь мы рассматривали ящик втроём.
— Монтировкой замки не вскроешь, — сразу сказал я.
Серёга кивнул.
— Ты прав. Нам бы хороший медвежатник сейчас не помешал.
Я сразу вспомнил, что это не дрессировщик диких зверей, а специалист по вскрытию сейфов. Видать, с ними, пока работал в МУРе, опер частенько дела имел.
— Где же нам здесь такого найти? — задался я вопросом.
Помолчали. Добролюбов поднял руку и скомандовал:
— Все ко мне!
Отряд собрался быстро, даже полукровка притащился и встал поодаль с надеждой снова пригодиться. Да, его фонарик нас здорово выручил.
— Товарищи, кто-нибудь из вас умеет вскрывать замки? — спросил командир.
— Можно попробовать взрывчаткой, — заметил Андрей Сурков.
— Нет, — ответил я. — Внутри нечто очень важное. Не должно пострадать.
— А если перепилить? — подал голос Микита Сташкевич. — У нас в колхозе однажды на амбаре замок заклинило, так мы его ножовкой.
— Долго возились? — спросил я.
— Почти полдня, — ответил белорус и отвёл взгляд. Понял: нет у нас времени столько возиться. Да и ножовка есть разве что в Эрренбане, и то если найдём.
Снова повисла тишина. Я даже пожалел, что не изобретена ещё пластиковая взрывчатка. Отщипнуть бы чуток, прилепить к дужкам замков, а потом потихонечку…
— Позови этого, — командир кивнул на полукровку.
Кейдзо подозвал, и Лэй Юньчжан с улыбкой устремился к нам.
— Вскрыть сможешь? — безо всякой надежды спросил его японец.