Оленин, машину! 2
Шрифт:
Я напрягся, будто пытаясь уловить малейший сигнал от собственного тела. Сердце забилось чаще. Меня охватил страх: что, если всё это уже началось? Что, если воздействие, которому я сейчас подвергаюсь, — незаметное, невидимое, неощутимое в первые мгновения — обернётся чем-то страшным? Этот страх оказался сильнее логики. Он вызывал предательскую дрожь в руках и холодный пот, стекающий по спине.
Мне стоило больших усилий заставить панику расти внутри. Я глубоко вдохнул и упрямо гнал прочь хаотичные мысли. Прежде чем тревожиться, нужно разобраться, что именно произошло. Важно не торопиться с выводами.
Моя
Бесспорный факт: Enola Gay действительно здесь… Но могла ли она лететь налегке, выполняя простой разведывательный полёт? Логично. В таком случае её грузовой отсек пуст. Но тогда почему именно она? Почему отправили стратегический бомбардировщик вместо того, чтобы задействовать что-то менее крупное? Вероятно, потому что боялись… нет! Память внезапно подсказала: разведку над Хиросимой перед атакой проводил самолёт Straight Flush, это был такой же Боинг B-29 Суперфортресс. Его задача заключалась в сборе метеорологических данных, чтобы определить, подходят ли погодные условия. Его экипаж подтвердил, что небо над Хиросимой было ясным, что дало разрешение на проведение бомбардировки самолётом Enola Gay.
Получается, второй В-29 вылетел после разведки… Но как, ёлки зелёные, он в Китае оказался?! А самое главное — с бомбой на борту или нет?!
Мысли путались. Сердце билось неровно, отчасти из-за тревоги, отчасти от усталости. Если бомба всё-таки была на борту? Если она теперь где-то под этими грудами металла? Да не просто лежит, а развалилась на куски, и теперь радиационный фон здесь должен быть просто огромным. Это значит — все мы спустя неделю-другую трупы. Но эти дни проведём в муках…
Я ощутил холод, пробирающийся под куртку, хотя воздух не казался ледяным. Мой взгляд метался по обломкам: часть крыла, изуродованные стойки шасси, раскуроченные листы обшивки. Всё выглядело так, как и должно было после катастрофы. Но я никак не мог отделаться от ощущения, что упускаю что-то важное, что-то, на что нужно обратить внимание.
Медленно, стараясь не смотреть на надпись, я отошёл на несколько шагов, чтобы осмотреть всё с расстояния. Непокорная мысль всё ещё крутилась в голове: бомба здесь или нет?!
Я стоял перед обломками, стараясь сосредоточиться и выкинуть из головы все тревожные мысли. Потом решился. Отряхнул руки от грязи и осторожно полез внутрь самого крупного куска самолёта. Там оказалось гораздо темнее, чем снаружи, и воздух был густым от запылённых частиц. Скрипы металла, которые доносились с каждого шага, отдавались в ушах, но я заставлял себя медленно двигаться дальше, ощущая, как напряжение нарастает с каждым метром.
Тусклый свет проникал через дыры в корпусе, и я, не торопясь, двигался вдоль стенок, осматриваясь. Вдруг передо мной открылся фрагмент хвостового оперения. Я присмотрелся, подходя ближе. Оно было около метра в длину. Разглядев его, инстинктивно почувствовал: нашёл. Прошёл дальше. Размеры становились всё более очевидными. Я не мог ошибиться: передо мной явно была одна из самых страшных и смертоносных вещей на свете.
Это была атомная бомба «Малыш». Три
В груди похолодело. Чувствовалось, как холодный пот собирается на лбу. Но я заставил себя не паниковать. Не имею права потерять контроль. Я подошёл к основному фрагменту и осмотрел его ещё раз, пытаясь удостовериться, что бомба цела и невредима. Облазил её сверху донизу, пока не вздохнул облегчённо. И тут же мозг пронзила яркая, как вспышка, мысль: у СССР теперь есть атомная бомба! Это случилось на четыре года раньше, чем в прошлом!
Глава 20
Я не знаю, насколько велик тут радиационный фон. Судя по всему, в пределах нормы или чуть превышен, всё-таки внутри «Малыша» уран. Но бомба цела, и это главное. И если не бабахнула, значит, опасности самопроизвольного взрыва нет — если только её не смогут подорвать дистанционно. Но кто? Не японцы, это точно. Это не их технология. Даже в XXI веке Япония так и не станет по-настоящему ядерной державой, после Второй мировой войны явив пример верного Америке и во всём ей послушного сателлита. Атомные электростанции не в счёт, хотя это шаг к созданию собственного ядерного щита. Да и с ними у японцев проблемы будут — стоит лишь Фукусиму вспомнить.
Итак, американцы. Они ведь и создали это чудовище. Бомба — «Малыш». В этом теперь не осталось никаких сомнений. Одна из тех, что должна была изменить ход истории, стерев с лица земли Хиросиму. Может унести жизни десятков тысяч людей, если взорвётся здесь и сейчас. Но пока не грохнула. И слава Богу. Но вот интересно: как американцы допустили такую оплошность, что потеряли самое смертоносное оружие своего времени? Что, если собирались бомбить наши войска, громящие Квантунскую армию?!
Заставил себя не зацикливаться на этих мыслях. Сейчас важно другое — «Малыш» цел. Он здесь, и мы его нашли. Точнее, я один, поскольку остальным знать о том, что это такое, не нужно. Обнаружение боеприпаса — невероятная удача. Потому его ни в коем случае нельзя оставлять здесь, а следует срочно доставить к нашим. Под надёжную охрану, под контроль тех, кто сможет разобраться с её устройством и, что важнее всего, сделать безопасной до поры до времени.
Насколько я знаю, второй «отец советской атомной программы» профессор Курчатов начал активно работать над проектом в 1943 году. Однако первые шаги в этом направлении в СССР были сделаны ещё раньше. В 1942-м Игорь Васильевич возглавил группу учёных, которые начали первые эксперименты с ураном и графитом. Первый же, и самый важный «отец» Лаврентий Павлович Берия приказом товарища Сталина должен был стать главой Специального комитета при Государственном комитете обороны СССР, созданного для курирования атомного проекта, в августе 1945 года.