Оливер Твист

Диккенс Чарльз

— И хозяйку, — перебилъ его мистеръ Клейполь.

— И хозяина… такъ, кажется, сказалъ ты, Ноэ? — спросилъ мистеръ Бембль.

— Нтъ, хозяина не было дома, не то онъ убилъ бы и его, — отвчалъ Ноэ. — Онъ говорилъ, что хочетъ сдлать это.

— Ага! Говорилъ, что хочетъ сдлать это? Да, мой мальчикъ? — спросилъ джентльменъ въ бломъ жилет.

— Да, сэръ, — отвчалъ Ноэ. — Сэръ, миссисъ просила узнать, будетъ ли время мистеру Бемблю придти къ ней сейчасъ же и высчь его, потому что хозяина нтъ дома.

— Разумется, мой мальчикъ, разумется, — сказалъ джентльменъ въ бломъ жилет, благосклонно улыбаясь и погладивъ голову Ноэ, который былъ почти на три дюйма выше его. —

Ты добрый мальчикъ… очень добрый мальчикъ… Вотъ теб одинъ пенсъ. Бембль идите скорй къ Соуэрберри съ палкой и тамъ увидите что надо сдлать… не щадите его.

— Будьте спокойны! — отвчалъ сторожъ, поправляя вощеную веревку, которая была обмотана вокругъ его палки и предназначалась на случай приходскихъ воздаяній.

— Скажите Соуэрберри, чтобы и онъ не щадилъ его. Онъ никогда и ничего не сдлаетъ изъ него безъ палки, — сказалъ джентльменъ въ бломъ жилет.

— Постараюсь, сэръ! — отвчалъ сторожъ и такъ какъ за это время трехуголка и палка были приведены въ порядокъ, къ великому удовольствію ихъ хозяина, то мистеръ Бембль и Ноэ Клейполь поспшили къ лавк гробовщика.

Здсь они нашли положеніе вещей нисколько не измнившимся. Соуэрберри не вернулся еще домой, и Оливеръ съ прежней силой стучалъ въ двери подвала. Мистриссъ Соуэрберри и Шарлота въ такомъ вид представили свирпостъ, овладвшую мальчикомъ, что мистеръ Бембль ршилъ прежде поговорить съ нимъ, а затмъ уже отворить дверь.

Съ цлью нкотораго предупрежденія онъ прежде всего стукнулъ съ наружной стороны двери, а затмъ приложился ртомъ къ замочной скважин и сказалъ густымъ и внушительнымъ голосомъ:

— Оливеръ!

— Выпустите вы меня наконецъ или нтъ?

— Ты узнаешь мой голосъ, Оливеръ?

— Да, — отвчалъ Оливеръ.

— И ты не боишься его, сэръ? Ты не дрожишь, когда я говорю, сэръ? — спросилъ мистеръ Бембль.

— Нтъ! — отвчалъ грубо Оливеръ.

Отвтъ, совершенно не похожій на тотъ, котораго онъ ждалъ и къ которому привыкъ, не мало поразилъ мистера Бембля. Онъ отошелъ отъ замочной скважины, вытянулся во весь ростъ и съ безмолвнымъ удивленіемъ переводилъ свой взоръ съ одного на другого изъ трехъ присутствовавшихъ лицъ.

— О, знаете ли, что я вамъ скажу, мистеръ Бембль? Онъ наврное сошелъ съ ума, — сказала мистриссъ Соуэрберри. — Ни одинъ мальчикъ, будь онъ хоть наполовину въ своемъ ум, не посмлъ бы такъ говорить съ вами.

— Это не сумасшествіе, ма'амъ, — отвчалъ мистеръ Бембль посл нсколькихъ минутъ глубокаго размышленія, — а это все говядина, вотъ что!

— Что-о? — воскликнула мистриссъ Соуэрберри.

— Мясо, ма'амъ, мясо! — отвчалъ Бембль. — Вы перекормили его, ма'амъ. Вы искусственнымъ способомъ подняли его духъ, что неумстно съ такими, какъ онъ. Члены комитета, убдившіеся въ этомъ на практик, скажутъ вамъ то же самое, мистриссъ Соуэрберри. Къ чему нищимъ высокій духъ и нжныя чувства? Достаточно и того, что тла ихъ существуютъ. Если бы вы держали мальчишку на одной каш, этого никогда не случилось бы.

— Боже мой, Боже мой! — воскликнула мистриссъ Соуэрберри, набожно подымая глаза къ потолку. — Вотъ что значитъ быть добрымъ и щедрымъ!

Щедрость мистриссъ Соуэрберри по отношенію къ Оливеру заключалась въ томъ, что она кормила его такими объдками, которыхъ никто не ршался сть. Но только такая кроткая и самоотверженная леди, какъ она, могла добровольно перенести несправедливое и тяжелое обвиненіе мистера Бембля, будучи въ сущности ни въ чемъ неповинной.

— Мн думается, — сказалъ мистеръ Бембль, когда кроткая леди снова опустила глаза къ земл, - мн кажется, что въ настоящее время вы можете сдлать только одно: оставьте его въ подвал приблизительно

на сутки, пока онъ не проголодается хорошенько, затмъ выпустите его и держите его на одной каш все время, пока онъ живетъ у васъ. И сидлка и докторъ говорятъ, что на долю его матери выпало столько горя и лишеній, что другая на ея мст не выдержала бы этого и умерла бы несравненно раньше, чмъ она.

Не усплъ мистеръ Бембль кончить своей рчи, какъ Оливеръ, достаточно хорошо слышавшій, что снова длаются какіе то намеки ли его мать, заколотилъ въ двери съ такою силою, что не было возможности говорить другъ съ другомъ. Въ эту то критическую минуту появился наконецъ и самъ мистеръ Соуэрберри. Об леди немедленно доложили ему о преступномъ поведеніи Оливера, приправивъ свой разсказъ такими подробностями, которыя неминуемо должны были взбудоражить всю его желчь. Онъ тотчасъ бросился къ подвалу, открылъ дверь и вытащилъ за шиворотъ своего непокорнаго ученика.

Вся одежда Оливера оказалась изорванной во время наносимыхъ ему побоевъ, лицо въ кровоподтекахъ и царапинахъ, волосы были вс спутаны и падали на лобъ. Онъ былъ красенъ отъ страшнаго нервнаго возбужденія и, когда его вытащили, онъ съ невыразимой злобой взглянулъ на Ноэ и видно было, что теперь никто и ничто испугать его не можетъ.

— Хорошъ же ты малый, нечего сказать! — воскликнулъ мистеръ Соуэрберри, давъ ему пинка ногою и ударивъ его по уху.

— Онъ осмлился оскорбить мою мать!

— Ну, такъ чтожъ изъ этого слдуетъ, неблагодарная ты тварь, — сказала мистриссъ Соуэрберри;- она заслужила того, что онъ сказалъ о ней и даже еще больше!

— Нтъ, не заслужила, — сказалъ Оливеръ.

— Заслужила, — отвчала мистриссъ Соуэрберри.

— Это ложь! — воскликнулъ Оливеръ.

Мистриссъ Соуэрберри зарыдала.

Слезы эти не оставляли больше никакого выбора мистеру Соуэрберри. Если минуту тому назадъ онъ не ршался строго наказать Оливера, то теперь, что должно быть вполн ясно каждому опытному читателю, онъ не могъ отказаться отъ этого, не рискуя получить самыхъ нжныхъ супружескихъ эпитетовъ, въ род скотины, жестокосерднаго мужа, безчеловчной твари, жалкаго подражанія человку и тому подобныхъ пріятныхъ и многочисленныхъ названій, которыми мы могли бы заполнить цлую главу, будь только у насъ для этого мсто. Надо, однако, отдать ему справедливость и сказать, что будь только это въ его власти, онъ не наказалъ бы мальчика, потому что самъ онъ былъ расположенъ къ нему, въ своихъ интересахъ, во первыхъ, а во вторыхъ потому, что жена не любила его. Но потокъ слезъ не давалъ ему выхода изъ непріятнаго положенія, а потому онъ такъ расправился съ Оливеромъ, что даже сама мистриссъ Соуэрберри вполн осталась довольна этимъ, а мистеру Бемблю не оказалось нужнымъ обращаться къ своей приходской палк. Всю остальную часть дня Оливерь просидлъ въ задней части кухни, въ обществ насоса и ломтя хлба, а вечеромъ мистриссъ Соуэрберри, сдлавъ предварительно нсколько разнообразныхъ замчаній, не особенно лестныхъ для памяти его матери, заглянула въ кухню и Оливеръ, осыпаемый насмшками и обидными замчаніями Ноэ и Шарлотты, былъ отправленъ спать наверхъ.

Только оставшись одинъ среди тишины и безмолвія мрачной лавки гробовщика, Оливеръ далъ волю сволмъ чувствамъ. Вс насмшки и упреки выслушалъ онъ съ видомъ пренебреженія; безъ крика и слезъ вынесъ онъ удары ремнемъ; сердце его преисполнено было той гордости и презрнія, которыя заставляютъ сдерживать крики даже и въ томъ случа, если бы васъ живьемъ поджаривали на огн. Но теперь, когда никто не видлъ и не слышалъ его, онъ упалъ на колни и, закрывъ лицо руками, рыдалъ такъ, какъ рдко кто въ его возраст можетъ рыдать.