Оливер Твист
Шрифт:
Продолжая такимъ образомъ разсуждать вслухъ, еврей спряталъ часы, и изъ того же ящичка вынулъ сначала полдюжины другихъ часовъ и разсматривалъ ихъ съ такимъ же точно удовольствіемъ какъ и первые, а затмъ, кольца, брошки, браслеты и множество другого матеріала, отличавшагося замчательной отдлкой. Оливеръ не имлъ объ этихъ вещахъ ни малйшаго понятія и не зналъ ихъ названія.
Положивъ обратно вс эти вещи, еврей взялъ еще какой то небольшой предметъ и положилъ его себ на ладонь руки. Надо полагать, что на немъ была надпись очень мелкими буквами, потому что еврей положилъ его на столъ и оттнивъ одной рукой долго и внимательно разсматривалъ. Отчаявшись, повидимому, въ
— Ахъ, какая это знатная штука, смертная казнь! Мертвые никогда не каются… мертвые никогда не выдаютъ опасныхъ тайнъ. Ахъ, какая это тонкая штука для нашего ремесла! Пятерыхъ вдернули рядышкомъ… Ни одинъ не смалодушничалъ! Ни одинъ!
Тутъ взоръ ясныхъ черныхъ глазъ еврея, устремленный все время въ пространство, остановился вдругъ на лиц Оливера. Глаза мальчика съ необыкновеннымъ любопытствомъ смотрли на него и хотя это продолжалось не боле одного мгновенія, то этого было достаточно для стараго джентльмена, чтобы понять, что за нимъ наблюдаютъ. Онъ прихлопнулъ крышку ящика, схватилъ хлбный ножъ, лежавшій на стол и съ бшенствомъ вскочилъ со стула. Онъ дрожалъ всмъ тломъ и Оливеръ, не смотря на страшный испугъ, ясно видлъ, какъ дрожалъ ножъ въ его рук.
— Это что еще такое? — сказалъ еврей. — Какъ ты смешь подсматривать за мной? Почему ты не спишь? Что ты видлъ? Говори всю правду, мальчикъ! Живй… живй! Если теб дорога жизнь твоя!
— Я не могъ больше знать, сэръ, — отвчалъ Оливеръ кротко. — Мн очень жаль, что я огорчилъ васъ, сэръ!
— Ты проснулся часъ тому назадъ? — спросилъ евреи, бросивъ злобный взглядъ на мальчика.
— Нтъ! О, нтъ! — отвчалъ Оливеръ.
— Ты увренъ въ этомъ? — крикнулъ еврей, — принимая угрожающее положеніе.
— Клянусь честью, сэръ! Клянусь, что нтъ! — отвчалъ Оливеръ.
— Полно, полно, мой милый! — сказалъ еврей, переходя къ прежней манер говорить и, поигравъ немного съ ножемъ, положивъ его на прежнее мсто. — Я и самъ это знаю, мой милый! Я хотлъ попугать тебя. Ты хорошій мальчикъ. Ха! ха! Хорошій мальчикъ, Оливеръ! — Еврей потиралъ себ руки и слегка хихикалъ, продолжая съ нкоторымъ смущеніемъ посматривать на ящикъ.
— Ты видлъ что нибудь изъ этихъ красивыхъ вещей, мой милый? — спросилъ еврей, прикрывая ящикъ рукой.
— Да, сэръ!
— Ага! — сказалъ еврей, блдня. — Все это мое, Оливеръ, мое собственное. Я храню ихъ, чтобы мн было чмъ жить на старости лтъ. Люди зовутъ меня скрягой, мой милый! Только скрягой, вотъ и все.
Оливеръ подумалъ, что старый джентльменъ дйствительно скряга, если при такомъ количеств дорогихъ вещей живетъ въ такой грязи. Затмъ онъ ршилъ, что, быть можетъ, любовь его къ Доджеру и другимъ мальчикамъ заставляетъ его быть бережливымъ, а потому, взглянувъ на него съ уваженіемъ, попросилъ позволенія встать.
— Разумется, мой милый, разумется, — отвчалъ старый джентльменъ. — Стой… тамъ въ углу подл дверей стоитъ кувшинъ съ водой. Принеси его сюда, а я дамъ теб тазъ и ты умоешься, мой милый!
Оливеръ всталъ, прошелъ черезъ комнату и у дверей остановился на минутку, чтобы поднять кувшинъ. Когда онъ повернулъ голову, ящикъ уже исчезъ безслдно.
Не усплъ онъ умыться и все убрать, выливъ грязную воду за окно, по указанію самого еврея, какъ пришелъ Доджеръ въ сопровожденіи весьма оживленнаго молодого товарища, котораго Оливеръ видлъ наканун съ трубкой во рту и котораго ему теперь формально представили подъ именемъ Чарли Бетса. Вс четверо сли за завтракъ, состоящій изъ кофе и горячихъ булочекъ съ ветчиной, — принесенныхъ Доджеромъ внутри своей шляпы.
— Ну-съ, — сказалъ
— Здорово! — отвчалъ Доджеръ.
— Усердно! — прибавилъ Чарли Бетсъ.
— Добрые мальчики! Хорошіе мальчики! — сказалъ еврей. — Что ты досталъ Доджеръ?
— Пару бумажниковъ, — отвчалъ молодой джентльменъ.
— На подкладк? — спросилъ еврей.
— И на очень даже красивой, — отвчалъ Доджеръ, вынимая два бумажника, на зеленой и красной подкладк.
— Не такъ тяжелы, какъ бы слдовало, — сказалъ еврей, — осмотрвъ ихъ тщательно внутри, — но очень аккуратно и чисто сдланы. Ловкій работникъ, не правда ли, Оливеръ?
— Да, сэръ, очень, — отвчалъ Оливеръ, на что мистеръ Чарли Бетсъ расхохотался во все горло къ великому удивленію Оливара, не видвшаго ничего ршительно смшного въ томъ, что происходило кругомъ него.
— А ты что досталъ, мой милый? — спросилъ Феджинъ Чарли Бетса.
— Платки, — отвчалъ мистеръ Бетсъ, вытаскивая четыре платка.
— Прекрасно, — отвчалъ еврей, внимательно разсматривая ихъ. — Очень хорошаго качества, очень. Ты не хорошо намтилъ ихъ Чарли; мтки слдуетъ выкалывать иголкой и мы научимъ Оливера, какъ это длается. Сдлаешь намъ это, Оливеръ? Ха, ха, ха!
— Если вамъ угодно, сэръ! — отвчалъ Оливеръ.
— Хотлось бы теб такъ же ловко добывать платки, какъ добываетъ ихъ Чарли Бетсъ, хотлось бы? — спросилъ еврей.
— Очень даже, сэръ, если вы научите меня, — отвчалъ Оливеръ.
Мистеру Бетсу и этотъ отвтъ показался смшнымъ, потому что онъ снова разразился хохотомъ, который едва не кончился его преждевременнымъ удушеніемъ, вслдствіе того, что кофе попалъ со туда, куда слдуетъ.
— Совсмъ дитя малое! — сказалъ Чарли, придя въ себя.
Доджеръ погладилъ Оливера по голов и сказалъ, что мало-по-малу онъ всему научится. Старый джентльменъ, замтивъ, что Оливеръ вспыхнулъ, перемнилъ предметъ разговора и спросилъ, много ли публики было на мст казни? Это еще боле удивило Оливера. Судя по отвтамъ оба мальчика были тамъ и онъ никакъ не могъ понять, когда же они успли работать.
По окончаніи завтрака веселый джентльменъ и оба мальчика занялись весьма любопытной и необыкновенной игрой, которая велась слдующимъ образомъ: веселый джентльменъ положилъ табакepку въ одинъ изъ кармановъ брюкъ, записную книжку въ другой, часы въ карманъ жилета, а цпочку отъ нихъ на шею; брилліантовой булавкой онъ прикрпилъ ворота рубашки, плотно застегнулъ сюртукъ, а въ карманы его положилъ платокъ носовой и футляръ отъ очковъ; затмъ взялъ палку и заходилъ взадъ и впередъ по комнат, изображая изъ себя стараго джентльмена, гуляющаго по улиц. Онъ останавливался то у камина, то у дверей, длая видъ, будто внимательно осматриваетъ окна магазиновъ. По временамъ онъ оборачивался, чтобы подсмотрть, нтъ ли воровъ, и старательно шлепалъ себя по карманамъ, дабы удостовриться не пропало ли что нибудь. Все это онъ продлывалъ такъ забавно и естественно, что Оливеръ хохоталъ до слезъ. Оба мальчика тмъ временемъ непосредственно слдовали за нимъ, стараясь, чтобы онъ не замтилъ ихъ, а когда оборачивался, мгновенно отскакивали въ сторону. Но вотъ Доджеръ выступилъ впередъ и пошелъ ему навстрчу; поровнявшись съ нимъ, онъ какъ бы случайно наступилъ ему на ногу, а Чарли Бетсъ споткнулся на него сзади и въ то же время съ поразительной ловкостью и быстротой оба стащили табакерку, записную книжку, часы, цпочку, булавку, платокъ носовой и даже футляръ для очковъ. Старый джентльменъ осмотрлъ карманы и закричалъ, что у него все стащили.