Оливер Твист
Шрифт:
Каковы же были ужасъ и огорченіе Оливера, когда онъ, стоя въ нсколькихъ шагахъ оттуда, увидлъ на яву, съ широко открытыми глазами, какъ Доджеръ опустилъ руку въ карманъ стараго джентльмена и спустя секунду вытащилъ оттуда носовой платокъ! Увидлъ затмъ, какъ онъ его передалъ Чарли Бетсу, и какъ затмъ, оба бросились бжать во всю прыть и скрылись за угломъ.
Глаза его открылись въ эту минуту и онъ понялъ тайну носовыхъ платковъ, и часовъ, и драгоцнныхъ вещей, и еврея. Онъ стоялъ, а кровь кипла въ его жилахъ отъ ужаса и ему казалось, что онъ горитъ въ огн. Придя въ себя, онъ отъ страха пустился бжать во вс лопатки и, не сознавая, какой вредъ
Все это произошло въ промежутокъ одной какой нибудь минуты. Въ тотъ моментъ, когда Оливеръ пустился бжать, старый джентльменъ опустилъ руку въ карманъ сюртука и, не найдя платка, оглянулся назадъ. Увидя удирающаго во вс лопатки мальчика, онъ, само собою разумется, вывелъ заключеніе, что онъ то и есть похититель. «Держи вора!» крикнулъ онъ и, не выпуская книги изъ рукъ, пустился за нимъ въ догонку.
Но не одинъ только старый джентльменъ поднялъ этотъ крикъ. Доджеръ и мистеръ Бетсъ, не желая привлечь на себя вниманіе, если побгутъ по улиц, скрылись въ первыхъ попавшихся воротахъ за угломъ. Какъ только они услышали крикъ и увидли бгущаго Оливера, они тотчасъ же догадались, въ чемъ дло и постарались извлечь изъ этого пользу. Съ громкимъ крикомъ «держи вора!», они пустились преслдовать его, какъ истые добрые граждане.
Не смотря на то, что Оливеръ былъ воспитанъ философами, онъ теоретически мало былъ знакомъ съ прекрасной аксіомой, которая учитъ, что самоохраненіе есть первый законъ природы. Знай онъ ее, онъ постарался заране приготовиться ко всему. Но онъ не былъ подготовленъ къ тому, а потому страшно былъ огорченъ, когда онъ мчался, какъ втеръ, а по пятамъ его гнались старый джентльменъ и два его товарища, кричавшіе и реввшіе на вс горло.
«Держи вора! Держи вора!» Слова эти, какъ и всегда, произвели магическое дйствіе. Приказчикъ вышелъ изъ-за конторки; ломовикъ оставилъ повозку, мясникъ отставилъ въ сторону свой лотокъ, булочникъ свою корзину, молочникъ свое ведро, мальчикъ для посылокъ свои пакеты, школьникъ сумку съ книгами, каменьщикъ — кирку, ребенокъ воланъ. И все это понеслось впередъ, какъ попало, перегоняя, толкая другъ друга, крича, свистя, наскакивая на прохожихъ, выходящихъ изъ за угла, спотыкаясь на собакъ и приводя въ недоумніе птицъ. И всему этому вторили и улицы, и скверы, и дворы.
«Держи вора! Держи вора!» Крикъ этотъ подхватывали сотни голосовъ и толпа увеличивалась на каждомъ поворот. Погоня усиливалась, летли брызги грязи, стучала мостовая, открывались окна, изъ домовъ и дворовъ выбгали люди, и впередъ, все впередъ неслась толпа; зрители на самомъ интересномъ мст бросили «Петрушку» и присоединившись къ бгущимъ, съ удвоенной силой подхватывали крикъ: «держи вора! держи вора!»
«Держи вора! Держи вора!» Въ натур человка лежитъ какая то особенная страсть къ преслдованію. А бдный, несчастный мальчикъ, задыхаясь отъ усиленнаго бга, съ трепещущимъ отъ страха сердцемъ, съ выраженіемъ смертельнаго ужаса во взор, съ крупными каплями пота на лиц, напрягалъ каждый нервъ свой каждый мускулъ, чтобы перегнать своихъ преслдователей. Но толпа нагоняла его, съ каждой минутой выигрывая пространство и выражая радость свою по этому поводу громкимъ крикомъ, шиканьемъ, визгомъ. «Держи вора!» Ахъ, держите его ради Бога, ради состраданія къ нему!
Поймали наконецъ! Ловкій ударъ. Вотъ онъ на мостовой… толпа волнуется, жестикулируетъ… приходятъ новые зрители… они проталкиваются сквозь толпу… тснятъ ее, чтобы взглянуть на него. «Отойдите въ сторону!»
Оливеръ, между тмъ, лежалъ покрытый грязью и пылью, изо рта у него шла кровь; онъ дико оглядывался кругомъ на лица окружавшей его толпы, когда стоявшіе впереди люди пропустили къ нему стараго джентльмена.
— Да, — сказалъ джентльменъ, — боюсь, что это тотъ самый мальчикъ.
— Боится! — пронесся шепотъ по толп. — Какой онъ добрый!
— Бдняжка! — сказалъ джентльменъ. — Онъ сильно ударился.
— Я ударилъ его, сэръ! — сказалъ высокій, неуклюжій человкъ, выступая впередъ. — Я хватилъ его кулакомъ по рож… Я остановилъ его, сэръ!
Неизвстный притронулся къ шляп и осклабился, видимо надясь на то, что ему дадутъ что нибудь за труды. Но старый джентльменъ взглянулъ нa него съ отвращеніемъ и тревожно оглянулся кругомъ, какъ бы высматривая мсто, куда ему уйти. Весьма возможно, что это и удалось бы ему, если бы не полицейскій, который въ эту минуту протискался черезъ толпу и, подойдя къ Оливеру, схватилъ его за шиворотъ.
— Ну, ты, вставай, — сказалъ онъ грубо.
— Это не я, сэръ! Право, не я, это два мальчика, — сказалъ Оливеръ, протягивая къ нему руки съ мольбой и оглядываясь кругомъ. — Они здсь гд-нибудь.
— Не видно ихъ, — отвчалъ полицейскій, — говоря нсколько насмшливо и не подозрвая, что говоритъ правду. Доджеръ и Чарли Бетсъ еще нсколько времени тому назадъ дали тягу черезъ первый попавшійся дворъ. — Вставай же!
— Не обижайте, его, — сказалъ старый джентльменъ.
— Не обижу, сэръ, — отвчалъ полицейскій и въ доказательство своихъ словъ изо всхъ силъ дернулъ мальчика за куртку. — Вставай! Знаю я всхъ васъ хорошо. Встанешь ли ты, наконецъ, на ноги, негодяй!
Оливеръ еле могъ стоять и ему пришлось употребить неимоврныя усилія, чтобы встать на ноги. Полицейскій взялъ его за шиворотъ и быстрымъ шагомъ повелъ по улиц. Джентльменъ пошелъ рядомъ съ полицейскимъ, а нкоторые изъ толпы опередили ихъ и то и дло оборачивались назадъ, чтобы взглянуть на Оливера. Сзади всхъ шли мальчики и громко вскрикивали отъ восторга.
XI. О мистер Фенг, полицейскомъ коммиссар, и о томъ, какъ совершается иногда правосудіе
Преступленіе было совершено въ округ, принадлежавшемъ къ находившемуся по близости полицейскому участку, одному изъ наиболе извстныхъ въ столиц. Толпа имла такимъ образомъ удовольствіе проводить Оливера всего лишь черезъ дв, три улицы и черезъ площадь Меттонъ-Гилль и видть, какъ его повели крытымъ ходомъ, откуда онъ вышелъ на задній дворъ, небольшой и грязный, но мощеный. На двор его встртилъ здоровый мужчина съ густыми бакенбардами и связкой ключей въ рук.
— Въ чемъ дло? — спросилъ онъ.
— Охотника молодого поймали, — отвчалъ полицейскій, державшій Оливера.
— Не васъ ли ограбили, сэръ? — спросилъ мужчина съ ключами.
— Да, — отвчалъ старый джентльменъ, — только я не увренъ, чтобы именно этотъ мальчикъ взялъ мой платокъ. Я… я… хотлъ бы поскоре прекратить это дло.
— Все же вамъ нужно пройти къ коммиссару, сэръ! — сказалъ тюремщикъ. — Его милость разберетъ все въ полминуты. Ну, ты, висльникъ!
Послднія слова относились къ Оливеру и означали приглашеніе войти въ каменную тюремную камеру, гд Оливера обыскали и, хотя ничего не нашли, все же заперли.