Оливер Твист

Диккенс Чарльз

XIV. Дальнйшія подробности пребыванія Оливера у мистера Броунлоу. Замчательное предсказаніе мистера Гримвига относительно того, чмъ кончится порученіе, данное Оливеру

Оливеръ скоро пришелъ въ себя посл обморока, случившагося съ нимъ посл неожиданнаго восклицанія мистера Броунлоу. Старый джентльменъ и мистриссъ Бедуинъ ршили между собой тщательно избгать въ разговор малйшаго намека на портретъ, не говорить также ни о жизни Оливера, ни о будущемъ его, а только о томъ, что можетъ развлечь его, но отнюдь не волновать. Онъ былъ слишкомъ слабъ, чтобы встать къ завтраку, но когда на слдующій день онъ сошелъ внизъ въ комнату экономки, онъ прежде всего взглянулъ

на стну въ надежд снова увидть лицо прекрасной леди. Надежда его не исполнилась: портретъ былъ куда то унесенъ.

— Ага! — сказала экономка, замтивъ взглядъ Оливера. — Его унесли, какъ видишь.

— Я это вижу, ма'амъ, — отвчалъ Оливеръ. — Зачмъ же его унесли?

— Его повсили внизу, дитя мое. Мистеръ Броунлоу сказалъ, что портретъ почему то очень волнуетъ тебя, а это можетъ помшать твоему выздоровленію.

— О, нтъ, нисколько! Онъ совсмъ не волнуетъ меня, ма'амъ, — сказалъ Оливеръ. — Мн нравилось смотрть на него…. я такъ полюбилъ его.

— Хорошо, хорошо! — сказала старая леди, стараясь успокоить его;- поправляйся скорй, мой голубчикъ, и тогда его опять повсятъ здсь. Да! Общаю теб это! А теперь поговоримъ о чемъ нибудь другомъ.

Вотъ все, что могъ узнать Оливеръ относительно портрета. — Старая леди была такъ добра къ нему во время болзни, что онъ ршилъ не спрашивать ее больше; онъ очень внимательно выслушалъ все, что она ему разсказывала о своей милой и красивой дочери. которая вышла замужъ за милаго и красиваго человка и живетъ теперь въ деревн; также о сын, который служитъ клеркомъ у одного купца въ Вестъ-Индіи, о томъ какой онъ добрый молодой человкъ и четыре раза въ годъ обязательно посылаетъ ей письма и глаза ея наполнились слезами, когда она говорила о немъ. Пока старая леди распространялась о превосходныхъ качествахъ своихъ дтей и о заслугахъ своего добраго покойнаго мужа, который умеръ — бдная, чудная душа! — лтъ двадцать шесть тому назадъ, наступила уже пора чай пить. Посл чаю она принялась учить, Оливера какой то карточной игр, которой онъ очень скоро выучился; она ему очень понравилась и онъ долго съ большимъ интересомъ игралъ, пока не наступилъ часъ, когда онъ долженъ былъ выпить теплаго вина съ водой и ломтикомъ поджареннаго хлба и затмъ ложиться спать.

Счастливые это были дни, когда Оливеръ поправлялся посл своей болзни. Все было такъ покойно, уютно, чисто; вс были такъ добры и ласковы, посл шума и безчинства, среди которыхъ онъ жилъ до сихъ поръ, ему казалось, что онъ попалъ въ рай. Какъ только онъ поправился настолько, что могъ уже одться, такъ мистеръ Броунлоу заказалъ для него новый костюмъ, и новую шапку, и новую пару башмаковъ. Когда Оливеру сказали, что онъ можетъ распорядиться своимъ старымъ платьемъ, какъ хочетъ, онъ сейчасъ же отдалъ его прислуг, которая всегда была добра къ нему, и просилъ ее продать его старьевщику, а деньги оставить для себя. Она исполнила все, что онъ ей сказалъ. Оливеръ смотрлъ въ это время въ окно и когда увидлъ, что еврей ушелъ, сунувъ его одежду въ мшокъ, то пришелъ въ неописанный восторгъ при мысли о томъ, что ея больше нтъ и что онъ избжалъ такимъ образомъ опасности снова надть ее когда нибудь. Сказать по правд, это были одни лохмотья, потому что до сихъ поръ у Оливера ни разу не было новаго платья.

Въ одинъ прекрасный вечеръ, спустя недлю посл исторіи съ портретомъ, когда Оливеръ разговаривалъ съ мистриссъ Бедуинъ, явилась служанка отъ мистера Броунлоу и передала, что онъ желаетъ, если Оливеръ Твистъ чувствуетъ себя хорошо, чтобы онъ пришелъ къ нему въ кабинетъ, такъ какъ ему нужно кое о чемъ поговорить съ нимъ.

— Спаси насъ, Господи, и помилуй! Вымой скорй ручки, дитя мое, и дай я теб причешу головку, — сказала мистриссъ Бедуинъ. —

Знай мы, что онъ позоветъ тебя, мы надли бы чистый воротникъ и стали бы такими красивенькими, какъ новенькій шестипенсовикъ.

Оливеръ исполнилъ все, что сказала ему старая леди, которая страшно горевала о томъ, что теперь ей уже не успть сплоить маленькую оборочку на воротничк его рубашки, не смотря, однако, на все это, мальчикъ выглядлъ такимъ нжнымъ и хорошенькимъ, что она не выдержала и, оглянувъ его внимательно съ головы до ногъ, сказала, что она никогда не думала, чтобы онъ за такое короткое время, могъ такъ измниться къ лучшему.

Успокоенный этимъ отзывомъ, Оливеръ направился къ кабинету и постучалъ въ двери. Посл приглашенія мистера Броунлоу войти, онъ очутился въ небольшой комнат, наполненной книгами, съ окномъ, выходившимъ въ красивый садикъ. У окна стоялъ столъ, а за нимъ сидлъ мистеръ Броунлоу и читалъ. Увидя Оливера, онъ отодвинулъ отъ себя книгу и сказалъ ему, чтобъ онъ подошелъ ближе и слъ. Оливеръ слъ, удивляясь про себя тому, неужели люди могутъ прочитать столько книгъ, которыя написаны, конечно, для того, чтобы люди сдлались боле умными.

— Здсь много хорошихъ книгъ, не правда-ли, мой мальчикъ? — спросилъ мистеръ Броунлоу, замтивъ взглядъ Оливера, брошенный на полки, которыя шли отъ полу и до самаго потолка.

— Очень много, — отвчалъ Оливеръ, — я никогда еще не видлъ столько.

— Ты прочтешь ихъ вс, если будешь хорошо учиться, — ласково сказалъ старый джентльменъ;- это теб больше понравится, потому что корешки и переплетъ въ книгахъ далеко не лучшая часть ихъ.

— Я думаю, сэръ, он очень тяжелыя, — сказалъ Оливеръ, указывая на нсколько большихъ томовъ съ золотыми бордюрами.

— Не всегда, — отвчалъ старый джентльменъ, гладя мальчика по голов и улыбаясь ему;- бываютъ меньше этихъ и гораздо тяжеле. Желалъ бы ты вырости, сдлаться ученымъ и писать книги?

— Я думаю, сэръ, что мн интересне было бы читать ихъ, — отвчалъ Оливеръ.

— Какъ! Ты не желалъ бы быть писателемъ? — воскликнулъ старый джентльменъ.

Оливеръ задумался на минуту, а затмъ сказалъ, что по его мннію лучше всего быть книгопродавцемъ. Старый джентльменъ засмялся отъ всего сердца и объявилъ ему, что онъ сказалъ очень хорошую вещь. Оливеръ очень обрадовался, хотя никакъ не могъ ршить, почему это хорошо.

— Ну, хорошо! — сказалъ старый джентльменъ, переставъ смяться. — Не пугайся! мы не сдлаемъ изъ тебя писателя; ты и безъ этого можешь научиться какому-нибудь почтенному ремеслу, хотя бы, напримръ, кирпичному.

— Благодарю васъ, сэръ, — отвчалъ Оливеръ.

У мальчика былъ при этомъ до того серьезный видъ, что старый джентльменъ невольно разсмялся и сказалъ что то, касающееся явленій инстинкта, но Оливеръ не понялъ и потому не обратилъ на это вниманія.

— Ну-съ, — сказалъ мистеръ Броунлоу, говоря ласково и въ но же время очень серьезно, чего Оливеръ никогда не замчалъ раньше. — Прошу тебя, мой мальчикъ, какъ можно внимательне выслушать то, что я теб скажу. Я буду говорить съ тобою прямо; я увренъ, что ты такъ же хорошо поймешь меня, какъ и многіе другіе, которые гораздо старше тебя.

— О, не говорите мн, сэръ, что вы хотите, чтобъ я ушелъ отъ васъ! — воскликнулъ Оливеръ, встревоженный серьезнымъ тономъ стараго джентльмена. — Не выталкивайте меня за дверь, чтобы я опять шлялся безъ пристанища по улицамъ! Позвольте мн остаться здсь и быть вашимъ слугой. Не отсылайте меня въ то ужасное мсто, гд я былъ. Сжальтесь надъ несчастнымъ мальчикомъ, сэръ!

— Милое дитя мое, — сказалъ старый джентльменъ, тронутый такимъ горячимъ порывомъ Оливера, — не бойся, я не отправлю тебя до тхъ поръ, пока мы самъ не подашь мн къ этому повода.