Осенний лист или зачем бомжу деньги
Шрифт:
6.
Первым, с кем решил встретиться Сидоров, был капитан Мотовило, опер из районного отделения милиции. Шел шестой час вечера и скорей всего Гоша Мотовило был еще на работе. Подойдя к отделению, Сидоров некоторое время постоял на крыльце, покурил, понемногу вытравливая из своего сознания бомжа и приводя себя в состояние человека, которому нечего бояться милиции. Докурив, выбросил окурок и, решительно открыв дверь, подошел к окошку дежурного. Дымчатые очки, добытые
– Здравствуйте господин старший лейтенант, - поздоровался он с молоденьким коротко стриженным старлеем.
– Как мне увидеть оперуполномоченного капитана Мотовило?
– Капитана Мотовило?
– переспросил дежурный мент.
–
Оперуполномоченного? У нас такого нет. Начальник оперативного отдела, майор Мотовило есть.
– Ах, да, да! Конечно, майора, - поправился Сидоров.
– Это я по привычке. Извините.
– Ничего себе привычка! Мотовило уже почитай год, как майор.
–
Старлей внимательно посмотрел на Сидорова, но внешний вид посетителя не вызвал у него подозрений.
– У вас заявление, гражданин?
– Нет. Мне просто надо увидеть майора Мотовило. Сообщите, пожалуйста, Георгию Ивановичу, что его хочет увидеть Сидоров.
Сидоров Алексей Алексеевич.
– Хорошо, - буркнул старлей.
– Посидите вон там, на стуле.
…Тогда, в двухтысячном капитан сдержал свое слово, приехал на дачу к Сидорову перед самым Новым годом. Привез огромную сумку с продуктами, такую, с которыми мотаются челноки по заграницам. В сумке было много всяких вкусностей - большой шмат сала, консервы, пакет с домашними пирожками с капустой, сухая колбаса. Еще там была бутылка коньяка и бутылка шампанского.
– Это тебе гостинчик к празднику.
К сожалению, посидеть и поговорить им не удалось - Мотовило торопился, он должен был отбыть в командировку в Чечню буквально через несколько часов.
– Они охренели?
– возмутился Сидоров, имея в виду Мотовиловское начальство.
– Перед самым Новым годом?
– Служба, - развел руками капитан и браво добавил: - Безопасность
Родины превыше всего.
Мотовило уехал и больше на даче не появлялся. Сидоров решил, что больше его не увидит. В том, что Мотовило о нем не забыл и обязательно бы приехал, если б смог, Сидоров не сомневался, но Чечня
– то место, откуда часто не возвращаются.
И все-таки они встретились в третий раз. Года два назад.
Сидоров был на тот момент уже не только бомжем, но и главным среди обитателей 'Искры'. Его в числе других бомжей загребли менты и поместили в обезьянник в рамках операции 'Чистота городских улиц и скверов'. Какая-то шишка из Москвы приезжала с проверкой, вот они и попали под раздачу. Мотовило, проходя мимо обезьянника, сразу узнал
Сидорова и дал дежурному команду выпустить бомжей на волю, взяв с них железное обещание в течение суток не вылезать из своих нор.
– А если кто нарушит это свое торжественное обещание, - грозно сказал он и показал всем свой убедительный кулак-аргумент, - того буду дуплить лично. И до посинения.
А
– Я приезжал к тебе по весне, - сказал Мотовило, - но тебя на даче не было. Раньше приехать не смог. Ранен был, в госпитале отлеживался. А потом дела закрутили. Служба. А ты, я вижу, решил побомжевать малость?
– Релаксируюсь.
– Ну, ну. У каждого свой срок релаксации.
Мотовило не лез Сидорову в душу, не призывал его покончить с бродяжничеством и вернуться к нормальной жизни. О Катерине капитан разговора не заводил, и если бы Сидоров сам не спросил его, то и не узнал бы, что свое заявление Катерина забрала и искать Сидорова, хотя бы для того, чтобы с ним развестись, не стала. Так и осталась его женой. А с Альфредом живет в гражданском браке, как говорят церковнослужители - во грехе живут. Да и не смогла бы Катерина за
Альфреда замуж выйти, с Сидоровым-то она в церкви венчана. А это кое-что значит. Тем не менее, на дачу за Сидоровым в ту долгую, мучительно долгую для него зиму, она все-таки не приехала. Капитан
Мотовило сообщил Катерине о том, что нашел ее мужа, но она не приехала. Гордая. Вычеркнула, значит, вычеркнула. И точка. А может, ей было просто наплевать на него? Но и ему, Сидорову, тоже наплевать, он тоже вычеркнул ее из своей жизни.
Майор Мотовило появился в дежурке минуты через две-три и направился к Сидорову, широко и дружелюбно улыбаясь. Сидоров снял очки, сунул их в карман пальто и тоже улыбнулся.
– Привет, Леха!
– пробасил Мотовило.
– Здравствуй, Гоша!
– Значит, решил вернуться?
– спросил Мотовило после рукопожатия и склонил голову набок, рассматривая Сидорова в его парадном наряде.
Сидоров пожал плечами.
– Не знаю.
– Ну, ну.
– Мотовило посмотрел на свои командирские часы и сказал:
– В принципе, я все дела на сегодня уже закончил. Может, ко мне?
Жена моя, Надежда, свет Петровна, бросила меня…, в том смысле, что к родителям она своим в деревню Холмы уехала. На праздники, да тесть с тещей гостинец приготовили - поросенка закололи, сала насолили.
Помощь деревни городу, так сказать… Так что, хата пустая.
Посидим. Коньячку треснем. Или ты, Алексей, желаешь какое-нибудь питейное заведение посетить?
Сидоров отрицательно помотал головой.
– Если ты не против, лучше к тебе.
– Добро!
Жил майор Гоша Мотовило небогато, сразу видно - не оборотень в погонах. В двухкомнатной хрущевке (у Сидорова была точно такая до женитьбы на Катерине) ремонт не делался давно, но в прихожей, где они сняли верхнюю одежду, и на кухне, куда Сидорова привел Мотовило, было чисто, и во всем ощущался строгий армейский порядок, по-видимому, установленный самим Гошей и тщательно поддерживаемый его женой. Большой холодильник 'Минск' был забит продуктами под завязку. Когда Мотовило открыл его дверцу, Сидоров усмотрел с десяток кастрюль и кастрюлек, гирлянды сосисок, сарделек и множество пакетов и свертков.