Оскол
Шрифт:
– Сколько ходили мимо, а ни разу не видели. Это, наверное, старый пикет - у нас другие литеры, - он шумно затопал обратно и крикнул в темноту:
– Горииванов! Глянь сюда, охранный пикет нашли.
Майор что-то буркнул и подошел, толкая перед собой Костю.
– Смотри, Волхов, это самый настоящий пост царской сторожевой линии. Можешь замерить, глаз даю, не больше двух "дэ" будет.
– А чего ты так уверен?
– скривился тот, щелкая хромированным колесиком.
– По-твоему, жандармы лучше нас работали?
Горииванов пожал плечами.
– Жандармы или нет, а двести
Он поднес горящую спичку к битой эмали.
– Гарда и болотники, одиночные, со стороны Александро-Невской лавры. О! А это что?
Подошедший сзади Мальцев долго разглядывал перечеркнутый круг с маленькими буквами и звонко щелкнул ногтем по жестянке.
– Это серьезная вещь. Большая синодальная печать.
Сзади кто-то засмеялся:
– А зачем евреям подземная синагога!
Мальцев на удивление спокойно заметил:
– Ты, Ерохин, наглый и глупый. И если тебе повезет запомнить слово, в котором больше пяти букв, старайся ухватить его смысл. Синодальный - значит относящийся к синоду, высшему органу русского православия... Все, братцы, - капитан развел руками, - через тридцать минут мы должны будем развернуться под сотым домом.
Впереди шла двойка "плутоновцев", потом Костя со своей "шарманкой", мы с Лиходеем за ними, а замыкал шествие "гопник". Горииванов и Мальцев постоянного места в колонне не имели, находясь в движении между парами.
Изредка Волхов останавливался, поднимая руку. Тогда все приседали, а Костя цеплял на голову черные наушники и водил перед собой искрящейся штуковиной.
Все это было чертовски занятно, только я никак не мог сориентироваться в мешанине "входящих данных". Приборы, тоннели, жестянки с церковными печатями имели для наших сопровождающих какое-то немалое значение. Я лишь двигался в общем русле, полагая, что все разъяснится по ходу пьесы. А вдруг, не приведи господь, придется действовать. Добра от этого будет не больше, чем, если бы посадили меня в штурманское кресло "братской могилы"*, велев прокладывать курс. Вдобавок устав обязывал искать во всех точках несения службы (и в подземных коммуникациях) следы пребывания организованных преступных групп.
Место, где обнаружились такие следы, выплыло кроваво-кирпичным углом через триста метров. Приемник ливневой канализации. Большой и сильно загаженный. Что-то блеснуло в куче хлама, и я вытащил медный портсигар. Лиходей тоже стал копаться в мусоре, но последующий улов не обнадежил. Попалась рваная калоша с красным треугольником, велосипедный обод и ходики. Порывшись, нашли еще цепочку с гирькой. Костя Волхов зачем-то подергал железную скобу в стене и смачно плюнул. Лиходей изучал содержимое портсигара.
– "Борцы", - хмыкнул он, высыпая на ладонь табачное крошево.
– Довоенные. Прессовки нет, коры нет, хмеля и стружки нет. Бумага папиросная. Сто процентов довоенные, не наш клиент.
Подошел Мальцев.
– Ну, что нарыли, пинкертоны? Улика номер двести пять, таинственный курильщик из подземелья?
А Горииванов ничего не сказал, ожидая пояснений.
– Давняя потеря, - Лиходей помял сырую гильзу, - года два уж, медяшка окислилась.
Я подумал, что Лиходей здесь очень кстати.
Зато у нас он был не только как патрульный, но и знал толк в черновой оперативной работе. Комендатура состояла больше из армейцев, поэтому любой человек из милиции города ценился. Милиционер он хоть и бывший, но мастерство не пропьешь. С таким помощником не так тоскливо. Мало того что за действиями огнеметчиков и мальцевской тройкой приходилось следить, открыв рот, я и свою задачу понял только в общих чертах. Крепко подвел Агафонов своим ранением. Его инструктировали, как положено, а наш патруль сунули сюда впопыхах, как заплату на валенок.
Легко попасть в ненужное место. По своей ли воле, по злому ли умыслу или просто выполняя приказ. Какая разница? Просто, в одном случае будешь себя ругать, в другом - судьбу, а в третьем - начальство. Но итог всегда один: швырнет о камни, да так, что жив едва останешься, и все твои чувства уместятся в одной фразе "во попал!".
* Братская могила - на армейском жаргоне название бомбардировщика ТБ-3 с одиннадцатью членами экипажа.
Привал устроили через десять минут, когда миновали узкий коридор, всего полтора метра высотой, где пришлось идти на полусогнутых. Ходьба гусиным шагом порядком измучила гориивановских ребят с их опасным грузом.
Мы расположились невдалеке от могучей трубы, проложенной рядом с выходом из тоннеля. Куда и откуда она тянулась, никто не знал. Мальцев только пожал плечами на мой вопрос. Кто-то предположил, что видел ее части в районе обводного канала, где-то за Площадью Диктатуры, а Горииванов, дымивший самокрутку на баллонах с керосином, вспомнил, как месяца два назад хотели расколоть эту трубу, но молот и лом отскакивали от гулко звенящего чугуна; и автоген не помог, а устраивать взрывные работы в подземелье, конечно же, не стали.
"Гопник" рассказал, как возле их дома ремонтировали мостовую, и строители вытащили здоровенную железяку неизвестного предназначения. И все легко поддержали разговор, избегая реальности. Видимо подземелье угнетало не только меня, а и конкретно каждого из присутствующих. И то вдохновение, с которым Горииванов расписывал потуги специалистов "Плутона" найти в архивах чертежи загадочного инженерного сооружения, было просто иллюзией пребывания в том мире, где люди ходят по улицам, где светит солнце и звенят веселые трамваи.