Пассат
Шрифт:
— Всем нам остальным, — продолжала Салме, — не досаждают, никто никому не препятствует входить в дома или выходить из них. Но мы, конечно, не могли в это время выйти у всех на виду, поэтому Чоле заставила нас одеться служанками и выйти через дверь для рабынь, чтобы нас не узнали и не устроили слежку. Охраняется только дом Баргаша, солдаты никого не впускают и не выпускают.
— Но вы говорили с ним? — произнесла Тереза, словно бы не спрашивая, а утверждая, что иначе быть не может.
— Да, — с горячностью ответила Салме. — Помешать нам в этом не могут и, думаю, даже не подозревают о наших разговорах. Баргаш передает через нас послания тем вождям, которые поддерживают его. Он полон решимости не покоряться Маджиду, говорит, что запасов еды в доме хватит на много
Тереза не спешила с комментариями, и минуты две все молча глядели на нее. Потом, после легкого, быстрого кивка она заговорила:
— Хорошо! Все вышло очень хорошо. Если б мы сами организовали этот арест, то поступили 6 совершенно правильно, потому что старый план был опасен. Дом вашего брата — слишком заметное место для собраний, я говорила это тысячу раз. Марсель гораздо лучше. Теперь, когда султан поставил у дома Баргаша стражу, он, его армия и полиция сочтут себя в безопасности, будут наблюдать только за ним, будто кошка за пустой мышиной норкой. А нам тем временем придется действовать быстро. Баргаш правильно делает, что сидит в доме и не выходит сдаваться, это даст вам время завершить все приготовления. Скажите ему, что чем дольше он будет оставаться там, занимая султана и министров наблюдением за собой, тем больше смогут сделать те, за кем не следят. А когда все будет готово, мы найдем способ вызволить его. Говорите, еды там в достатке?
Хватит на много дней, — подтвердила Салме. — Но воды мало, она кончается.
— Нетззоды? — поразилась Оливия. — Значит, у них нет колодца? Но это ужасно! О чем они думали, если упустили из виду такую меру? Да еще при такой погоде.
— Они не упустили ее из виду, — ответила раздраженная Салме. — Но не ожидали, что Маджид станет действовать так, а из-за жары оставшаяся вода годиться только для стряпни и умывания. Мы не знаем, что с этим делать, и если не найдем способа передать им воду, они будут вынуждены сдаться — и очень скоро.
— О, нет! — вскричали Оливия и Кресси нестройным хором.
— Какой-то способ мы непременно найдем, — ободряюще сказала Геро. — Раз вы разговариваете с братом, значит, окна находятся достаточно близко, чтобы можно что-то передать на веревке или на палке. Нельзя ли привязывать бутылки с водой к шестам и передавать?
Салме покачала головой.
— В доме брата много людей. Не только его друзья, советники, но и вожди, приехавшие к нему в ту ночь, слуги, маленький Абд-иль-Азиз, его учитель, Меже, ее служанки, множество рабов и рабынь. Как передать воду в бутылках для всех? Делать это можно только в темноте, а то увидят и сразу же запретят. А за ночь мы не сможем доставить и половины нужного количества.
— Но, это будет лучше, чем ничего, — заявила с надеждой Оливия. — Можно пользоваться ведрами… нет, это слишком трудно. Они очень тяжелые, чтобы их привязывать к палкам, потом вода будет выплескиваться, и солдаты услышат. А веревки еще хуже, потому что…
— Помолчи, Оливия, — сказала Геро. — Дай мне подумать.
Женщины молча уставились на нее, как раньше на Терезу, и вскоре она решительно сказала:
— Да, так должно получиться. Это будет нетрудно и вполне выполнимо. Давайте объясню…
Она стала подробно объяснять Салме; ее племянница и пожилая родственница слушали, кивали головой и одобряли,
Вскоре чужеземки уехали в экипаже мадам Тиссо, а Салме и ее спутницы ушли пешком. На другую ночь, в темный час до восхода луны шёлковая нить с привязанным на конце свинцовым грузилом была переброшена из окна Чоле в окно нижнего этажа дома напротив, где Баргаш поймал ее и втянул.
Нить была привязана к веревке, в свою очередь прикрепленной к широкому шлангу из навощенной парусины — изготовление его заняло большую часть дня. Вся операция совершалась в похвальной тишине, и болтающие солдаты, чьи спины ясно виднелись в конце освещенного из окна лампами переулка, ни разу не оглянулись. Даже когда шланг раздулся и провис под тяжестью воды, которую вливало туда больше двух дюжин взволнованных женщин, вставших цепочкой и в течение часа передававших из рук в руки тяжелые глиняные кувшины.
Когда луна, взойдя, заглянула в черное ущелье между домами, шланг уже благополучно находился в Бейт-эль-Тани, а в доме законного наследника имелось достаточно воды на будущий день. И если бы какой-нибудь любопытный вздумал пройти по перекрытому переулку, то не обнаружил бы ничего подозрительного, кроме нескольких сырых пятен, оставленных падавшими каплями. Жара и ночной ветер высушили их задолго до рассвета.
Когда неотложная проблема снабжения осажденного дома водой была решена, стало возможно срочно осуществлять план приготовления припасов и доставки их в «Марсель»; женщины Бейт-эль-Тани трудились, как никогда. Они до полного изнеможения месили тесто испекли жесткие пшеничные лепешки, укладывал в корзины, переправляли ночью в усадьбу и складывали там, чтобы кормить солдат, освобожденных рабов и добровольцев, стоящих задело наследника. Чоле неустанно подгоняла женщин, а умеющую писать Салме усадили за секретарскую работу. Та целыми днями писала вождям, передавала распоряжения Баргаша, требующего приобретения и раздачи оружия с боеприпасами и убеждающего людей в необходимости быстроты и секретности.
Предсказания Терезы Тиссо оказались на удивление точными. Маджид, его министры и чиновники слишком увлеклись осадой (а также поздравлениями себя с полным поражением мятежников и уничтожением всего заговора), чтобы интересоваться делами в других частях острова. Они приглядывали за дворцом, однако не обращали внимания на уходы и возвращения многочисленных слуг, и хотя удивлялись, что Баргаш и его окружение так долго обходятся без питья, уверенно ждали его капитуляции с минуты на минуту — любой запас воды, сделанный до осады должен был уже истощиться.
Казалось, все идет по плану, и Маджид был доволен отсутствием Рори Фроста; тот бы домогался от него дальнейших, бодее суровых действий. Однако создавшееся положение, хотя напоминало оно скорее пат, чем мат, вполне могло показать не только Баргашу, но и вероломным сестрам бессмысленность мятежа против законной власти. К тому же, когда жажда вынудит Баргаша наконец просить прощения, он появится унылым и поумневшим, а не предметом восхищения своих последователей, поскольку весь город будет свидетелем покорной капитуляций законного наследника и унизительного крушения его надежд. Вокруг него не возникнет романтического ореола, как могло бы вполне случиться, если бы Баргаш отправлялся в изгнание или в тюрьму куда-то на материк; и в довершение всего он, Маджид, потребует десять тысяч крон обратно!
Поздравив себя с ловким выходом из сложного положения, султан обратил внимание на столь же давнюю и теперь неотложенную проблему: постоянную нехватку денег в казне, усугубленную недавней взяткой Баргашу.
Занимать трон, размышлял Маджид ибн Саид, вовсе не так приятно, как представляется завистникам. И, пожалуй, уже в сотый раз подумал, что, может, был бы он гораздо больше счастлив и спокоен в роли частного — лица.
Он нисколько в этом бы не сомневался, если бы знал, что пока размышляет о несправедливостях жизни и пустой казне, сторонники брата сообщают из «Марселя», что все готово к восстанию, которое, если увенчается успехом, лишит его трона и обеспечит ему покой в холодной могиле.