Пётр и Павел. 1957 год

Десницкий Сергей Глебович

– Я тоже хочу сюрприз готовить!.. – Матюша ни за что не хотел уходить. – Я тоже…

– Это взрослый сюрприз, сыночка. Детям нельзя.

– Вот опять!.. – парнишка чуть не плакал. – Это что же, как в кино: "детям до шестнадцати"?..

– Вовсе нет, – мать была с ним нежна, ласкова, но непреклонна. – В кино детей не пускают, а в нашем случае – никого: ни детей, ни взрослых. Скажи, какой это будет сюрприз, если всем о нём будет известно?.. Сюрприз – это всегда тайна… Ты же у меня умный, всё понимаешь…

– Я

очень умный, – согласился Матюша. – Я в июне родился, значит, я совершенно летний! Да, дядя Лёша, мне мама сама говорила…

– Вот видишь!.. А сейчас пойди, помоги Капе, скоро гости придут, а у нас ещё ничего не готово.

– Пойдём, дурачок. Поможешь мне бокалы протереть. А то народу много придёт, боюсь, не управлюсь.

– Ладно, – он великодушно согласился. – Вечно вы так: без меня, как без рук, – он направился следом за Капитолиной, но вдруг на пороге остановился и очень серьёзно спросил. – Интересно, а "совершенно зимние" бывают? – и, поскольку никто из взрослых на этот вопрос не ответил, сам подвёл итог своим размышлениям. – Конечно, бывают. Это те, которые зимой родились. Как папа.

Алексей Иванович и Зинаида остались в гостиной одни. Богомолов ждал от неё вопросов, а она, ошеломлённая, совершенно сбитая с толку, не знала, о чём спрашивать, что говорить. Бывают события в жизни человека, когда масштаб происшедшего не может поместиться в сознании, когда реальность случившегося осознаётся лишь спустя какое-то время… Да и то не в полной мере.

– Подождите!.. Подождите!.. Я должна свыкнуться с этой мыслью… Я не могу вот так сразу… – бормотала она, глядя страдальческими, умоляющими глазами на Алексея Ивановича, как будто он мог что-то изменить в этой ситуации. – Вы меня понимаете?..

Богомолов согласно кивнул:

– Я потому и сказал вам заранее, чтоб было время подготовиться.

– А Пётр знает?

– К сожалению, нет. Сказать ему лично я не успел, отправил записку с Савватием, но тот её почему-то не передал и вообще вёл себя довольно нахально.

– А я вот что! – Зинаида вскочила со стула, она решилась действовать немедленно. – Я сейчас поеду в ДК и всё Петру расскажу… Он должен знать!..

– Поздно, Зинаида Николаевна, – остановил её Алексей Иванович.

– И ничего не поздно!.. Я поеду…

Она направилась к двери, но остановилась на полдороге, из прихожей доносился гул ввалившихся в дом гостей:

– Не надо… Не надо ботинки снимать!..

– Цветы прямо в ведро ставь!..

– Товарищи!.. В туалет только в порядке общей очереди!..

– У меня на всех тапок не хватит…

– Где тут можно руки помыть?..

– Я инвалид войны!.. По-моему, льготы для нас ещё не отменяли?..

– Осторожно!.. Осторожно!.. Сервиз не раздавите!..

– Давайте сразу

договоримся, курить только на лестнице!..

– На кладбище для вас все льготы действуют!

– Ну ты и остряк!..

– А если мы на кухне форточку откроем?..

– Ван Ваныч шустрый какой!.. На шармачка пролез!..

– А вы митингуйте больше!..

Широко распахнулась дверь, и в гостиную размашистым шагом, позвякивая орденами и держа за руку сына, вошёл сияющий Пётр.

– В чём дело?!.. Почему не встречаете?!..

Как он торжествовал!.. Как светился удовлетворённым выше крыши тщеславием!..

– Что мне с гостями делать? – спросила взволнованная Капа. Она вошла следом за Троицким, растерянная и смущённая.

– Веди их прямо в столовую, – распорядилась хозяйка. – И плотнее прикрой дверь.

– А как вы себя чувствуете, Зинаида Николаевна?.. – домработница никак не могла успокоится.

– Нормально… Ты иди… Иди…

И только тут Пётр заметил, что с женой творится что-то неладное.

– Что с тобой?!.. На тебе лица нет…

– Думаю, давление подскочило… С головой что-то…

– Ну, вы даёте!.. – расстроился именинник. – Сначала мать, теперь ты… Вы что, сговорились лазарет тут устроить?..

– Пап!.. – зашептал заговорщически Матвей. – Это они с дядей Лёшей тебе сюрприз приготовили! Только это страшный секрет!.. Ты меня не выдавай!..

– Хорошенький сюрприз!.. Нечего сказать!..

– Нехорошо оставлять гостей одних, – Зинаида держалась из последних сил. – Я тоже приду… Но чуть позже… – И вдруг не выдержала и закричала. – Оставь меня в покое!.. Слышишь?!.. Оставь меня одну!..

– Что ты, Зиночка?.. Что ты, милая?.. – он протянул к ней руку, чтобы подбодрить, утешить… Она отпрянула от него, как от прокажённого.

– Не подходи!.. Не прикасайся ко мне!.. – Зинаиду трясло. Она обхватила себя за предплечья руками, чтобы унять эту чудовищную дрожь, но у неё ничего не вышло – всё тело её содрогалось в чудовищных конвульсиях. – Уйдите!.. Все уйдите!.. Вон!..

Пётр опешил. Что с Зиночкой?.. Ещё час назад она, весёлая и счастливая, так радовалась за своего мужа, смеялась, излучала любовь, доброту… А теперь?.. Что сталось теперь?!..

– Вы не видите?.. Мамочка замёрзла совсем, – Матюша заботливо начал укутывать плечи матери пледом. – Давай, я тебя пледиком укрою, ты и согреешься… Вот так… Теперь тебе лучше, правда?.. Скажи, ведь лучше?..

Прикосновение сына сделало, казалось, невозможное: Зинаида как-то сразу обмякла, успокоилась. Благодарно погладила его руку и нежно поцеловала в ладошку.

– Тебе потеплело? – участливо спросил он.

– Да, мой милый… Спасибо тебе…

Потом она виновато посмотрела на мужа… То есть на Петра.