Петр III. Загадка смерти
Шрифт:
«Болезнь и смерть золовки, – пишет Дашкова, – избавили меня от визитов Хитрово, который приходил несколько раз, желая посоветоваться, что следует предпринять, дабы помешать браку императрицы с Григорием Орловым, считавшемуся делом решенным» (курсив наш. – О. И.). Прежде всего, напомним, что речь идет о Федоре Хитрово, офицере Конной гвардии, о «сметливости, мужестве и расторопности» которого (и Г. Потемкина) высоко отозвалась Екатерина в своем письме к Понятовскому от 2 августа 1762 года359.
Дашкова также высоко оценивала упомянутого офицера. Однако это делалось совсем с другой целью, для того чтобы еще раз показать ничтожество своих противников: «Хитрово был одним из самых бескорыстных заговорщиков; его честность, красивая внешность, учтивые и благородные
Дашкова, отрицая контакты с Хитрово, не скрывает, что тот обращался по адресу. Однако в доносе князя Несвицкого на Ф. Хитрово утверждалось, что в заговор последнего привела именно княгиня Дашкова. В первом допросе Хитрово отрицал всякую связь с княгиней: «…И что меня, Хитрова, в данной заговор привела княгиня Дашкова, не упоминал и ни о каком заговоре не знаю, и с княгинею Дашковою о той материи никогда не говорил…» Источником своей информации арестованный назвал поначалу слухи: «…А о вышеписанной подписке и о прочем ета я, Хитров, объявлял кн. Несвицкому слышел гороцкой слух, а именно от кого слышел, то я, Хитров, сказать не могу…»360 Однако на следующий день он сообщил: «Упомнить время не могу, а вскоре после того, как я услышал об оной подписке (проекта Бестужева. – О. И.), приехав к княгине Дашковой, спрашивал у нее: правда ль, что я слышал о подписке, сделанной Бестужевым, на что она мне сказала, что слышала вправду и удивляется немало такому дурному предприятию, и хотела, разведав, далее мне о том сказать, а больше того ничего она со мной не говорила, и я, Хитров, после того у нее не бывал и она ко мне не присылала»361. Молчание об этом эпизоде в первый день допросов Хитров объяснил забвением, на которое ссылался и в дальнейшем. Было очень подозрительно, что молодой человек забыл единственный визит к княгине Дашковой. Однако следствие в такие детали не погружалось.
31 мая, отвечая на поставленные В.И. Суворовым вопросы, Хитрово сознался, что о посещении Паниным императрицы слышал не только от Н. Рославлева, но и от Дашковой; не рассказал же об этом в предшествующем допросе опять-таки «за забвением»362. Наконец, 8 июня на очной ставке Ф. Хитрово с Н. Рославлевым произошла любопытная сцена. Рославлев все отрицал; Хитрово, пытавшийся всех выгораживать, начал колебаться в своих предшествующих показаниях и, в частности, в том, что о визите Панина ему сказал Рославлев. В протоколе очной ставки сохранилась следующая любопытная запись: «И когда Рославлев из той комнаты, где очная ставка дана была, вышел, тогда помянутой Хитров говорил о вышеписанном де Панина государыне представлении, как ныне он вспомнил, точно такими речами, как он показал, сказывала ему княгиня Дашкова в то время, когда он у нее был, а сперва о том не сказывал он за забвением»363.
В этом отношении становится очень интересным то, что сообщает о допросах Ф. Хитрово Дашкова: «При формальном допросе, которому его подверг Суворов (отец знаменитого фельдмаршала), ему был задан вопрос, не сообщал ли он мне о своих замыслах и не знает ли, что я думаю об этом деле. Хитров ответил: “Трижды я заходил к княгине, чтобы просить совета и даже приказаний, но меня не приняли. Потом стало известно, что она никого не принимала; но если бы мне выпала честь с ней увидеться и осведомить о своих мыслях на этот счет, уверен, я услыхал бы от нее ответ, продиктованный патриотизмом и благородством”» (85; курсив наш. – О. И.).
Слова Хитрово были якобы переданы М. Дашкову «под секретом»
В.И. Суворовым, который это сделал в благодарность за услуги, оказанные ему покойным
Вполне вероятно, что даже своему верному сподвижнику Суворову Екатерина не сказала всего, что поведал ей раскаявшийся Хитрово (поэтому она не решилась доверить его показаний бумаге). Однако основная причина этому очевидна – Екатерина II не хотела раздувать дела, когда поняла, что в нем участвуют больше половины лиц, возведших ее на императорский престол [96] . Поэтому «дело Хитрово», в сущности, не дело; многие вопросы остались нераскрытыми, а явные участники – недопрошенными.
96
На сохранившемся пакете, в котором содержалось «Секретное следствие о Федоре Хитрово с товарищами», имеется надпись самой Екатерины II: «Не распечатывать без докладу».
Не хотела много распространяться о нем и Дашкова, которая называет главным организатором и, в сущности, единственным действующим лицом Ф. Хитрово (кроме предавшего его Ржевского). Правда, в ГИ туманно говорится еще о «других», «негодующих на надменные желания Г. Орлова», но имена их и через 40 лет не называются (ГИ. 86). В разговоре с Дидро Дашкова была более откровенна, чем в своих «Записках», и сообщила о четырех офицерах (опять-таки не назвав их имен), которых сослали в Сибирь за участие в этом заговоре (они же якобы были главными участниками возведения на престол Екатерины). Почему Дашкова не называет этих людей в «Записках»?
С нашей точки зрения, дело состоит в том, что именно их Дашкова использовала для вербовки К.Г. Разумовского, о чем она рассказывает с явным удовольствием: «Два брата Рославлевых, один – майор, другой капитан Измайловского полка, и Ласунский, капитан того же полка, имели большое влияние на графа; они каждый день бывали у него на самой дружественной ноге, но не надеялись заставить его действовать в нашем смысле. Я посоветовала им каждый день, сперва неопределенно, затем все более подробно, говорить ему о слухах, носившихся по Петербургу насчет готовящегося большого заговора и переворота; я рассчитывала, что он, конечно, не станет доносить об таких разговорах; когда же наш план созреет окончательно, они откроются ему и дадут ему почувствовать, что и он завлечен в заговор и не может отступить, так как они сообщили остальным его участникам о разговорах с ним, не вызывавших в нем протеста или неодобрения; они объяснят ему, что он находится в такой же опасности, как и они, и рискует менее, если станет во главе своего полка и будет действовать заодно с ними. Они сделали, как я их научила, и наш план удался на славу» (курсив наш. – О. И.)366. Несомненно, такие же методы Дашкова рекомендовала применять и Ф. Хитрово. Поэтому она не хотела назвать своих верных сподвижников, ибо тогда стало бы ясно, кто ими командовал.
В упомянутом рассказе Дидро Дашкова обвиняла Екатерину в явной несправедливости; чтобы усилить эффект, она солгала философу о ссылке четырех офицеров в Сибирь, «где они и до сих пор находятся». В то время (в 1770 году) в ссылке – в своей деревне в Орловской губернии – находился Ф. Хитрово, и только А. Ржевский – в Тобольской губернии в Долматовом монастыре (см. ниже). Весьма характерно, что в «Записках» Дашкова ни слова не сказала о судьбе последнего, в сущности взвалив на него всю ответственность за заговор.