Письмо самому себе: Стихотворения и новеллы

Нарциссов Борис Анатольевич

ИЗ МОНАСТЫРСКОЙ ХРОНИКИ

Как некий живописец восхоте Глумитися над старцем-чудотворцем, Отай списа подобие иконы И в дар святому старцу принесе. Егда же старец, образ сей прия, Его в кивотце малом утверди, Сей изверг взем губу, сию исполнив Потайно соком теревинфчим, Списание с доски сотре, И се, очам предста кромешный демон, Хулой рыкаяй из разверстой пасти. Рече же в окаянстве неразумный: «Молися, старче, адописным доскам!» Но старец отвеща: «Смирися, бесе!» И се, бысть зрим на дщице ангел сокрушенный. Изограф же прия у старца постриг И бе отселе верный инок, Но в покаяньи кисти не касася боле.

АНГЕЛЫ

И ноги его подобны халколивану, как раскаленные в пещи.

Откров. св. Иоанна 1, 15

И увидел я другого зверя, выходящего из земли;

он имел два рога…

Там же 13, 11

ВЕЧЕР

Не багровым цветут олеандры: Над землей пламенеют сады. За закатом живут саламандры У озер бирюзовой воды. А закат – золотая страница О совсем небывалой стране, Где слова, точно райские птицы, Возникают и гибнут в огне. Раскаленный архангел с улыбкой Созидает стихи из огня И, как ветер, упруго и зыбко Их кидает с высот на меня.

Ночь

Столбы синеватого света И тундра где-то внизу, И звезды сквозь свет продеты, Как платина сквозь бирюзу. Холодное тонкое пламя – Надмирных ангелов плоть – Вздымает мечи углами И копьями хочет колоть. Разгневаны ангелы — рады Низринуть огонь с вышины, И только тонкой преградой От гнева мы спасены.

Утро

Зверь изрыгнул хулу, Выхолил зверь рога. Ангелы пели хвалу, Да заглушат врага. Ангелов поступь легка: Это – лазурь, и по ней, Тонкого пуха нежней, Все в серебре облака. Всё было знаменьем сил В этот утренний час: Дым хулу возносил, Ясен был ангельский глас. Тяжко всклубил смолу В небо ревущий завод. Трубы, и шлак, и золу Сверху прощал восход.

День

В оффисе день занятой: Горы срочных бумаг. Всё это – крепкий настой Чьих-то чужих передряг. В это чужое житье Надо за деньги вложить Время живое свое: То есть, и жить, и не жить. Вдруг за тобою, как яд, Чей-то стремительный взгляд, Кто-то вошел и зовет… Ты обернешься, и вот, Нет никого за тобой, – Разве что шорох крыл, – В сердце толчок: перебой… Это опять Азраил.

ОРФЕЙ

Провалы вниз черны и дики, И в них потерян я, Орфей. Живут бескровно Эвридики В провалах памяти моей. И там, над бледными лугами, Течет туманов полоса. Но здесь, в земном тяжелом гаме, Оттуда слышны голоса. Здесь, наверху, ненастояще Проходит время, и кружат Никелированно-блестяще Подробности преддверья в ад, И календарные недели, И телефонные звонки… – Из бледно-желтых асфоделей Внизу сплетаются венки.

ДВА

ГОЛОСА

Ш. Кригер

…Море стеклянное, подобное кристаллу…

Откровение св. Иоанна 4, 6

Это – черный и бархатный воздух, И, смотри, – это звезды летают! – То высокие птицы, не звезды Озаряются солнцем и тают… Я боюсь оступиться с обрыва, Потонуть и растаять, как птица… – Наша птица в порыве отрыва: Ты не можешь с нее оступиться! Темнота прозрачною стала. Я не знаю, где высь, где глубины … – Ты слыхала про море кристалла? Я включил потоки нейтрино!

КАК ПОПАДАЮТ В БИЗБЕН

Ну, а как попадают в Бизбен? – А надо Ехать долго железной дорогой. Остановка будет в леске, у отрога, Просто так, без вокзала и сада, – Очень ветхий и темный сруб и платформа, А дерево хрупко и гнило, И вы сходите вниз, как в могилу, А из ямы – сладкий дух хлороформа. И от старости сруб деревянный распорот Здесь и там обомшелою щелью, И дурманно веет сладкою прелью, И внезапно вы входите в город. Ах, как сразу от гнета здесь каждый свободен! Даже воздух здесь радостью пахнет. Но чужому тут места в уютных домах нет, Но для счастья чужой тут не годен… Обитатели к вам не подходят на сажень… «А какой это город?» – «Ну, Бизбен…» «Ах, совсем, как в Австралии, в Квинслэнде – Брисбен!» «Не совсем, но для вас ведь не важно: Это важно для тех, кто сюда прибывает. Их встречают дипломом на блюде». «Ну,а кто же живет здесь? И кто эти люди?» «Тут у нас не живут – пребывают…» Недомолвка у них тут с чужим, переглядка. «Как же к вам попадают в Бисбен?» «Очень жалко,но план сообщений не издан: Вы ошиблись в пути пересадкой». «Но я очень хочу…» – «Вам не срок – подождите: Вы получите вовремя вызов». Я проснулся, и рвутся последние нити, И рассвет занимается сизо.

ЗАСТЕЖКА САТ-ХАТОР-ЮНУТ

Над малою судьбою человека Два сокола схватили лапой свод: Вся жизнь твоя отныне и до века В когтях премудрых Гора протечет. Увенчаны змеею Горы-Птицы, И крест с петлей висит на шее кобр: Ты должен к совершенному стремиться, И жизни крест к тебе пребудет добр. Рубиновое солнце – шар навозный – Катает бирюзовый скарабей: Обет тебе, что рано или поздно Придешь опять для счастья и скорбей, Дабы несчастья душу изымали И ввысь, как шар, катили пред собой… И это всё – застежка из эмали, И синей, и небесно-голубой.

ГИЗЕХ

Н.Б.

Пески пустыни к ночи стынут. Огромный сфинкс чего-то ждет. И черной чашей опрокинут В алмазных звездах небосвод. И ты, Изида, здесь, в пустыне. Ты, мать томительной тоски: Озарены серпом богини Волнисто-тяжкие пески. И говорят со мною мифы Словами чуткой тишины: Смотри – сошли иероглифы С полуразрушенной стены.