Полное Затмение

Ширли Джон

— А как насчёт лояльности, — спросил Чарли, опередив его, — Джиму Кесслеру?

Она пренебрежительно отмахнулась.

— Это уже не имеет значения. Слишком поздно. Они знают... Джимми, ты пойдёшь со мной?

Кесслер размышлял об анализаторе МАТа. Незнакомая концепция — но правильная, он это чувствовал.

— Нет, — медленно ответил он. — Ты можешь мне помочь. Если ты дашь показания в суде, мы их одолеем.

— Джимми, если они... нет, нет, я... — Она

прервалась, уставилась на его запястье. — Не дури. Это...

Она отступила на шаг и полезла в сумочку.

Чарли с Кесслером озадаченно переглянулись. Когда Кесслер снова посмотрел на Джули, у той в руке оказался пистолет.

Маленький пистолет с корпусом из воронёной стали. Ствол тонкий, словно карандашик, и это означало, что оружие заряжено разрывными пулями. Они дали ей пушку.

— Девочка, — сказал Чарли,—да ты хоть соображаешь, что эта пукалка умеет делать? Разрывные пульки его по стене размажут.

Голос его сорвался, он сделал шаг к Джули.

Та прислонилась к двери и ответила:

— Чарли, если ты подойдёшь ещё хоть на шаг, я пристрелю его.

Чарли замер. По комнате ультразвуком прокатилась волна опасности.

Джули сбивчиво продолжала:

— Чарли, а почему ты своего приятеля не спросишь, что со мной сделает пукалка в его руке, а? Ты его спроси. У Джимми точно такая же. С такими же разрывными пульками.

Она почти визжала, тяжело дыша и сжимая пистолет побелевшими пальцами.

Кесслер оглядел себя. Его руки бессильно повисли по бокам. Ладони были пусты.

— Джули, опусти пушку, и мы поговорим, — мягко сказал Чарли.

— Опущу, если он опустит свою, — бросила Джули.

— У него же нет никакой пушки, — ответил Чарли, часто моргая.

Взгляд её был прикован к точке футах в трёх от груди Кесслера. Ей там мерещилась пушка. Он собрался было сказать: Джули, они тебя заморочили. Он успел выдавить только:

— Джули...

— Не смей! — заверещала она и подняла пистолет. Тут всё смешалось: Кесслер кинулся на пол, Чарли прыгнул на неё, а стена за спиной Кесслера выскочила на улицу.

Потом Кесслеру показалось, что две раскалённые металлические ладони стиснули его голову, и он заорал от боли в ожидании смерти. Но это был только шум — взорвалась вылетавшая наружу стена. Куски её осыпались на улицу, а из четырехфутовой дырищи в полу наружу, в зимнюю ночь, потянулся дым.

Кесслер, дрожа, поднялся. В ушах у него били колокола. Оглядевшись, он увидел, как Чарли сидит верхом на Джули. У Чарли в руке была её пушка, а Джули уткнулась лицом в пол и рыдала.

— Знирчи, — сказал Чарли, от волнения перескакивая на техниглиш. Лицо его побелело.

— Оставь её, — велел Кесслер. Чарли отпустил её и встал рядом.

Кесслер мягко проговорил:

— Джули, посмотри на меня.

Она подняла на него взгляд, упрямо сжав губы. Потом глаза её широко распахнулись, она

уставилась на его бёдра. Она увидела, что он безоружен.

— У меня нет пушки, Джули. Они тебя закодировали. А теперь я возьму пушку... Чарли, отдай мне пистолет, пожалуйста. — Не сводя с неё глаз, он протянул руку в сторону.

Чарли поколебался, потом вложил оружие в раскрытую ладонь Кесслера. Джули поморгала, прищурилась.

— А теперь у тебя их две, — сказала она, пожав плечами.

Он покачал головой.

— Встань.

Она машинально повиновалась.

— Подойди к постели Чарли. Там чёрный пододеяльник. Видишь? Сними его. Сними, стащи с постели и принеси сюда.

Она гневно поджала губы, словно намереваясь на него крикнуть. Он быстро сказал:

— Пока молчи. Делай, что я сказал!

Она подошла к постели, сняла чёрный атласный пододеяльник, нетерпеливо дёргая за края, и принесла ему. Чарли что-то ворчал насчёт копов, но Кесслер так на него посмотрел, что Чарли тут же заткнулся, угадав план Кесслера.

А если не сработает, ну что ж, тогда кислотный дождь промочит его до костей, выбелит их, чтобы останки Кесслера послужили предупреждением другим путникам, которые вздумают задержаться у этого отравленного колодца — у этой женщины.

Он произнёс:

— Теперь разорви пододеяльник — прости, чувак, я тебе новый куплю... и оторви от него широкую полосу. Отлично. Намотай мне её на лицо, закрыв глаза. Заклей скотчем со стола, чтобы увериться, что свет не проникает.

Двигаясь, точно в замедленном повторе, она замотала ему глаза. Снизошла тьма, а с нею шепотки страха: Джули заклеила повязку очень основательно.

— Я всё ещё целюсь в тебя из двух пушек?

— Да.

Но в голосе её больше не было уверенности.

— Отойди в сторонку. Нет, на несколько шагов, спокойно. Обойди меня. — Тихие шаги. Сдавленный выдох изумления.

— Ствол пушки следует за тобой?

— Да. Да. Один из них.

— Но как это возможно? Я же тебя не вижу! А почему движется только одна пушка — та, которую ты увидела первой? А как ты думаешь, почему я позволил тебе ослепить себя, если целюсь в тебя и готов убить?

— А странный у тебя прикид, однако, — заметил Чарли.

— Прикольный и страхолюдный.

— Чарли, заткнись, будь добр. Джули? Отвечай! Я тебя не вижу! Как, по-твоему, я могу в тебя целиться?

— Не знаю!

— Забери у меня обе пушки! Стреляй в меня! Давай же!

Она издала рассерженное шипение и выхватила у него пистолет. Он приготовился умереть, но Джули сорвала повязку с его глаз и посмотрела.

Заглянула ему в глаза.

Пистолет выпал из её руки.

— Теперь ты поняла? — тихо спросил Кесслер. — Они с тобой это сделали. А ведь ты была одной из «семьи». Корпоративная семья для них ничего не значит.