Мочит дождик детскую коляску,Сад шумит зеленою листвой.Я сняла рассеянную маску,Но совсем не сделалась иной.Вижу георгины за решеткой,Вижу рябь на дрогнувшей воде.А в мозгу непоправимо-четко —Прожитой, непоправимый день.И опять обидно — одинока,Скомкана, измучена, больна.Мне опять в молчании глубокомСнится непришедшая весна.И, должно быть, потому что слишком,Слишком долго билась и ждала, —В этот день
я робкому мальчишкеВсе стихи и слезы отдала.1929 (Из сборника «После всего», 1949)
Награда
За то, что нет у меня друзей,И с детства я была одинокой, —За то, что за морем, в стране далекой,Осталось так много ненужных дней, —За то, что нечего мне терять, —За то, что звонкий смех разлюбила,За то, что днем валюсь на кроватьБез мыслей, без слов, без слез, без силы —За больные стихи, за эту тетрадь, —За сжатые губы и взгляд унылый, —За горечь длинных, пустых недель —За сердце холодное в терпкой злобе —Дана мне тихая колыбель,Глаза голубые и детский лобик.1929
«Все о том же — о мутных глазах…»
Все о том же — о мутных глазах,О неловко дрожащих ресницах,О ночах в непрерывных слезах,О ночах, по которым не спится.Все о том, что на сердце темно,И от боли — мучительно сладко.Все о том, как светлеет окно,И о маленькой детской кроватке.Неразрывный и замкнутый круг.Кроме этого синего взгляда,Этих детских беспомощных рук —Ничего мне на свете не надо.1929
«Мне некогда смотреть на облака…»
Мне некогда смотреть на облака.Весь день в работе согнута рука.Нет сил поднять отяжелевший взглядИ разобрать, кто прав, кто виноват.Я никогда счастливой не была, —Весь день большие, нужные дела:Любить, растить, заботиться, старетьИ некогда на небеса смотреть.1929
«Я не смотрела в заревое небо…»
Я не смотрела в заревое небо,Не спрашивала — «почему?», «зачем?»И для простого, для земного хлебаВставала рано, не спала ночей.Я никогда, должно быть, не смеялась,Со мной всегда и всюду на земле —Замызганное платье и усталость,Немытая посуда на столе.Я никому не обещала рая,Я не бралась за важные дела,И, маленькие дни переживая,Я счастья никому не принесла.1929
«Я пью вино. Густеет вечер…»
Я пью вино. Густеет вечер.Веселость, легкость — мишура.Я пью вино за наши встречи,За те — иные — вечера.И сквозь склоненные ресницыСмотрю на лампу, на окно,На неулыбчивые лица,На это горькое вино.И в громких фразах, в скучном смехеСамой себя не узнаю.Я пью за чьи-нибудь успехи,За чью-то радость, — не мою.А там, на самом дне стакана,Моя
душа обнажена…— И никогда не быть мне пьянойНи от любви, ни от вина.1929 (Из сборника «Стихи о себе», 1931)
На завтра
Чтобы завтра небо сиялоНезапятнанной синевой,Чтоб с утра не казаться усталой,Измученной и больной.Чтобы встретить добрые лицаВместо сдержанных и сухих,Чтоб в газете, на третьей странице,Увидеть свои стихи.Чтоб никто ни на что не дулся,Чтобы стало смешно хандрить,Чтобы в ровном и четком пульсеБилась дикая воля — жить.Чтоб суметь рассмеяться звонкоНад тоской предыдущих дней.Чтобы выпуклый лобик ребенкаСтал хоть чуточку розовей.Чтобы стало легко и приятноМыть тарелки и чистить ножи…— Словом — все, что невероятно,Что совсем не похоже на жизнь.15 — I — 1930
«И вовсе не высокая печаль…»
И вовсе не высокая печаль,И не отчаянье сдвигало брови…Весь вечер ныли, долго пили чай,И долго спорили о Гумилеве.Бросали столько безответных слов,Мы ссорились с азартом, и без толку.Потом искала белый том стиховПовсюду — на столе, в шкафу, на полках.И не нашла. И спорили опять.Стихи читали. Мыкались без дела.И почему-то не ложились спать,Хоть спать с утра мучительно хотелось.День изо дня, — и до каких же пор?Все так обычно, так совсем не ново,И этот чай, и этот нудный спорО Блоке и таланте Гумилева.1930 (Из сборника «Стихи о себе», 1931)
«Забыть о напряженных днях…»
Забыть о напряженных днях,О трудном детстве, о России,Не мудрствуя и не кляня,Перечеркнуть года пустые, —Не замечать больших утрат(Какое мертвенное слово!),Не понимать, что дни летятБессмысленно и бестолково.Совсем и навсегда проститьВсе заблужденья и ошибки,И губы твердо заклеймитьПочти естественной улыбкой.Тогда и жить в простом теплеСреди давно привычных вздоховНа этой солнечной земле,В конце концов — не так уж плохо.1 — II — 1930
«Ты мечтаешь: „Вот вернусь домой…“»
Ты мечтаешь: «Вот вернусь домой,Будет чай с малиновым вареньем.На террасе — дрогнувшие тени,Синий, вечереющий покой.Ты с мальчонкой ласково сидишь…Занят я наукой и искусством…Вспомним мы с таким хорошим чувствомПро большой и бедственный Париж.Про неповторимое изгнанье,Про пустые мертвенные дни…Загорятся ранние огниВ тонком нарастающем тумане…Синий вечер затемнит окно,А над лампой бабочки ночные»…— Глупый друг, ты упустил одно:Что не будет главного — России.1930 (Из сборника «Стихи о себе», 1931)