Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
Открыв люк, Дёниц обнаружил себя окруженным сопровождением, и эсминцы неслись к их подлодке, производя выстрелы. Он резко закрыл люк и приказал снова погружаться. Механик закричал ему, что у них не осталось сжатого воздуха. Сначала он не мог понять, как это могло случиться, а затем сообразил, что воздуха в баллонах хватило ровно на то, чтобы продуть резервуары на глубине 90 метров. Он снова открыл люк. Ситуация была точно такая же, как и прежде, только эсминцы подошли еще ближе. Снаряды попадали в их субмарину, и у него не оставалось другого выхода, как приказать покинуть корабль и, открыв кингстоны, затопить его...
Его официальный рапорт по поводу потери боевого судна описывал причину погружения
Подлинная история оказалась еще более запутанной. Резервуары были заполнены водой как обычно; после того, как Дёниц отдал приказ на погружение, лодка зависла на перископной глубине, а потом вдруг провалилась до 15 метров; чтобы исправить это, рули были выставлены на подъем, но она пошла вверх так резко, что рулевая рубка вырвалась на поверхность. Объяснение этому может быть в том, что были заданы слишком высокие цифры для рулей, что могло возникнуть из-за чрезмерного значения балласта, призванного скомпенсировать резервуары, или слишком большой скорости лодки. Чтобы предотвратить разлом лодки при выходе на поверхность целиком, механик заполнил резервуары водой и послал всех, кто был свободен, в передний отсек, чтобы загрузить нос; в результате лодка угрожающе наклонилась вперед и на скорости нырнула.
На 60 метрах механик попытался выпрямить ее, продув резервуар № 6 и прокачав резервуар-регулятор, но то ли помпа уже сломалась, то ли она не смогла справиться с тем количеством воды, которое вошло туда на глубине.
На глубине 80 метров все резервуары были продуты, и лодка немедленно взвилась вверх при опущенной под значительным углом кормой. Так как казалось, что она выйдет на поверхность, на глубине 30 метров, резервуары были снова заполнены водой, и субмарина стала погружаться, но на этот раз даже быстрее и с наклоном вперед в 45 градусов. Что-то в кормовом отсеке отлетело под давлением, вода начала просачиваться внутрь, и один из резервуаров на палубе треснул, когда лодка нырнула на глубину 102 метра. Во второй раз все резервуары были продуты, и ее понесло вверх по-прежнему при наклоне вперед в 45 градусов, и она поднялась из моря сперва кормой, молотя воздух винтами, а потом рухнула обратно в море.
Штурман унтер-офицер утверждал, что это он открыл люк рулевой рубки и обнаружил, что они окружены конвоем. Он спустился обратно, закрыл люк и из рулевой рубки приказал погружаться, но запас сжатого воздуха к тому времени был исчерпан, а лодка значительно накренилась на левый борт.
Между тем эскорт открыл огонь, и в них было два попадания: одно в рулевую рубку, другое в переднюю палубу.
Дёниц, видя, что бежать невозможно, приказал экипажу покинуть корабль и послал механика вниз — открывать кингстоны. Все вышли на палубу, за исключением механика, и большинство прыгнуло в море, оставив шлюпки, которые были привязаны к палубе, для тех, кто не умеет плавать. Времени не оставалось, так как лодка должна была затонуть в считание секунды при открытых кингстонах. Дёниц сам прыгнул с мостика. Механик, однако, не показывался; один из его помощников предположил, что он остался внизу специально. «В этом случае, — как заключает офицер, ведший допрос, — сложно отделаться от ощущения, что именно он считал себя виновным в потере субмарины, правильно это было или нет».
Выживших спасли на шлюпках с британского корабля «Снэпдрэгон» — всех, кроме троих, которые, должно быть, утонули, и механика. Дёниц, который сбросил с себя тяжелое кожаное обмундирование и ботинки уже в воде, был извлечен в рубашке, нижнем белье и одном носке. Командир «Снэпдрэгона» протянул ему руку, когда тот оказался на борту. «Теперь, капитан, мы
Естественно, будущий гросс-адмирал был глубоко подавлен; он записал в своих мемуарах, как продолжал прокручивать события в голове, пытаясь понять, как все случилось и удалось ли механику Йешену выбраться с лодки или он оказался в ловушке, когда открыл кингстоны; подлодке потребовалось всего восемь секунд на то, чтобы затонуть, согласно сведениям от допрошенных.
Он и остальной экипаж были высажены на берег в Мальте и отведены в старую крепость Вердалла, которую использовали как тюрьму для военнопленных. Его настроение в этот период описывает британский офицер, который тщетно пытался его допросить.
«Сначала он отказался отвечать на какие бы то ни было вопросы и его даже пришлось упрашивать назвать свое имя. Он был очень угрюм и временами приходил в бешенство; заставить его вообще говорить было сложно. Такое состояние ума, как казалось, было вызвано происшествием, связанным с потерей его подлодки, и также представлялось, что он вел себя не слишком дружелюбно даже со своими соотечественниками; вначале он заявил, что покончил с морем и кораблями. Вероятно, потеря UB-68 была вызвана ошибкой самого ее командира».
Это первоначальное заключение не поддержали позже специалисты, но, так как и они не пришли к окончательным выводам, вероятно, что они скорее считали виновным механика или операторов рулей, с которых и началась цепь злоключений. Что же до чрезвычайно угрюмого настроения Дёница, оно в любом случае не было нормальной реакцией командира немецкой подлодки в глазах допрашивавших британских офицеров.
Дни в крепости проходили в унынии, и Дёниц по-прежнему был угнетен потерей своего корабля, гибелью Йешена и, без сомнения, тем, что больше не примет участия в боевых действиях этой войны, которой отдал четыре года жизни. Его отчаяние только усиливалось теми новостями, с которыми пленным разрешалось знакомиться из газет союзников. Перспективы выглядели весьма неутешительными еще при его выходе из Пулы, когда Турция, Болгария и Австро-Венгрия явно уступали натиску союзников; теперь же одна за другой они подписывали мирные договоры, в то время как на севере немецкие армии отступали от Фландрии; ходили слухи об открытой враждебности к армии среди голодающего мирного населения Германии и, хуже того, о мятежах на некоторых кораблях на Балтике.
Одновременно союзники выдвигали крайне унизительные условия мира, особенно президент Вильсон со своими «четырнадцатью пунктами», которые предусматривали отмену монархии Гогенцоллернов, запрещение иметь армию и введение демократической системы в Германии. Дёниц находил поведение Вильсона непостижимым.
Когда 4 ноября его отвели в порт и посадили на британский крейсер, чтобы перевезти в Англию, то на борту он обнаружил и своего первого помощника Мюссена. Седьмого числа крейсер бросил якорь в Гибралтаре; следующие несколько дней они с Мюссеном наблюдали деятельность на море с палубы и видели
«...обилие эсминцев, подводных лодок, “лисьих перчаток” (охотников за подлодками) и сторожевых кораблей всех стран, которые Англия согнала к Гибралтару. Мне было ясно, что такое чудовищное превосходство в материальной и военной силе используется против нас».
Крейсер простоял на якоре до 9-го, когда один из товарищей с Пулы, Генрих Кукат, нанес последний удар подводной войны, потопив старый корабль «Британия», построенный еше до дредноутов, когда тот находился под конвоем двух эсминцев в трех милях от переплетения сетей и от охотников рядом с Гибралтарским проливом. Увидев вымпелы союзников на середине мачты и эсминцы, которые спешили оказать помощь выжившим, Дёниц выразил свое настроение следующими горькими фразами: