Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
В своих мемуарах Дёниц описывает, как новости о Капповском путче стали «для нас совершенной неожиданностью»; конечно, на базе в Вильгельмхафене было некоторое замешательство, и офицеров арестовывали патрули из унтер-офицеров и матросов, как это было во время мятежей 1918 года, но командующий военно-морской базой Киля, адмирал фон Леветцов, действовал быстро и решительно, чтобы поддержать порядок. Сначала ему везло. Однако он был неспособен помешать рабочим Киля поддержать всеобщую забастовку, к которой призвало правительство, утвердившееся заново уже в Штутгарте; гавань и мастерские в городе закрылись, весь транспорт замер.
Дёниц вспоминает 10 марта, самый решающий момент, когда на сигнальной башне базы подняли белый флаг, демонстрируя, что матросы сохраняют нейтралитет в противостоянии офицеров и забастовщиков.
Изо всех подразделений военных моряков самыми надежными считались экипажи торпедоносцев; на следующий день эти экипажи были посланы во внутреннюю гавань для присмотра за другими судами, собравшимися там, и каким-то образом Дёниц оказался командующим одним из них. Он сообщает, кто и когда назначил его на этот корабль; согласно его личному досье, его работа на Шульце закончилась 13 марта, в день, когда Капп вошел в Берлин, но его назначение на торпедоносец датируется июнем.
17 марта Капп, у которого в планах не было разбираться со всеобщей забастовкой, парализовавшей страну, передал управление законному правительству. В Киле, однако, коммунистические группировки совершили нападение на военно-морской арсенал и убили офицера, командовавшего там; другие заняли некоторые части гавани, и между ними и торпедоносцами разгорелось сражение. Дёниц об этом не упоминает.
На следующий день бригада фон Лёвенфельда вступила в столкновение с группировками рабочих, а в гавани забунтовали палубные офицеры и радикально настроенные матросы и кочегары, потребовав, чтобы белый флаг был поднят на всех кораблях, а все офицеры арестованы. Чтобы сохранить торпедоносцы от революционной заразы и не допустить, чтобы их заперли внутри гавани, командиры флотилии решили уйти в балтийский порт Саасниц. На пути встал флагман бунтовщиков «Страсбург» и просигналил: «Поднимите белый флаг. Арестуйте офицеров». Их не послушались, но бунтовщики не стали стрелять.
Дёниц уже испытывал сложности с дисциплиной из-за политических раздоров среди экипажа, и в тот вечер его главный механик сообщил, что в котел с пресной водой каким-то образом попала морская, поэтому он не мог долго удерживать двигатель в рабочем состоянии. Дёницу ничего другого не оставалось, как выйти из флотилии и направиться в ближайший порт Варнемюнде. Едва он вошел туда среди ночи, как по нему был открыт огонь из пулеметов. Схватив рупор, он, направив его на какие-то темные фигуры, которые заметил на причале, прокричал, что пришел только из-за необходимости возобновить запас пресной воды и уйдет на следующий же день. Это, кажется, удовлетворило стрелков, которые сначала решили, что этот корабль — часть флота, собирающегося захватить Варнемюнде для Каппа!
Он так никогда и не присоединился к остальной флотилии
Второй раз за год палубные офицеры, унтер-офицеры и матросы продемонстрировали свою ненависть к боевым офицерам; некоторые были избиты или как-либо по-другому унижены, находясь под арестом; между тем экипажи выбрали себе новых офицеров, по большей части из не успевших получить унтеров или офицерское звание, вследствие чего те боевые офицеры, которые все еще номинально числились на флоте, отказались служить, пока их не восстановят в званиях. Многим казалось, что это конец флота вообще: бунты на флоте в 1918-м считались главной причиной разжигания революции в конце войны, и теперь ВМФ был скомпрометирован поддержкой путча Каппа, и матросы снова продемонстрировали, что они, по словам Тирпица, «прогнили снизу доверху!».
Дёниц, с его страстной верностью и самолюбием, должно быть, переживал этот момент очень глубоко. Нет сомнений в том, что молчание в его мемуарах об этом периоде — лишь отражение его тогдашнего унылого состояния.
Именно в это тревожное время, 14 мая, Ингеборг родила второго ребенка, мальчика; его нарекли при крещении Клаусом.
В конце месяца для офицерского корпуса разрешилась кризисная ситуация. Был создан специальный комитет рейхстага для расследования участия флота в путче Каппа, и примерно 172 офицера, включая фон Троту, были уволены либо оправданы в ходе судебного процесса, но 31 мая, в годовщину битвы при Скаггераке (Ютландской), те офицеры, которые, как оказалось, никакого участия в путче не принимали, были формально восстановлены в званиях — за счет палубных офицеров, которые вообще были вычеркнуты из списков флота.
Повсюду, несмотря на демократическую форму правления, старая гвардия снова оказалась у власти.
Дёнии, с 31 мая снова находившийся в строю, был назначен командовать торпедоносцем Т-157 у Свинемюнде на побережье Померании. Первой настоящей задачей во флотилии было установление дисциплины и взаимоотношений с низшим личным составом. Это было легче сделать в Свинемюнде, чем в Киле, где у всех еще в памяти были старые обиды, и гораздо легче на маленьком судне, нежели в более формальной атмосфере крейсера или линкора; судя по его отчету в конце года, Дёниц в этом преуспел.
Для него самого это не всегда было ясно; он был очень самокритичен, всегда стремился к лучшим результатами, загоняя и себя, и своих людей до предела. К осени все его переживания, считая и опыт его продлившейся военной службы в Киле в начале лета, повлиял на его здоровье и общее моральное состояние. Он снова задумался о том, чтобы выйти в отставку. Неясно, с чем это было связано — с его ли здоровьем, как он на это намекает в мемуарах, или каким-то образом с продолжающимися трениями между рабочими и моряками в Киле, или с расколом, произошедшим между бывшими офицерами из Добровольческого корпуса и матросами, вернувшимися к службе, и теми, кто не сражался на суше, или же это касалось семейных сложностей из-за весьма малой зарплаты.