Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
Последнее было отсылкой к периоду гиперинфляции во время Рурского кризиса — политического орудия в попытке обойти условия Версальского договора. В начале 1923 года французские и бельгийские войска вошли в Рур, чтобы вынудить Германию заплатить недостающую часть военных репараций, в результате чего немецкое правительство призвало к забастовке в этой области. Чтобы оплатить это пассивное сопротивление, были напечатаны новые деньги, и это привело к тому, что на значительный период ценность марки упала за один день настолько, что за деньги можно было купить только самые дешевые товары. Уловка была убийственной, она вымела из домов среднего класса все сбережения, обанкротила тысячи семей, снова вызвала голод на улицы городов, еще больше ослабила связи в обществе и привнесла ту горечь и нетерпимость, которые революционеры и националисты использовали в своих целях.
Дёницы были одной
Его брат, у которого не было своей семьи, время от времени одалживал им деньги. После войны он вернулся в торговый флот, а затем основал свое дело в Риге, вероятно, что-то связанное с перевозками или агентство по экспорту-импорту, но настал день, когда и он обанкротился. Чтобы вернуть ему долг, Карл Дёниц был вынужден продать свои бесценные турецкие ковры.
Его друг, фон Ламезан, тоже пострадал. Вернувшись после четырех лет плена из Англии, он не поступил обратно в военно-морской флот — возможно, потому, что он просто не смог, так как прославиться на предыдущей службе у него не было времени. Он стал учиться агрономии, надеясь купить себе ферму у моря. Но инфляция съела весь его капитал, и единственное, что он смог купить, было крошечное имение в Гольштейне.
Несмотря на то что средний класс был разорен, а рабочие выброшены на улицы, имелись и такие слои населения, которые стали только богаче, чем были до инфляции. Верховное командование армии получило сто миллионов золотом в самый пик кризиса для нужд перевооружения в обход Версальского договора; часть этих средств вошла в два секретных фонда перевооружения: один в руках фрегаттен-капитана Вальтера Ломана из отдела военно-морского транспорта, а другой — у фрегатен-капитана Готфрида Хансена из отдела вооружения верховного командования флота.
Дёниц упоминает в своих мемуарах, что его отдел в Киле работал в тесном сотрудничестве с Хансеном. Между тем крупные промышленники, которые приспособили свои операции к инфляции, остававшейся характерной чертой развития денежной системы Германии весь послевоенный период, увеличили свои реальные доходы за счет дисконтирования огромных счетов по обменным операциям в Рейхсбанке, выплачивая заметно обесценившимися рейхсмарками и используя свои доходы для приобретения средних и малых концернов.
Естественно, такой хаос благоприятствовал и другому элементу общества — революционерам. Сейчас возможно выделить из них одного особенно важного — Адольфа Гитлера, и интересно обнаружить, что у него было много общих черт с кайзером в отставке. Он не был столь уродлив, но тоже представлял собой довольно тщедушного человека с узкой грудью, широкими бедрами, веретенообразными ногами и неприятной осанкой. Однако более потрясает другое сходство с Вильгельмом II — раннее взросление и ментальные характеристики: обоих воспитатели и учителя считали талантливыми, но лишенными самодисциплины и умения концентрироваться; оба впоследствии продемонстрировали изумительную память, но полную неспособность к анализу; оба считали мир тем, чем он им казался, искажая картину в своем разнузданном, эгоцентричном уме, и когда достигли власти, то стали перекраивать мир согласно своим фантазиям. Конечно, они вышли совершенно из разных сословий. Гитлер был сыном мелкого австрийского чиновника, и, не получив никакого толкового образования в школе по своей лени и из-за упрямого нежелания учиться чему-нибудь, что его не интересовало, провел свою юность в дешевых комнатах Вены, рисуя копии картин для почтовых открыток и поглощая псевдоинтеллектуальные политические идеи того времени, извлеченные из памфлетов, а также библиотечного чтения. Он совершенно некритично принял две самые распространенные темы своего времени и среды — социальный дарвинизм в той форме, которую выдвинул Трейчке и его последователи: борьба как основа жизни, победа сильнейшему, и расовые теории Хьюстона Стюарта Чемберлена и его последователей: важность расовой чистоты, миссию тевтонских народов и, кроме того, опасность для общества евреев. Выводом из этого было представление о евреях как центре тайного социалистическо-марксистского заговора.
Мировая война заставила его покончить с бродяжничеством и впервые в его жизни принесла какую-то дисциплину и концентрацию. Он с энтузиазмом поддержал мировую миссию Германии и вступил в баварский, а не австрийский, полк, воевал вестовым
В течение нескольких последующих лет партия росла и открывала отделения в других городах, во многом благодаря страстным речам Гитлера. Он также привлек многих ветеранов, организовав уличные бои с «красными», которые до тех пор были мастерами устрашения. Передовой частью этого движения стали СА — Sturm-Abteilung, — изначально созданные для зашиты собраний и митингов от атак политических оппонентов. Название партии было изменено на Национал-социалистическую немецкую рабочую партию — или для краткости НСДАП.
Ко времени Рурского кризиса 1923 года СА стали организацией военного типа со своей униформой — коричневыми рубашками, кожаными ремнями, свастикой на повязках и знамени — одним из многих неофициальных Добровольческих корпусов, которые поддерживали национальную идею. Их новым вождем был Герман Геринг, летчик-ас Первой мировой и значительное приобретение для Гитлера, большинство окружения которого имело столь же ограниченный опыт, как и он. Гитлера также поддержали два проживавших в Баварии крупных лидера старой гвардии, фон Эпп и Людендорф. Они не были членами партии и смотрели на фанатичного «капрала» весьма снисходительно; однако они признавали безукоризненность его политических взглядов и восхищались военным порядком, который господствовал среди его сторонников — в резком контрасте с анархией и хаосом, распространившимися в Германии на волне инфляции.
Именно в этих условиях Гитлер подвигнул Людендорфа на знаменитый Пивной путч, который начался 8 ноября во время массового собрания националистов в мюнхенской пивной «Бюргербройкеллер». Предполагалось, что он выльется в совместный марш на Берлин объединенных сил Добровольческих корпусов для ареста «ноябрьских преступников», разгона республики и установления националистической диктатуры по типу фашистского режима Муссолини в Италии, которого Гитлер весьма ценил. Но военные усвоили урок Капповского путча и, кроме того, они были скорее монархистами, чем фашистами. Благодаря элементарным ошибкам со стороны Гитлера командование местного округа рейхсвера и баварская полиция смогли рассеять демонстрантов с относительно малым кровопролитием и арестовать вожаков марша.
Суд над ними начался в Мюнхене в феврале 1924 года, и имя Гитлера впервые стало известно за пределами Баварии. Правительство само вызвало Рурский кризис, протестуя против Версальского договора, и, таким образом, было в большой степени ответственно за истерический национализм и хаос, которые за ним последовали. Чтобы восстановить порядок, оно было вынуждено обратиться за помощью к своему непримиримому врагу — армии, которая во время наведения порядка ясно продемонстрировала свои симпатии к националистам и ненависть к «красным» революционерам. В результате мюнхенский суд показал, что и судейская корпорация раскололась; Людендорф был оправдан, Гитлера обвинили в государственной измене и попытке переворота и приговорили к нелепому сроку в пять лет, с рекомендацией амнистировать. Он отсидел менее девяти месяцев в очень комфортных условиях, наслаждаясь удобной камерой и питанием, которое было и лучше, и более регулярным, чем то, что он, вероятно, когда-либо имел. Он использовал свободное время для изложения своих космических фантазий в рукописи, первая часть которой была опубликована в 1925 году под названием «Майн кампф».