Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
Первой задачей Шпиндлера было определить, какие типы подлодок можно проектировать по мобилизационному плану А — войны против Франции и Польши. Он занялся этим, сравнивая технические характеристики различных типов иностранных подлодок, описанных в различных военных источниках, и опрашивая капитанов; имя Карла Дёница появилось в списке тех, кто подлежал опросу. Виделся ли Шпиндлер с Дёницем до того или нет, остается неясным, но консультация с ним была одной из первых — она произошла в январе 1926 года.
Подгоняемый Канарисом, которому были нужны точные спецификации для заказов в Испании, Шпиндлер рекомендовал для Балтики тип маленькой подлодки водоизмещением 270 тони и два других типа по 500
Группа проектировщиков из IvS в Роттердаме начала разработку новейших схем по выбранным типам. Вскоре, в июле 1926 года, военно-морские миссии были направлены в СССР: одна под руководством Шпиндлера, другая — Лёвенфельда, для изыскания возможностей заключить контракты по субмаринам под прикрытием торговых договоров, которые уже позволяли тайную разработку и производство танков, вооружения и самолетов для Германии.
Эта волна самоуверенной активности частично объяснялась оживлением экономики: Рурский кризис привел к созыву международной комиссии, которая рекомендовала выделить кредит в 800 миллионов золотых марок для поддержки рейхсбанка. Большая часть этих иностранных займов шла напрямую к Круппу, Тиссену, Сименсу и другим важнейшим производителям оружия, которые уже были втянуты в паутину приготовлений по перевооружению, а так как правительство одновременно резко повысило бюджет армии и флота, результатом стал подъем тайного перевооружения.
Между тем министр иностранных дел Густав Штреземан публично заверил мир в следовании политики «выполнения» репараций и других статей Версальского договора; за свои усилия он был вознагражден в январе 1927 года, когда Контрольная комиссия союзников, которая должна была следить за попытками нарушения ограничений по вооружению, была отозвана из Германии; окончательный отчет комиссии констатировал, что Германия никогда не разоружалась и не имела такого намерения и, наоборот, делала все, что в ее силах, чтобы обойти статьи договора.
Тем временем флот продолжал свою работу без остановок. Восемь из десяти «зимних исследований» 1927/28 года были посвящены подводным лодкам. В феврале Шпиндлер вместе с непосредственным начальником Дёница, Вертом, стал разрабатывать программу курса для подготовки мичманов подлодок, введенную в курс по торпедам, в апреле первая спроектированная в Германии подлодка для Турции была закончена на роттердамской верфи, контролируемой Круппом, и бывший командир субмарины Вернер Фюрбрингер и бывший главный механик начали ее испытания, докладывая обо всех деталях в департамент подлодок Морского ведомства через подставную компанию, учрежденную Ломаном на деньги секретного фонда.
Основным стремлением Морского руководства в этой ситуации было, конечно же, сбросить «оковы» Версаля и вернуть себе самоуважение. Но за этим также стояло общее презрение к парламентскому правительству и желание вернуться к старой, надежной власти; это чаяние «чуть-чуть» осуществилось при избрании в 1925 году генерал-фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга президентом республики после смерти первого президента Фридриха Эберта. Он был человеком, которому они могли быть верными от всего сердца; тем не менее, маневры и компромиссы в партийных политических играх рейхстага, а также широкое распространение там социалистических
Они пробыли в самые сложные годы на самом пике «бисмаркианского рейха» в глубине души оставаясь морскими офицерами империи, и глубоко верили в мировую миссию Германии, а их национальные и расовые идеи вместе с презрением к парламентаризму лишь обострились в результате того унижения, которое они и нация испытали начиная с 1918 года. В целом все они находились в опасном, весьма возбудимом состоянии ума.
Одним из тех, кто оказывал тогда наибольшее влияние на офицерство, был фон Лёвенфельд; его взгляды на мир, выраженные на митинге 1926 года, вполне типичны для того времени. В Европе он видел советский большевизм в союзе с «волной славян» как самую большую угрозу Германии и западной культуре, хотя Польша и Франция оставались для него самой непосредственной угрозой.
С другой стороны была Италия Муссолини, соперница Франции в Средиземном море. Таким образом, потенциальный союзник Муссолини, «диктатор и искренний разрушитель итальянской социальной демократии и еврейского франкмасонства», оказывался врагом германской демократии. Что касается Англии, то Лёвенфельд рекомендовал систематические и тактичные попытки наладить с ней дружбу, так как «в настоящий момент» она является лидером западной культуры. Историк Йост Дюльффер видит скрытое в этой фразе «в настоящий момент» ожидание того, что Германия займет ее положение в будущем.
Сходство мировоззрения фон Лёвенфельда и Гитлера, выраженное в тот период в «Майн кампф», поразительно. Вскоре флот и нацисты начали образовывать неофициальные связи через бывшего на момент путча начальника военно-морской базы в Киле адмирала фон Леветцова, с тех пор находившегося в отставке, но ставшего советником Гитлера по морским вопросам.
Дёниц, по словам вдовы его друга, фон Ламезана, был аполитичен — в противоположность ее мужу, который любил теоретизировать и обсуждать мировые дела. У Дёница не было ни времени, ни предрасположенности к таким занятиям; его работа составляла всю его жизнь, и фон Ламезан завидовал его способности ставить перед собой такие задачи, выполнению которых он мог отдаваться всей душой. Тем не менее, аполитичное отношение Дёница содержало в себе принятие всего, за что должен был стоять корпус морских офицеров. Это так или иначе выражено во всех характеристиках, которые давало ему его начальство, а также в его более поздних известных взглядах, в его яростной амбициозности и почтении, которое он испытывал всю свою жизнь к фон Лёвенфельду, образцу твердости, антикоммунисту, борцу с социал-демократами, евреями, националисту и стороннику перевооружения.
Что касается участия Дёница в тайной подготовке подводного оружия, то здесь он не был ключевой фигурой; его имя не фигурирует в списках комитетов, принимавших решения по этому вопросу, но как глава отдела в военном управлении, в основном занимавшемся координацией разных вопросов, он, безусловно, какую-то роль в этом сыграл.
В 1927 году, через год после того, как в Голландии начались практические испытания подлодки группой Вернера Фюрбрингера и его непосредственный начальник Верт напрямую связался со Шпиндлером по вопросам о теоретических курсах подводников, в ежегодном рапорте, подаваемом на Дёница, впервые появились детали его прежней службы: «Проходил военную службу в качестве вахтенного офицера подводной лодки с 1.04.1917 по 1.12.1917, капитана подводной лодки с 11.1.1918 по 25.09.1918».