Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница

Малютин Николай Николаевич

В любом случае соотношение по субмаринам было вычислено в то же самое время. Это было значительное увеличение по сравнению с пятилетней программой перевооружения с 1933-го по 1938 год, которую Гитлер унаследовал и которая была более или менее в рамках Версальского договора.

Флот предназначался, главным образом, для тех же задач: доминировать на входах в Балтийское и Северное моря и отсекать французские линии коммуникаций в начале мобилизации, но конечная дата была назначена на 1949 год, то есть через пятнадцать лет. Есть все основания полагать, что то, что Редер в действительности готовил и на что Гитлер согласился в тот год, было вершиной всеобъемлющего плана достижения мирового господства — стадии борьбы с Великобританией. Об этом говорят размеры и боевые характеристики

главных кораблей, стратегия ведения боевых действий в океане, для которой они были предназначены, и то соображение, что мощные, чрезвычайно дорогостоящие боевые подразделения подходили больше для использования против Великобритании, а вовсе не против Франции и России, где решающее значение имели сухопутные сражения.

Подтверждением того, что Редер всегда имел в виду эту финальную битву с Англией, служат, по крайней мере, его записи беседы с Гитлером, случившейся 27 июня того года. Интересно, что политика Гитлера отделять своих оппонентов и потенциальных соперников друг от друга по «принципу фюрера» была распространена и на глав разных родов войск; они докладывали ему лично, а не координирующему комитету, который мог бы с ними сговориться, и это увеличивало взаимную неприязнь и ревность между разными видами вооруженных сил.

Редер уже стремился поговорить с Гитлером тогда, когда рядом не было Бломберга. Во время той беседы он воспользовался возможностью представить фюреру командира крейсера, вернувшегося из-за границы.

Он начал с обсуждения замещения двух запланированных линкоров, которые стали потом именоваться «Шарнхорст» и «Гнейзенау». Гитлер заявил ему, что они должны обозначаться как модифицированные 10 000-тонные суда, а не 25 000-тонные, которыми они на самом деле являлись, и что их реальная скорость в 30 узлов не должна никогда указываться выше 26 узлов!

О следующей части беседы мы можем прочесть в зашифрованных записях Редера: «Развитие фл(ота) позже возм(ожно) против А(нглии) ...Сохранение традиции. Я: с 1936 на б(ольших) кораблях 35-см (пушки). Если деньги. Союз 1899. Ситуация 1914?»

Ясно, что здесь имеется в виду аналогия в ситуациях перед Первой мировой войной и тогдашней: о союзе с Великобританией в 1899 году, как кажется, он спрашивает риторически: какой стала ситуация к 1914 году? В свете «реальной политики», в точности то же самое: Англия должна быть удержана от союза против Германии для сохранения равновесия и ослабления своего основного торгового конкурента. Он, следовательно, спрашивал Гитлера, не нужно ли начиная с 1936 года вооружать суда 35-сантиметровыми пушками, чтобы соответствовать новейшим британским; Гитлер, судя по всему, отвечал — да, если будут деньги. И линкоры по программам 1936-го и 1937 годов, «Бисмарк» и «Тирпиц», были вооружены именно так.

Официальная запись той же самой беседы, сохранившаяся в немецком архиве, еще более прозрачна: «Главнокомандующий флотом выразил мнение, что позже флот необходимо развивать с учетом противоборства с Англией, и, следовательно, с 1936 года на больших кораблях нужно ставить 35-сантиметровые пушки (как в классе “Короля Георга”)».

В следующей теме их разговор дошел до подводных лодок. Были уже заказаны материалы, детали и места на верфях для первых 15 субмарин, в основном маленького типа; первая группа офицеров, инженеров и примерно 70 человек команды уже прошла длительный курс подготовки в недавно организованной школе подводников, открытой в октябре 1933 года, и Редер ожидал только приказа фюрера начать строительство лодок. Гитлер сказал ему, что он не желает осложнений перед грядущим плебисцитом, во время которого жители Саарского региона должны высказаться, желают ли они войти в состав рейха, и проинструктировал его, как в полной секретности законсервировать весь проект по субмаринам.

Таково было положение дел, когда Дёниц вернулся со своих «языковых курсов» в Англии; нация и флот зависли в воздухе, ожидая приказа фюрера следовать дальше в незнакомые и опасные воды.

Между тем на «Эмдеме» был закончен капитальный ремонт; Дёниц вновь принял командование над кораблем в конце сентября, с совершенно новой командой, включая 160

кадетов для тренировки, и со своим обычным энтузиазмом провел весь октябрь за подготовкой. 2 ноября, в вечер отплытия, Редер представил его Гитлеру, как было принято для командиров, вернувшихся из-за границы; что сказал ему глава флота, мы не знаем, но Редер вновь оставил нам запись основных тем, которые он обсуждал с Гитлером. Он начал с того, что указал, что средства, отпущенные вооруженным силам на следующий 1935 год, были всего лишь частью тех, которые требует выполнение новых планов, и что расписание перевооружения флота, следовательно, необходимо пересмотреть.

Гитлер ответил, что он не верит в то, что бюджет будет настолько урезан, и еще раз указал на необходимость скорейшего перевооружения флота: «В случае необходимости мы должны вынудить доктора Лея перевести 120—150 миллионов из Рабочего фронта в распоряжение флота... позже, во время разговора с министром Герингом и мной, он развил эту мысль, указывая, что переустройство флота в запланированные сроки является жизненной необходимостью, так как войну в принципе нельзя проводить, если флот не может обеспечить транспортировку руды из Скандинавии.

Когда я обратил его внимание на желательность обладать шестью уже полностью собранными подводными лодками в связи с критической политической ситуацией первого квартала 1935 года, он сказал, что будет иметь это в виду, и приказал мне начинать их строительство, как только положение это позволит (заметка на полях: “Если бы мне не был отдан такой приказ, первые лодки были бы спущены на воду в соответствие с планом в июне 35-го”)».

Эти записи бросают дополнительный свет на воинственное настроение фюрера в то время, и особенно интересно то, как он, Редер и Геринг обсуждали, как нечто само собой разумеющееся, последствия грядущего публичного аннулирования «версальских оков» — «критической политической ситуации первого квартала 1935 года» — и с полной серьезностью шансы — континентальной войны в ближайшие три-четыре года! И не краткой войны, коли подвоз руды из Скандинавии был «жизненной необходимостью». Также это свидетельствует о том, насколько далеко зашел процесс перевооружения в той стадии, которую Гитлер унаследовал от своих предшественников-республиканцев; он еще и двух лет не провел в своем кресле, а уже планировал развернуть подводное оружие и люфтваффе и рассматривал возможности войны против могущественных противников, которые никогда не разоружались.

Немецкий военно-морской историк Йост Дюльффер полагает, что именно во время этой встречи Гитлер и сказал Редеру, что назрела необходимость для начала переговоров с Великобританией по поводу морского договора, который им нужен. Если это так, то интересно понять, принимал ли Дёниц участие в этом разговоре. Он только что вернулся из Англии; был амбициозным офицером, всегда готовым ринуться вперед. Гитлер не был любителем формальностей и позволял высказывать свое мнение тем, кто имел заграничный опыт, особенно если этой заграницей была Англия, которую он сам никогда не видел, о чем всегда сожалел.

Дёниц записал его слова: «Я всегда хотел провести побольше времени в других странах. К сожалению, мне этого не позволили». Это звучит как отсылка к недавнему круизу Дёница или, может быть, к путешествию Гинденбурга; даже если речь шла о последнем, оно тоже проходило по Британской империи, и сложно представить себе, что верный поклонник Англии не коснулся ее в разговоре.

Дёниц, возможно, тогда сказал ему, что английские консервативные круги рассматривают коммунизм как большую угрозу, нежели фашизм, что многие действительно видят в сильной Германии барьер на пути распространения коммунизма. Он мог сказать ему и о пресловутой концепции «честной игры», согласно которой к Германии теперь следовало относиться помягче; считалось, что ее и так достаточно унизила последняя война, в которой, в конце концов, и все другие были виноваты! Пришло время привести Германию обратно в семью великих наций. Судя по его описаниям и учитывая мнения тех кругов, в которых вращалась его хозяйка в Англии, именно такое впечатление у него могло сложиться в результате этой поездки.