Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
«Эти потери слишком высоки. Мы должны теперь законсервировать наши силы, иначе мы станем делать за противника его дело».
Следовательно, продолжал он, мы должны вывести лодки из Северной Атлантики в зону к западу от Азорских островов, где надеемся поохотиться на караваны, направляющиеся к Гибралтару; когда появятся новые подлодки, он пошлет их в более отдаленные области в надежде, что самолеты там «не будут в той же степени оборудованы локационными устройствами». Однако, учитывая, что к июлю у подлодок будет новое «защитное оружие», он намерен продолжать нападения в Северной Атлантике в периоды новолуния. Этим подразумевалось, что речь идет не о поражении, а о кризисе, который вынуждает временно поменять тактику. Существенно, что он представил
Дёниц продолжил, перечислив оружие, которое ему понадобится, чтобы возобновить полномасштабную атаку в Северной Атлантике. Сперва приемник, способный улавливать излучение локационного устройства противника и давать предупреждение об опасности; до тех пор он приказал подлодкам действовать по ночам на одном электродвигателе так, чтобы без шума дизеля дозорные смогли бы услышать приближающийся самолет. Он не указал этого, но это означало сокращение скорости до такой, что ночная атака с поверхности «в период новолуния» делалась практически невозможной.
Между тем полным ходом шли работы по подавлению или рассеиванию волн локационного устройства противника. Эксперименты уже показали, что возможно сократить отражение волн рубкой на 30%, что, как он заявил, на треть уменьшит расстояние, с которого можно засечь подводную лодку.
В добавление к этому рубки будут перестроены и оснащены четырехствольными пулеметами для использования против самолетов, а к октябрю на них будут и акустические торпеды против конвоев. Однако это оружие не будет эффективным против судна, идущего на скорости больше 12 узлов, поэтому сейчас все усилия предпринимаются для того, чтобы акустическая торпеда «Заункёниг», эффективная против кораблей, идущих на 18 узлах, тоже появилась до осени на вооружении.
«Я буду обсуждать это с министром Шпеером, — продолжал он и попросил у Гитлера поддержки, — так как я считаю абсолютно необходимым, чтобы подлодки были оснащены торпедами против эсминцев до того, как начнется благоприятная для кампании зимняя погода».
И снова он не стал объяснять, как в эпоху радаров долгие зимние ночи могут оставаться «благоприятными». А Гитлер и не спросил, он просто согласился, что должно быть сделано все, что возможно.
В этом пункте, согласно отчету о беседе Вольфганга Франка, Дёниц поглядел в свои записи. Самого Франка там не было, а присутствовали лишь шеф ОКВ Кейтель, морской адъютант фюрера фон Путткамер и два других штабных офицера, а также официальные стенографистки, тем не менее, похоже, что эта пауза имела место, так как потом Дёниц принялся за обвинения, сначала осторожные: по его мнению, поддержка подлодок люфтваффе была недостаточной, и необходимо, чтобы «Мессершмиты-410» были переведены в Бискайский залив и расстреливали там патрули противника. Но, когда Гитлер попытался откреститься от ошибок в производстве самолетов, Дёниц копнул глубже: по его мнению, подходящие для войны на море самолеты должны быть построены самое позднее к тому времени, когда начнется программа строительства крупных подлодок.
Гитлер, который с самого начала был полностью ответствен за то, что Геринг не позволял Редеру организовать морскую авиацию, которую тот хотел, и на это согласился.
«Нет сомнений, — продолжал Дёниц, — что подлодки потопили бы много больше кораблей в прошлом году, если бы у нас была морская авиация».
Гитлер согласился.
«Даже теперь не поздно дать флоту авиацию».
И снова Гитлер согласился.
Дёниц погрузился в объяснение схемы устройства школы для морских летчиков в Гдыне, в прямом взаимодействии с флотилиями учебных караванов и школой подводников, так, чтобы они узнали, как поддерживать контакт с караванами, как управлять движением и, кроме того, как говорить на том же языке, что и подводники;
Если он теперь и прохаживался, то это было не столь высокомерно, как в 1940 году; он подволакивал левую ногу, а левая рука неконтролируемо дрожала в его правой руке за спиной, его выпученные глаза и припухшие щеки говорили о крайне нездоровой жизни, которую он вел, как позже осознал Шпеер, «в условиях, напоминающих те, в которых существует заключенный, практически не видя солнечного света, без глотка свежего воздуха, в замкнутом помещении своих штабных бункеров». Его темные волосы поредели и поседели. Те, кто видел его лишь изредка, были потрясены, как внезапно он начал стареть.
Дёниц, подтянутый и стройный, как всегда, перешел к перспективам подводной войны в будущем. Он напомнил «потенциал» 1940 года — 1000 тонн, потопленных каждой лодкой каждый день, и «потенциал» конца 1942 года — 200 тонн, но не стал давать цифру для настоящего, а просто сказал, что невозможно предсказать, до какой степени эффективными станут подлодки снова.
«Тем не менее я придерживаюсь мнения, что подводная война должна проводиться и дальше, даже если цель достижения больших побед теперь стала невозможной, потому что подлодки продолжают связывать чрезвычайно большие силы противника на море. Джеллико в своей книге описал те силы, которые связывали подлодки в Первой мировой войне...».
«Речь не идет о том, чтобы отказаться от подводной войны, — перебил его Гитлер. — Атлантика — это мой передний край обороны на западе, и даже если я буду вынужден вести там оборонительные бои, это лучше, нежели защищаться на суше в Европе. Силы противника, связанные подлодками, столь велики, что, даже если подлодки не принесут больших побед, я не смогу от них отказаться».
Тут Дёниц и воспользовался возможностью рассказать о своей программе строительства! У него был с собой в напечатанном виде приказ, предварительно согласованный со Шпеером, в котором давалась цифра выпуска в 30 лодок ежемесячно, и, сказав, что, по его мнению, они должны стремиться к тому, чтобы цифра была 40, он подал приказ на подпись Гитлеру. Тот послушно зачеркнул 30, вписал 40 и подписал.
Так, мимоходом, даже без анализа реальных ресурсов для подводной кампании или обсуждения других вариантов, которые могут иметься в наличии, гигантские ресурсы Германии были отданы практически устарелому роду войск.
Через три дня Дёниц снова обратился к главам своих отделов. Начал он с того, что заявил: континентальная Европа, «которая обеспечивает нас едой и сырьем, должна быть защищена от внешних атак и, я уверен, будет защищена!» Это было значительное изменение его отношения к проблемам, произошедшее за четыре месяца, с тех пор, как он возглавил флот.
Он винил в настоящем кризисе неспособность люфтваффе поддержать подводный флот и «тактическое преимущество» противника, его локационное устройство; однако нет никаких сомнений в том, что «в смене военной фортуны с нападения на оборону» они вскоре вновь займут верховенство. Они должны отбросить старые идеи о попытках действовать экономно, насколько это возможно, и работать в большем масштабе для того, чтобы разработать новое оружие. Затем возобновится и «война тоннажа». Очевидно, однако, что он сам больше не верил в то, что в этой войне можно победить; он повторил аргументы о связывании гигантских ресурсов противника и удерживании войны подальше от Европы.