Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
С ответом на вопрос, ненавидел ли Дёниц англичан, Хансен-Ноотаар колебался: «Я не могу безусловно это отвергнуть», а в другой раз он сказал: «Когда он сам (Дёниц) приходил в бешенство, то говорил: “Мужчина должен уметь ненавидеть”».
Эта фраза была в ходу в окружении Гитлера. Муссолини сказал нечто очень похожее в Риме. Ненависть была оружием и из арсенала Геббельса, как и в арсенале противников Германии: ненависть Черчилля к нацистам широко известна. Злополучные массовые бомбежки союзниками гражданского населения под прикрытием эвфемизма «военные цели» и признание, которое сделали Рузвельт и Черчилль в Касабланке в январе того же года, что целью войны союзников было сокрушить врага,
Ненависть была разлита в воздухе; нет никаких сомнений в том, что человек с крайним темпераментом, как Дёниц, который порой «приходил в бешенство», был сонастроен с этой пропагандой; и ведь отчеты о допросах предыдущего года о «фанатичных нацистах, которые ненавидят Англию» дают право предположить, что в этом ничего нового для него не было.
5 июля человек Шпеера, которого выбрали возглавить программу, показал Дёницу планы посекционного строительства лодок типа 21; он явно согласился на это к тому моменту, несмотря на продолжающееся противодействие его собственного конструкторского отдела, потому что воскликнул: «С этим мы начнем новую жизнь!»
Через три дня он рассказывал об «удачном» дизайне «электрической» подлодки Гитлеру в «Вольфшанце»; она якобы предоставит совершенно новые возможности в подводной войне, позволив быстро приближаться к караванам и производить отходные маневры под водой, не всплывая на поверхность.
«Это сделает неэффективными все прежние контрмеры врага, так как вся система конвоев основана на низкой скорости субмарин под водой...».
Далее он сделал столь же оптимистические доклады о других разработках; к концу июля он ожидал получить эффективный прибор оповещения о радарах, и профессор Краух из И. Г. Фарбен сказал ему, что убежден: вскоре он сможет предложить материал, который будет на 100% поглотать излучение радара; «это практически сведет локацию радаром на нет!».
До возобновления сражений с караванами он использовал подлодки как миноносцы, так чтобы выигрыш противника в тоннаже держался на самом низком уровне.
Вскоре он обратился к другой проблеме: согласно последнему докладу, на новых подлодках, которые произведет министр Шпеер, некому будет плавать. Ему было нужно 262 тысячи моряков к осени 1944 года, и «действительно молодых людей».
Гитлер начал увиливать, и, хотя Дёниц настаивал на своих требованиях, на этот раз ему не удалось получить обещания. Наконец, Гитлер предложил, что он изучит возможность набрать моряков в оккупированных странах, как это прекрасно удалось в случае СС. Дёниц согласился, что это может стать хорошим выходом из ситуации, и заявил, что обратится по этому вопросу к рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру.
Прежде чем уйти, Дёниц вернулся к теме электрической подлодки и снова подчеркнул необходимость строить ее с самой большой скоростью. Гитлер с этим согласился и, когда Шпеер вошел в комнату, словно нарочно повернулся к нему и сказал: «Самое важное — это строительство новой подлодки».
«В этом нет никаких сомнений, — согласился Шпеер, — мы уже дали указания, что заказы для новой лодки должны исполняться прежде всего».
Постоянно поторапливая строительство и исполнение других проектов, Дёниц не забывал и о своем долге лично вдохновлять подводников. Хотя он больше не мог встречаться со всеми возвратившимися капитанами, он продолжал беседовать со столь многими из них, сколь это было возможно, особенно с теми, которые могли рассказать об особом происшествии или победе. По словам Хансена-Ноотаара, такой его отеческий подход к людям был основой морального духа, который сохранялся весь этот тяжелый период оборонительных действий. Он настаивал на том,
Этот подход объяснялся искренней заботой. Он всегда расстраивался, получая рапорты о потерях, вспоминал Хансен-Ноотаар; за жесткой наружностью скрывалось сердце, которое оплакивало людей, которых он посылал на смерть.
Может показаться сложным согласовать это с его леденящими кровь требованиями к Гитлеру дать ему еще многие тысячи людей в качестве неопробованного оружия — «и действительно молодых людей», — но это станет проще, если вспомнить, как он оплакивал тех, кто утонул на UB-68 в 1918 году. Без сомнения, он был способен действовать на разных уровнях.
Конечно, в мемуарах Хансена-Ноотаара встречаются красноречивые указания на то, что, будучи гросс-адмиралом, он оставался по-прежнему неуверенным в себе человеком. Например, он часто показывал свои морские картины, которые собрал во Франции, молодым офицерам, которые из-за отсутствия должной подготовки были совершенно не готовы к тому, что им предстоит, и побаивались этого. На это указывают и его частые рассказы своему штабу о своих отношениях с фюрером, и комментарии относительно «верности» курса, которым он шел теперь, что попадались в журнале штаба с той же частотой, что и в его вахтенном журнале подводника.
И особенно показательна его фраза, сказанная после ухода одного офицера, которого Хансен-Ноотаар назвал очень умным человеком.
«Милый Хансен, — перебил его Дёниц, — у меня достаточно умных людей. Нам недостает выносливых».
Значимость этой фразы в том, что она — из коллекции идей фюрера. Всю свою взрослую жизнь Гитлер высказывал абсолютное презрение к образованным людям, «перекормленным знаниями», но не знающими реальной жизни; это был один из постоянных мотивов его монологов, особенно в плохие времена. После капитуляции Паулюса под Сталинградом, например, его обвинения содержали такую фразу: «В Германии делали слишком сильный акцент на тренировке интеллекта, но не на тренировке характера».
Учитывая то, что Дёниц повторял почти слово в слово и другие идеи из коронной коллекции Гитлера, особенно о еврейском «вирусе», как будет видно в дальнейшем, замечание, о котором вспомнил Хансен-Ноотаар, является еше одним свидетельством его некритичности в признании гениальности Гитлера. Тот, кто заглянет в глубь этого ума, например, прочитав записи его застольных бесед, поразится, как эти второсортные, обычно даже глупые высказывания могли быть кем-то приняты за признаки гениальности, и поразится бедности собственного ума Дёница после его обучения в Йене и Веймаре. Но вовсе не удивится его действиям, когда вспомнит, как бешено нацистский рейх сражался за самосохранение против напора снаружи и недовольства внутри себя самого...
Потому что была и другая Германия. Она была маленькой и практически беспомощной. Ведь почти все мужчины того возраста, в котором можно эффективно сопротивляться, находились на фронте, или в концентрационных лагерях, или были членами партии. Почти все женщины были целиком заняты на военных предприятиях или в приходящем в упадок домашнем хозяйстве, так что сил ни на что иное у них не оставалось, однако было ядро отважных мужчин, которые почти все состояли под надзором агентов Гиммлера и которые старались сохранить те ценности, которые Геббельс для остальных уже уничтожил. Один из лидеров такого кружка избранных, Гельмут фон Мольтке, писал: «Нужно снова пробудить личность к осознанию своей внутренней связи с теми ценностями, которые не от мира сего... “Да” снова должно стать “да”, а “нет” — “нет”. Добро должно снова стать абсолютным, как и зло».