Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
Впоследствии он развил эту идею в меморандуме и на обсуждении с командирами баз и своим штабом 8 июня подчеркнул, что, так как нет никакой возможности того, что Восточная кампания принесет победу, центр тяжести производства вооружения должен быть перенесен на флот, который один сможет повлиять на исход войны, нанося удары по морским коммуникациям союзников. Таким же образом и центр тяжести воздушной стратегии должен быть перенесен на «войну тоннажа».
К этому времени были разработаны подробные оценки необходимой людской силы для выполнения программы, и на следующей неделе Дёниц представил их Гитлеру — примерно 350 000 человек сверх 103 000 уже работавших на флот в наступающем году и 141 800 человек на верфях.
«У меня нет столько людей, — сказал Гитлер. — Необходимо увеличить число людей в зенитных батареях и на ночных истребителях для защиты немецких городов, необходимо усилить Восточный фронт — армии нужны дивизии для зашиты Европы».
Дёниц напомнил ему, что если закончить подводную войну, то вся материальная мощь противника обрушится на Европу и что прибрежные маршруты поставок, обеспечивающие жизненно важные материалы, окажутся под угрозой, и он продолжал настаивать, указывая на то, что расширяющийся подводный флот необходимо обеспечить людьми... перевести офицеров из армии и ВВС... повысить число кандидатов в морские офицеры... его долг — указать на последствия столь малого набора матросов... до тех пор, пока Гитлер не сказал, что о прекращении подводной войны речь не идет и что он представит список необходимого числа матросов, когда они понадобятся.
Затем Дёниц перешел к вопросу о рабочих на верфях и вырвал еще одно признание у Гитлера: об отзыве людей с верфей речь не идет.
И снова у Дёница были все основания радоваться своему влиянию на Гитлера; он хорошо провел перераспределение ресурсов в пользу флота, а вместе с этим и повысил свое положение в ряду высших советников рейха. Но по-настояшему эффект был меньше, чем это тогда казалось. И так было в особенности из-за новой воздушной стратегии и морской авиации, которую он потребовал; причиной этого было то, что, несмотря на «ссоры» с Герингом, о которых он много пишет в своих мемуарах, он никогда не осмеливался на открытую пробу сил против него и не пытался стравить его с Гитлером. Хансен-Ноотаар вспоминал, что «особые отношения с Гитлером» Геринга всегда стояли первыми в повестке Дёница, когда он приходил к фюреру, но он всегда выходил от него, так и не затронув вопроса. «Я не могу, — говаривал он, — в конце концов, это не мое дело — вмешиваться в длительные отношения доверия между Гитлером и Герингом. И я поэтому уклоняюсь».
Что же до его собственных отношений с толстым и безвкусным рейхсмаршалом, то они сложились более удачно, чем у Редера, но это была не та радикальная перемена, которая была нужна, и кризис самого люфтваффе, равно как и постоянное вмешательство Гитлера, мешал взаимодействию с авиацией в том масштабе, который мог принести ощутимые результаты.
Гитлер не был готов сам форсировать события. Дёниц не подал прошения об отставке, вместо этого он пытался получить по отдельности особые самолеты для особых целей и использовал их в локальном взаимодействии с морскими силами, сохраняя при этом, насколько было возможно, хорошие отношения с «жирдяем».
Хансен-Ноотаар вспоминает одно столкновение между ними, которое закончилось тем, что Геринг отколол от своей изысканной формы бриллиантовый орден летчика и подал его Дёницу, который, к восторгу офицеров, которые за этим наблюдали, отколол свой орден подводника от своей военной синей куртки, но не протянул его Герингу. Это был типичный для него находчивый и уместный ответ. Фон Путткамер дает более короткую версию этого происшествия в своих мемуарах, намекая на то, что с этих пор Дёницу стало удаваться поладить с Герингом.
Остается только недоумевать относительно этого эпизода. В чем здесь причина — сила личности Геринга
Когда они были с Хансеном-Ноотааром наедине, то называли Геринга «могильщиком рейха».
Тем временем Дёниц с разрешением Гитлера на пятилетний план морского строительства в кармане безжалостно пробивал свои дела в министерстве Шпеера, не обращая внимания на противодействие всех своих служб. Он аргументировал это тем, что они вступают в экономическую войну с морскими державами, следовательно, войну долговременную, и сложности с получением необходимого объема сырья и трудовых ресурсов, перед которыми отступил Редер, будут только расти. Он действительно говорил главам своих служб 5 июля, что новая программа осуществима только с министром Шпеером: «Без него значит — против него».
Точно так же ему пришлось сражаться за новые методы строительства подлодок. Его надежды заключались теперь, по большей части, в новых типах лодок, известных как «электролодки». Они были предложены в начале года как альтернатива большим лодкам Вальтера; они должны были развивать большую скорость под водой благодаря комбинированию обтекаемой формы, разработанной Вальтером, и батарей со значительно повысившейся мощностью в глубине корпуса. Было предложено два класса, 1600-тонный тип 21 для Атлантики и меньший тип 23 для прибрежных вод. Атлантический тип, в котором он был более всего заинтересован, был запланирован на скорость под водой в 18 узлов в течение полутора часов или 12—14 узлов в течение десяти часов.
Это была не столь хорошая лодка, как та, что предлагал Вальтер, но в отличие от схемы Вальтера у нее батареи можно было перезаряжать, и, используя «Шнорхель», перезаряжать даже под водой. Ее основным преимуществом в настоящих условиях было то, что она не требовала новых технологий и, следовательно, могла быть сразу запущена в производство.
По крайней мере, Дёниц и Шпеер на это надеялись.
Отдел морского строительства ожидал первоначально построить два прототипа обычным способом. Технический директор Шпеера, тем не менее, выступил с предложением, основанным на американском методе преодоления проблем с тоннажем за счет изготовления готовых секций на заводах, которые потом перевозились бы на верфи и сплавлялись там вместе. Такой внезапный разрыв с традиционными методами нес серьезный риск и требовал более квалифицированного труда и вложений в новые заводы при верфях; однако в случае успеха он обещал сократить вдвое время строительства и, что более важно, распределяя фазы работы по разным местам, сокращал период между началом и окончанием. Это также означало, что значительный объем производства мог делаться на заводах вдали от побережья и бомбардировщиков противника.
Без сомнения, именно перспектива быстро получить новые лодки и вернуться к наступательной стратегии в битве за Атлантику заставила Дёница проголосовать за новый метод. Учитывая его характер и обстоятельства, никакого другого выбора и не было.
«Мы их достанем! — говорил он Хансену-Ноотаару, имея в виду англичан. — Мы их достанем, в конце концов! Но сперва мы должны сделать новые лодки!»
Его чувства, судя по всему, коренились как в воспоминаниях о «голодной блокаде» времен Первой мировой, так и в оценке настоящей ситуации. «Он не мог забыть об этой «голодной блокаде», — вспоминал Хансен-Ноотаар, — он говорил мне снова и снова, что хочет исправить то, что сделала Англия в Первую мировую. Он хотел заморить голодом англичан не только физически, но и в том, что касалось оружия и стратегического сырья».