Потому что ночь
Шрифт:
— Заткнись, Бенедикт, — говорит Лукас. — Рад тебя видеть.
— И я тебя, старик.
Этот вампир, должно быть, почти семи футов ростом. Он просто огромный.
— А это, должно быть, моя новая сестра Скай, о которой я так много слышал.
Когда Бенедикт поворачивается в мою сторону, в голове возникает слово «любопытно». Но оно окружено светом теплых чувств. Как будто он счастлив быть здесь. Похоже, Лукас был прав насчет моего дара и его способности развиваться. Видеть чувство, связанное с этим словом, может быть
— Привет, — говорю я. — Я смотрю, вампиры бывают больших размеров. Как Арчи не украл тебя для своей охраны?
Бенедикт фыркает.
— Он пытался. Много раз. Насколько я понимаю, его больше нет с нами?
— Отец оторвал ему голову. — Генри ставит на проигрыватель пластинку Роберта Джонсона. — Ты же знаешь, какой он, когда в плохом настроении.
— Он бросил мне вызов, — говорит Лукас. — Типа того. Давайте поговорим в гостиной.
Бенедикт возвращается в коридор и устраивается поудобнее на причудливо выглядящем французском стуле. Генри забирается в кресло, а Лукас устраивается на диване. Второй раз за сегодняшний день он предпочитает сесть рядом со мной, что очень странно.
— Я не собираюсь плохо себя вести. — Я киваю в сторону большого старого кресла, которое стоит пустым. — Ты можешь идти и сидеть на своем троне.
Генри смеется.
— Любимое кресло отца действительно похоже на трон, не так ли?
— Мне хорошо и там, где я сижу, — говорит Лукас и кивает Бенедикту.
— Лейла прибудет в город на закате, — докладывает Бенедикт. — Она и ее люди немедленно отправятся в отель Boulevard. Она рассчитывает, что к рассвету он будет под контролем семьи.
— Мы будем там. — Лукас делает паузу. — Она уже решила, будет ли управлять этим местом?
— Она сказала, что посмотрит, что будет чувствовать, — говорит Бенедикт. — Но, между нами говоря, в последнее время ей было скучно. Я видел фотографии этого отеля. Он выглядит дерьмово. А ты знаешь, как она любит хорошие ремонты.
Я поднимаю руку.
— Что? — спрашивает Лукас.
— Кто такая Лейла?
— Ты познакомишься с ней завтра вечером.
— Но…
— Позже, — говорит Лукас. — Дай Бенедикту закончить.
— Что ты делаешь? — Бенедикт хмурится. — Новорожденных так не воспитывают. Ты должен развивать ее любопытство и интерес к этому миру, в котором она теперь оказалась. Как еще она сможет правильно приспособиться к новой жизни?
— Я как раз говорил об этом прошлой ночью, — говорит Генри, который абсолютно полон дерьма.
— Возможно, если бы ты больше времени уделял разговорам и меньше — тому, что ты делал с ней на той кровати… — Взгляд, которым Бенедикт осуждающе смотрит на Лукаса, делает мою ночь спокойной.
Генри кивает.
— Да, отец. Хорошая мысль, Бенедикт. Очень хорошая.
— Ты никогда никого не обращал, Генри, — говорит Лукас.
— Конечно, нет. — Генри морщит нос. — Я не хочу такой ответственности.
Лукас плотно сжимает веки, словно у него чертовски разболелась голова. Я изо всех сил стараюсь сдержать улыбку, но мне это не очень-то удается. Наблюдать за тем, как его собственная семья устраивает ему разнос, — одна из истинных радостей в моей новой жизни нежити.
— Скай, — говорит Бенедикт. — В нашей семье должность силовика занимает Лейла. Она была швеей у персидской принцессы и была обращена в 1300-х годах.
— О, я обожаю эту историю, — говорит Генри, садясь прямо. — Она бросила отцу вызов в одной игре. Это было что-то вроде ранней версии нард. Тот, кто проигрывал, должен был оказать другому услугу. Она, конечно, разгромила его, и ему пришлось сделать ее вампиром. Разве это не здорово?
Лукас нахмурился.
— Она не побеждала меня. Я хотел обратить ее. У этой женщины ум, который редко встретишь у другого.
— В чем разница между силовиком и наемным убийцей? — спрашиваю я.
— Оба они — отцовский сапог для надирания задниц, — говорит Генри. — В основном они выполняют его грязную работу. Но силовик делает публично то, что наемник делает тайно.
— Насколько велика наша семья? — спрашиваю я. — Что вообще вампиры понимают под семьей, если уж на то пошло?
— Не такая большая, как некоторые. Лукас тщательно выбирает тех, кого обращает, и поощряет нас быть такими же, — говорит Бенедикт. — Наша семья состоит из тех, кого обратил Лукас, а затем из тех, кого обратили мы, и так далее по векам.
— Какие должности занимаете вы с Генри?
— Он придворный шут, — говорит Бенедикт.
Генри игнорирует оскорбление.
— Я переговорщик. Моя работа — доставлять послания отца и вести переговоры с другими семьями, когда это необходимо.
— Но пока Лукас спал, а Генри был свободен, он работал со мной в качестве охранника. — Бенедикт почесал бороду. — Теперь, когда Лукас проснулся, я снова здесь, чтобы прикрывать его спину, а Генри вернется к своей работе — разговаривать с людьми.
Генри нахмурился.
— Я не просто разговариваю с ними. Все гораздо сложнее. А тут еще и шпионская сторона дела. Я очень важная персона, Бенедикт.
— Как скажешь, младший брат.
— Не забегай вперед, — говорит Лукас. — Я все еще не решил, будешь ли ты исполнять обязанности шпиона.
— А что случилось с предыдущим? — спрашиваю я.
Бенедикт ничего не говорит, но его взгляд перескакивает на Лукаса.
— К сожалению, ее убили. — Генри морщится. — Это печальная история. Давайте поговорим об этом в другой раз.
Лукас ничего не говорит, но его хмурый взгляд напряжен. Он протягивает руку вдоль спинки дивана и начинает играть с прядью моих волос. Снова. Он наматывает их на пальцы и потягивает — совсем чуть-чуть. Как будто я его игрушка или что-то в этом роде.