Потому что ночь
Шрифт:
Бенедикт кивает.
— Когда ты хочешь разобраться с…
— Позже, — говорит Лукас, прерывая его.
Крупный блондин направляется в оружейную. Они с Генри ранее установили там на столе пару ноутбуков. Видимо, это их новая штаб-квартира.
— Сюда. — Лукас ведет меня по коридору подземного логова. Он достает ключ из рамы и отпирает дверь. — После тебя.
Это еще одна комната, в которой я раньше не была. Внутри — кабинет с большим, богато украшенным письменным столом из красного дерева и соответствующим креслом. Три стены занимают книги и диковинки. Этот человек действительно
Я определенно вижу сходство. У нее светлые волосы, зеленые глаза и такие же мягкие изгибы, как у меня. Та же тяжелая линия челюсти, полные губы и прямой взгляд. Хм.
— Ты хорошо поработала сегодня. — Лукас закрывает дверь и прислоняется к ней спиной. — Хотя ты все еще выглядишь очень взвинченной. Надо что-то с этим делать.
Я киваю на картину.
— Расскажи мне о ней.
— Ее звали Анна, и она была женой моего брата, — говорит он. — Это был брак по расчету. Он был старшим сыном и наследником, но я был известен своим умением охотиться. Это давало мне повод проводить большую часть времени в холмах. В нашей деревне напали на человека, и мне поручили выследить виновное существо. Им оказался вампир. Он был впечатлен моими навыками и решил обратить меня. А я предложил ему обратить Анну.
— Но не твоего брата?
— Нет, — говорит Лукас. — Марк всегда был засранцем. Я не хотел провести вечность в его компании. Но у меня были чувства к Анне.
— Они были взаимными?
— Да. Но она свято хранила брачные обеты, которые дала моему брату. Между нами ничего не было. Я знал, что она не согласится на обращение. У нее были дети, которым она была нужна. Мой брат часто был занят в других местах, и она наслаждалась простой жизнью.
Я сажусь в кресло за столом и скрещиваю ноги.
— Хорошо.
— Через год она умерла при родах. Но не раньше, чем мой брат выудил из нее историю о том, как меня превратили в вампира, и моем предложении сделать вампиром и ее. — Лукас скрещивает руки. — Узнав, что у меня есть чувства к его жене… скажем так, он воспринял эту новость не очень хорошо. Марк искал вампира, который мог бы обратить его, и в конце концов нашел. Но он был не так силен, как я, и знал это. Тому, кто обратил его, было всего несколько лет, в то время как мой сир был древним. Вскоре после этого бубонная чума убила большую часть нашего рода. По правде говоря, Марк был моей последней реальной связью с той жизнью, и я не хотел ее разрушать. Каждые сто лет или около того он делал смешные попытки убить меня, но это была словно игра между нами.
— Ты считаешь, что то, что кто-то пытается убить тебя — это игра?
Он вздохнул.
— Пойми, у него было столько же лет, сколько и у меня, чтобы стать экспертом в любом деле. Я знаю, что он учился сражаться у гуннов и рыцарей-тамплиеров. Если бы он был полон решимости убить меня за то, что я влюбился в его жену, я бы знал.
Я хмурюсь.
— Затем в 1955 году он убил моего шпиона, Мериву. Я просил всех держаться от него подальше. Но она не любила недомолвок и хотела тщательнее следить за его передвижениями. Не для того, чтобы убить его, как ты понимаешь, а
— И поэтому ты уснул?
— Их смерть тяготила меня по разным причинам. Однако, похоже, я преждевременно оплакивал своего брата. — Он некоторое время молча наблюдает за мной, а затем говорит: — После того как Анна разбила мое темное и жуткое сердце, как ты его назвала, я старался держаться подальше от всех, кто напоминал мне о ней. До тебя. Я не позволю ему причинить тебе боль, Скай.
— Когда все это началось между тобой и твоим братом?
— Артур только что победил саксов в битве при Бадоне.
— Подожди. Король Артур? Я думала, он не настоящий.
Он пожимает плечами.
— Мифология, связанная с ним, по большей части чепуха, но сам человек был вполне реален.
— В каком году это было?
Его губы перекосились в сторону в раздражении. Этот парень определенно зациклен на своем возрасте.
— Примерно в начале шестого века.
— Тебе, гм, пятнадцать сотен лет?
— Плюс-минус.
— Тебе одна тысяча пятьсот лет. Плюс-минус. И ты все это время возишь с собой ее фотографию. Это либо преданность, либо слишком далеко зашла идея эмоционального багажа. — Мои глаза, должно быть, стали широкими, как луна. — Но ты же знаешь, что я не она.
— О, я знаю. Анна была мягкосердечной. Тебе еще не приходила в голову мысль, которая, по твоему мнению, не нуждается в озвучивании.
— Ты действительно считаешь, что ты первый, кто говорит мне о том, что я слишком громкая или слишком много говорю? — спрашиваю я с горькой улыбкой.
Его взгляд становится жестким.
— Кто тебе это сказал?
Игнорируя его вопрос, я задаю свой собственный.
— Почему ты на самом деле обратил меня?
— Кто так оскорбил тебя, Скай? Я хочу знать их имена.
— Это не имеет значения. Уже нет, — говорю я. — Ответь на вопрос. Почему ты обратил меня?
— Я уже объяснил тебе свои причины.
— Давай вернемся к ним еще раз, чтобы освежить воспоминания, — говорю я, беря со стола тяжелую золотую авторучку. Так и тянет бросить ее в него, но он только поймает. — Я напомнила тебе о твоей первой любви.
— На мгновение. Да. Но я обратил тебя, Скай, потому что ни Генри, ни Бенедикта не было там, где они должны были быть. Я проснулся в новом веке, которого не понимал. Я знал, что ты будешь полезна, чтобы помочь мне адаптироваться.
Я фыркнула.
— Ты надеялась на большее?
— Нет.
— Тогда очень хорошо. Мы выяснили причину, по которой я обратил тебя. — Он качает головой. — Но хочешь узнать, почему ты все еще спишь в моей постели?
— Потому что ты не доверяешь мне, боишься оставить одну, а также потому, что знаешь, что это меня раздражает. Можно подумать, что с возрастом мелочность исчезает, но, видимо, это не так. — Я бросаю тяжелую ручку обратно на стол и поднимаюсь на ноги. — Мы закончили. Спасибо, что наконец-то рассказал мне, что происходит. Уйди с дороги, пожалуйста.