Приходите за счастьем вчера

Darena

– Он? – Раздался холодный вопрос.

– Думаю, да. – Она с трудом выдерживала тяжёлый взгляд, но голос звучал ровно и твёрдо. Катерина уже взвесила риски и поняла, что честный рассказ Элайджа примет – не мальчик, – а если скрывать, можно лишиться всего. – По крайней мере, подозревал. Я очень похожа на неё, только волосы вьются, как у отца, и губы другие. Елена ещё более. Внешне, конечно. Потом мы с ним расстались и больше не виделись…

– Это имеет отношение к тому, о чём ты не хочешь мне рассказывать? – Кет с ужасом осознала, что именно этот вопрос был для Элайджи сутью всех остальных, заданных до этого.

«Он хоть когда-то мажет мимо цели?»

Этот отстранённый тон иезуитского прокурора она уже знала и внутренне содрогнулась: сейчас уже Эл взвешивал «за» и «против». Брюнетка хотела спросить,

а почему он связал две ситуации, но вопросом на вопрос отвечать не решилась, ограничившись тихим:

– Да. Косвенное.

– Бл*, – Майклсон на секунду замер и в итоге тихо рассмеялся. – Только инцеста для красоты сюжета не хватало. Ладно, кошечка, прости за мат и иди сюда.

Она не сомневалась, что он поймёт ситуацию – мозги у Эла наличествовали всегда, но то, что муж имеет какое-то своё представление о другой проблеме, напугало. Теперь же Катерина почувствовала, как от облегчения к горлу подступила тошнота, и ринулась в ванную. Следующую минуту её желудок старательно извергал пекинскую утку, мороженое, кофе…

Умывшись и прополоскав рот, она прислонилась к мужу, державшему её за плечи.

– Жалко утки, – пробормотала Кет. – Пропала зря.

Но это её улыбка получилась жалкой.

– Общество Зелёных тебя бы не поняло, – согласился Элайджа, отпуская волосы девушки и вытирая её мокрое лицо. – Пойдём?

– Да.

После стакана молока с куском какой-то ветчины Кет окончательно разморило, она осоловело прищурилась и, почувствовав, как мужские руки подхватили и перенесли в постель, закрыла глаза. И почему сразу не сказала?.. Не ожидала, что когда-нибудь всплывёт… Точнее не хотелось, чтобы всплывало – Кет сама не знала почему, но в глазах Элайджи ей хотелось выглядеть получше. Чтобы ею гордились. Пока получалось плохо, хотя – она подняла ресницы, – он всё равно видел в ней что-то достойное своей любви.

– Эл…

– Ммм…

– Ты спишь?

– Могу не спать.

– Не в этом смысле, – обескураженно фыркнула девушка. – Я завтра на работу костей не соберу, если продолжать в том же темпе...

– А в каком тогда? – Он улыбнулся тираде. И впрямь – сегодня для него уже наступило утро по Лондонскому времени, а перед этим выспался в самолёте, а она и без того сегодня устала. Катерина всегда Катерина.

– Ты знаешь, от меня куча проблем, но есть одно чертовски сильное достоинство. – Катерина завертелась, укутываясь в одеяло. – Оно перечёркивает всё остальное.

– Какое же?

– Я сумела заставить тебя полюбить себя, – с нескрываемой гордостью сообщила Кет, гладя Элайджу по щеке и не обращая внимания на то, как задрожали от смеха его плечи. – Сумела. Спокойной ночи.

После того как Катерина, поворочавшись, свернулась в клубочек у него под боком, мужчина позволил погрузиться себе в дрёму. По крайней мере, сегодня она была честна. Уже прогресс… А у него ещё один узелок на нитке событий, которые стоит разрешить. Но это потом, а сейчас – Элайджа улыбнулся, почувствовав тёплую тяжесть тела Катерины: она была явно не из тех женщин, кто довольствуется местом с краю и уже плавно переместила вес на него, – нужно немного слов. Он постоянно забывает, что женщины любят ушами, а ушки Катерины ласкать сам Бог велел, пусть эта чепуха и странно звучала из его уст.

– Кошечка, – вслушиваясь в тихое посапывание, прошептал Майклсон. – Всегда помни об этом. Красивая, умная и очень ценная. Моя королева…

– Проиграна партия или нет, решает король, – сквозь сон пробормотала она, впрочем, явно счастливая. – А королеву можно вывести другую…

– Зависит от уровня партии и ставки. – Майклсон улыбнулся – её волосы на макушке пахли розовой водой. – В хорошей без ферзя король беззащитен.

– Только в шахматах... – Прошло ещё несколько минут в тишине, Элайджа уже отправился в царство Морфея, справившись с собой, и она снова завертелась на нём и, наконец, опершись руками на его плечи, приподнялась. – Эл… Ты ещё не спишь?..

– Я выспался в самолёте. Это раз, – тон мужчины стал немного рассерженным – усилия заснуть снова псу под хвост. – А во-вторых, Катерина, не видел тебя неделю. Либо ты даёшь мне спать, либо ты не собираешь кос…

– Я тут подумала, – прервала его Кет. Её широко распахнутые глаза блестели. – Да ну его, моё «завтра».

США. Мистик Фоллз.

В этом

году дом Пирсов был украшен непривычно скромно: гирлянда да не слишком пышная ёлка, явно наряженная на скорую руку, – вот и всё, что напоминало о приближающихся днях, поэтому девочка, сидевшая на невысокой мягкой скамеечке в гостиной, не слишком глазела по сторонам, а разглядывала себя в небольшом кусочке гематита. Необычную вещицу – гладкая поверхность камня, оправленного по периметру в розовый кварц, была столь тщательно отшлифована с одной стороны, что едва ли не зеркально отражала личико Дени, позволяя малышке любоваться её замечательно заплетёнными косами, – специально вытачивали под заказ для удобства лежать в конкретной ручке, о чём свидетельствовали и буквы с обратной стороны: D.S. Перевернув зеркальце, Дени аккуратно погладила инициалы пальцем – в её понимании это были не её, как задумывал отец, а его и, вздохнув, она снова уставилась на отражающую гладкую сторону. Даниэлла, которая была уже достаточно взрослой, чтобы демонстрировать свои предпочтения в одежде, вместе с мамой тщательно подобрала нарядное платье цвета электрик и такие же ярко-синие ленты в волосы, и сейчас терпеливо ждала, стараясь не помять одежду и не навредить причёске, когда в гостиную спустятся мама с Еленой и они все вместе пойдут на праздник. Праздником для Дени именовался конкурс танцев, устраиваемый Советом Основателей города под Рождество, на котором Елене отводилась роль ведущей вечера. В этом статусе девушка оказалась ещё до смерти отца, и возможности отказаться не представлялось. Да она и не собиралась, и сейчас готовилась к вечеру вместе с приглашёнными посетить соревнования Ребеккой и Даниэллой, тем более, что юная мисс Сальваторе теперь была не просто гостьей, а несла ношу соведущей. Девочка, которая должна была вскрывать конверты, подвела: наелась снега и в итоге подхватила ангину, поэтому Даниэлла оказалась очень кстати – слишком маленькая, она вряд ли вызвала бы зависть у остальных претендентов, разборок за место не случилось бы – и, не долго мудрствуя, Елена отдала ей место, решив, что не по годам развитый ребёнок вполне справится со своей функцией. Да и природного артистизма малышке было не занимать.

– Ну вот и мы, Звёздочка... Какая ты у меня умница, Дени! – Оценила блондинка терпение дочери, появляясь на верхней площадке и спускаясь по лестнице. Ребекка, облачённая в бежевый с золотой ниткой костюм, выглядела необычайно эффектно: густые, светлые волосы, зачёсанные назад, рассыпались по плечам, лёгкий макияж подчёркивал правильность черт, пастельные тона в одежде оттеняли серебряно-серые глаза. Но для Даниэллы она априори была красивейшей женщиной на Земле, поэтому наряд матери не вызвал у неё особой реакции. Девочка просто погладила золотые волосы, любуясь их блеском в свете электрических ламп, и в ответ чмокнув присевшую на корточки Бекс в щёку, просияла в довольной улыбке – уж очень нечасто эта маленькая леди получала похвалы за терпение. А вот Елена, которую Дени до этого не видела одетой кроме как буднично, удостоилась куда более придирчивого взгляда.

– Ты красивая, как принцесса. Но только сверху. – С ходу получила недовольства брюнетка, выбравшая чёрное платье из тех, что смотрятся просто, но позволяют безошибочно оценить изгибы фигуры, если они конечно наличествуют. У Елены более чем наличествовали, только Дени отдать должное этому нюансу не могла. Впрочем, платье было одето не из-за изгибов, а лишь потому, что чёрное и не выше колена. – Внизу плохо, ничего нарядного… – вздохнула девочка, поднимаясь со скамеечки и сначала расправляя бант у себя на пояске, потом оборки на подоле, и, наконец, ещё раз заглянув в импровизированное зеркальце, распушила ленты в волосах. Большего к речи Даниэлла не добавила из жалости – не хотела расстраивать Елену, что та непразднично смотрится.

– Так лучше? – надев длинные серьги из розового жемчуга, и браслет от этого же гарнитура поверх чёрной перчатки, смиренно поинтересовалась Елена.

– Да, лучше. Перчатки – всегда красиво. Когда же мы пойдём? – Спокойствия у Даниэллы надолго не хватало. – Сколько времени, мама?

– Уже выходим, милая, – направилась к прихожей Ребекка. – Сейчас наденем твой плащ и шапочку...

– Не надо, – не согласился ребёнок, остановившись посреди дороги. – Платье помнётся. И ленты!

– Ничего, расправим снова, – успокоила Бекс. – Не мёрзнуть же.