Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
– Майклсон, ты... ты... – спросонья рано утром она, к сожалению, всегда туго соображала по части гадостей.
– Уйди от окна – ветер холодный.
– Раз, два, три... Смотри! – Развязав шарфик, Катерина широко улыбнулась, увидев каким растерянным стало лицо Элайджи при виде двух велосипедов, готовых к дороге. – Будет круто. – Муж как-то долго молчал, поэтому Кет с подозрением спросила: – А ты на что рассчитывал, Майклсон, когда я говорила по телефону про развлекательный марафон?
– Да. На что-то эм, более... – Элайджа не докончил, но ленивая
– Ну хорошо, как вернёмся, я попозирую в трусах из тесёмок и красном корсете на фоне этой техники. Если тебе будет не всё равно, когда доберёшься до финиша, конечно.
– Ты когда ездила в последний раз по горам?
– Никогда. Я люблю удобства и жизненный комфорт.
Тело приятно ныло усталостью, и вытянувшись на тёплой после жаркого дня траве мужчина ощутил себя, наконец, полностью способным отрешиться мыслями от многодневного нахождения в офисе. И хотя Катерина иногда появлялась и там, но их занятия любовью не убирали ощущение замкнутого пространства. Откусив от яблока, и чувствуя, как сок освежил горло, он спросил:
– Катерина...
– У меня нет ни сил, ни желания позировать. По крайней мере, пока я не помоюсь, можешь даже не рассчитывать, – привалившись к стволу большого дуба, отрезала Кет.
– Я и не рассчитывал, как только услышал сиплые стоны об отдыхе. Я хотел предложить сегодня не возвращаться домой.
– Иногда вопреки твоей зловредной натуре ты мне сильно нравишься, Майклсон.
Брови Элайджи поползли вверх.
– И только-то?
– А что ты хотел? Семейный быт – это хозяйство, дети, удовлетворение инстинкта размножения...
– Из вышеперечисленного ты внаглую игнорируешь первое, только что отказала в последнем и качественно занимаешься только детьми. Я уже не акцентирую на “иногда”.
– Так оно и “нравиться” многовато для стандарта. Но не переживай, к стандарту “терплю” мы движемся семимильными шагами, – объявила Кетрин, откинув прядь волос, упавшую ему на лоб, и после сосредоточившись на салфетках.
Хмыкнув, Элайджа не стал спорить, а перевёл взгляд на крону дерева и с наслаждением впился зубами в яблоко.
Она так и не научилась готовить роскошных блюд, но всё же простейшими приёмами овладела в желании хоть изредка уметь что-то приготовить детям. Катерина никого не стеснялась, не нервничала и не сравнивала себя с Еленой и дело пошло определённо лучше, поэтому блюдо с оладьями выглядело весьма аппетитно.
– Есть ещё что-то чего я не знаю? – Оправившись от лёгкого шока, Элайджа вытер её губы салфеткой.
– Есть. Это сюрприз…
– Какой?
– Сегодня вечером, – сказала Кет. – А пока ешь это.
– Руками?
– Я обычно всё ем ртом. Ты можешь, как хо… ой!
Он хлопнул её по заду полотенцем:
– Неси нож и вилку.
Но Кет надменно фыркнула, подойдя к блюду.
– Если мама с папой не научили правильно есть оладушки, не надо сразу хамить. Просто попроси помощи, и я так и быть восполню пробел.
– Ты покормишь меня сама? – в глазах
– Научу. Сначала ты должен согнуть пальцы вот так, и открыть губы и зубы, – подхватив оладью, она открыла рот, – вот так. А потом, – обмакнув в джем, Кет с наслаждением запихнула кусочек теста в рот. Себе в рот. – Теперь повторяю для слабослышащих, слепых, а так же тех, кто крайне медленно соображает, – она закрыла мужу приоткрытую в ожидании челюсть и всем весом плюхнулась ему на колени. – Сначала нужно согнуть пальцы и только потом разевать рот…
– А ты мне ничего не оставишь? – Удержав её руку на третьей оладье, Элайджа вскинул брови.
– Ученикам обычно достаются скромные шкварки, если гуру не голоден и в хорошем настроении, – она без стеснения зажевала и третью штуку, нацелившись на четвёртую. – Если голоден или недоволен, то обычно ограничиваются молитвой за изменение ситуа…
– Вообще-то женщинам неприлично так много есть.
– Хм… Ты так высоко ценишь приличных женщин?
– Безусловно, – Элайдже-таки удалось прорваться к блюду и заполучить первую оладью себе. – В наши дни манеры – большая редкость.
– Тогда у нас проблема… Большая. Прямо огромная.
– И? – Вслед за первой пошла вторая.
– Утренний минет, – авторитетно ответила Кет. – Приличные женщины его не делают.
– Ты заблуждаешься.
– Уверяю тебя, что нет. – Она откинула голову ему на плечо, хитро прищурив глаза. – Возможно, дело в недополучении калорий из-за привычки не есть и нехватке сил.
– Совсем не в тему, – он дал ей надкусить оладью. – Белок крайне питательная штука.
– Да? – Она округлила глаза, глядя на жующего остатки Эла, заговорщицки сообщив: – Но приличные женщины точно ни-ни – это из самых проверенных источников.
– Печально, – Макнув новую оладью в йогурт, он было поднёс её ко рту женщины, но только она открыла губки – отдёрнул, сжевав сам: – но я пока не уверен во взаимосвязи.
– У меня есть предположение, что, может, потому что челюсти не тренированные? – отклонившись она обманным движением выхватила следующую оладью, которую Майклсон инстинктивно выпустил. – Да, дело определённо в нетренированных челюстях. Белок белком, а зубами ворочать же нельзя.
– А мне кажется, дело в чьём-то непомерном жлобстве.
– Может быть. Бедняжки – жертвы жадности этикет... этикетчиков. – Наконец, извернувшись и заграбастав себе всё блюдо с оладьями на колени, тем самым перекрыв доступ к ним Элайджи, она начала уплетать за обе щеки: – Этиф фоддых шучештв, в обшем. Я шнаю…
– Нет. Я говорил о жлобстве женщин, которым лень влить полтора литра молока в кастрюлю вместо одного, если в кои-то веки они изобразили стояние у плиты... – он отстранился, пересадив её на другой стул.
– Майклшон, тебе ж пошти шорок леш, а ты… Кхе… – громко икнув, Катерина проглотила огромный кусок, и, наконец, собралась с силами продолжить: – а ты дуешься из-за какого-то ошмётка теста… Ладно. Я тебя покормлю.