Приключения Филиппа в его странствованиях по свету
Шрифт:
— Случись со мною подобное обстоятельство, повторялъ безпрестанно впослдствіи Тальботъ Туисденъ:- я не былъ бы спокоенъ ни минуты, если бы думалъ, что я неправильно присвоилъ себ имніе моего возлюбленнаго племянника. Я не могъ бы спать спокойно, я не могъ бы показаться въ клуб, стыдился бы своей собственной совсти, если бы у меня на душ лежала подобная несправедливость.
Словомъ, когда онъ узналъ, что есть возможность присвоить себ часть состоянія Филиппа, Туисденъ видлъ ясно, что долгъ предписываетъ ему стоять на сторон жены своей и дтей.
Свднія, по которымъ дйствовалъ Тальботъ Туисденъ,
27
Фраза Ювенала; всё, что длаютъ люди. (Прим. перев.)
Тёфтонъ Гёнтъ прежде привёлъ этого весёлаго человка въ клубъ «Адмирала Бинга», гд его любезность плнила вс сердца. Въ клуб было нетрудно пріобрсти довріе капитана Ганна. И этому старику, за весьма небольшимъ количествомъ грога, было растолковано, что его дочь была жертвою злого заговора, и законною и оскорблённою женою человка, который долженъ былъ оправдать его доброе имя передъ свтомъ и раздлить съ нею своё огромное состояніе.
Огромное состояніе? А какъ оно было велико? Триста тысячъ. Многіе доктора заработываютъ по пятнадцати тысячъ въ годъ? Мистеръ Уальзъ (который можетъ быть звалъ) не умлъ сказать, какъ велико было состояніе, но было ясно только то, что мистриссъ Брандонъ была лишена принадлежащихъ ей правъ.
Волненіе старика Гаана, когда ему объясняли это (подъ самой глубочайшей тайной) было такъ велико, что его старый умишка чуть не свихнулся совсмъ. Ему до смерти хотлось разболтать этотъ секретъ. Мистеръ и мистриссь Овсъ, почтенные хозяева «Бинга», никогда не видали его въ такомъ волненіи. Онъ имлъ высокое мнніе о сужденіи своего друга, мистера Ридли — словомъ, мистеру Ганну пришлось бы отправиться въ Бедламъ, если бы онъ никому не разсказалъ объ этомъ гнусномъ дл, отъ котораго застыла бы кровь всякаго британца, какъ онъ говорилъ.
Старикъ Ридли имлъ боле хладнокровный темпераментъ и былъ гораздо осторожне. Докторъ богатъ? онъ не желалъ ни разсказывать секретовъ, ни вмшиваться въ чужія дла, но онъ слышалъ совсмъ другое о длахъ доктора Фирмина.
Когда мистриссъ Каролин были сдланы намеки на измну, на лишеніе правъ, когда ей сказали: «у тебя отняли огромное богатство, моя бдная Каролина,
— О папа, какіе пустяки! Не выкапывайте эту грустную, давнишніою исторію! Я уже довольно отъ нея пострадала. Не одинъ мистеръ Фирминъ бросилъ меня; я пережила всё это, слава Богу!
Это былъ ударъ жестокій и котораго отразить было нельзя. Дло въ томъ, что когда бдная Каролина, брошенная своимъ мужемъ, воротилась къ отцу, этотъ человкъ и жена, управлявшая имъ, заблагоразсудили выгнать её. А она простила имъ и отплатила старику добромъ за зло.
Когда капитанъ примтилъ равнодушіе и нежеланіе дочери поднимать тягостный вопросъ о ея подложномъ брак съ Фирминомъ, его гнвъ и подозрніе пробудились.
— А! сказалъ онъ: — ужь не надуваетъ ли тебя опять этотъ человкъ?
— Какой вздоръ, папа! снова сказала Каролина. — А я вамъ говорю, что это васъ надуваетъ писарь стряпчаго. Изъ васъ хотятъ длать орудіе, папа! Вы всю вашу жизнь служили орудіемъ другимъ.
— Что вы это? клянусь честью, милостивая государыня! вмшался мистеръ Уальзъ.
— Не говорите со мною, сэръ; я не хочу, чтобы писаря стряпчихъ мшались въ мои дла! вскричала рзко мистриссъ Брандонъ. — Я не знаю зачмъ вы пришли сюда, да и не хочу знать, я уврена, что не за хорошимъ дломъ.
Врно дурной успхъ посла привёлъ самого Бонда въ Торнгофскую улицу, и нельзя было встртить человка добре, ласкове мистера Бонда, хотя у него одинъ глазъ былъ меньше другого.
— Что это и услыхалъ отъ моего довреннаго писаря, мистера Уальза милая мистриссъ Брандонъ? спросилъ онъ Сестрицу. Вы отказываетесь оказать ему довріе потому только, что онъ писарь? Желалъ бы я знать, окажете ли бы довріе мн, какъ къ его хозяину?
— Окажетъ, сэръ, окажетъ полное довріе, сказалъ капитанъ, приложивъ руку къ тому атласному запачканному табакомъ жилету, которымъ вс его друзья такъ давно восхищались. Она могла бы говорить и съ мистеромъ Уальзомъ.
— Мистеръ Уальзъ не семейный человкъ. А у меня есть дти дома, мистриссъ Брандонъ, въ такихъ же лтахъ, какъ вы, говоритъ доброжелательный Бондъ. — Я хотлъ бы, чтобы вамъ отдана была справедливость, всё равно какъ бы имъ.
— Вы очень добры, что такъ вдругъ вздумали заботиться обо мн, съ важностью сказала мистриссъ Брандонъ. — Врно это ужь не даромъ.
— Я не потребую большой платы для того, чтобы помочь бдной женщин возвратить свои права, и я не думаю, чтобы благородную даму нужно было много уговаривать принять помощь къ ея выгод, замтилъ мистеръ Бондъ.
— Это зависитъ отъ того, кто будетъ помогать.
— Ну, если я не могу сдлать вамъ вреда, а помогу, напротивъ, пріобрсти имя, помогу, напротивъ, пріобрсти имя, богатство, высокое положеніе въ свт, мн кажется, вамъ нечего бояться. Не-уже-ли я кажусь такимъ ужасно злымъ или хитрымъ?
— Многіе и не кажутся, да таковы. Я научилась думать такимъ образомъ о васъ, мущинахъ, замтила мистриссъ Брандонъ.
— Васъ оскорбляетъ одинъ мущина, а вы подозрваете всхъ.
— Нтъ не всхъ, а нкоторыхъ, сэръ.